«многому», но различными способами. То «единое», которое суть начало числа, противостоит «многому» в смысле числа как мера – измеряемому Ибо «единое» подразумевает идею первой меры, а число – это множество, измеряемое единицей, как это явствует из «Метафизики» X. То же «единое», которое сказывается о «бытии», противостоит «многому» как неделимое – делимому, т. е. в смысле лишенности.

Ответ на возражение 1. Никакая лишенность не отнимает от вещи ее бытия в полном объеме, ибо лишенность, как разъяснил Философ, означает отрицание наличия чего-либо в субъекте172. Лишенность, конечно, отнимает нечто у бытия, но поскольку бытие суть всеобщая форма, лишенность бытия укоренена в том же бытии, чего не наблюдается при лишенности специальных форм, зрения например, белизны и т. п. То же, что приложимо к бытию, приложимо и к единому, и к благу, которые суть синонимы бытия, ибо лишенность блага обнаруживается именно в благе, равно как и потеря единства обнаруживается именно в одной вещи. Таким образом, и множество – это одна вещь, и в зле есть благое, и небытие – своего рода бытие. Однако здесь противоположное не сказывается о противоположном, ибо одно абсолютно, другое же – относительно. Так, относительно сущее (т. е. имеющее потенциальное бытие) в абсолютном смысле, т. е. актуально, есть несущее, или то, что имеет абсолютное бытие в роде субстанций, может иметь относительное небытие в смысле некоторого акцидентного бытия. Подобным же образом относительно благое может быть абсолютно злым, и наоборот; аналогично и абсолютно «единое» может быть относительно «многим», и наоборот

Ответ на возражение 2. «Целое» двояко. В одном смысле оно однородно, составлено из подобных частей; в другом смысле – разнородно, составлено из несходных частей. Так, в однородном целом целое состоит из частей, имеющих форму целого; например, каждая часть воды – вода; и вообще, таковы все непрерывные вещи, состоящие из частей. Напротив, в разнородном целом каждой из частей недостает формы целого; например, ни одна из частей дома не является домом и никакая из частей человека – человеком. Теперь, множество – это своего рода целое. Поэтому, коль скоро его части не имеют формы множества, последнее составлено из единиц, как дом составлен из того, что не является домами. Но не потому единицы составляют множество, что они неделимы (в каковом смысле они противостоят множеству), а потому, что они имеют бытие; так и части дома составляют дом потому, что они есть, а не потому, что они не являются домами.

Ответ на возражение 3. «Многое» понимается двояко: как «многое» само по себе, и в этом смысле оно противостоит «единому»; и как представление о некоторой избыточности, и в этом смысле оно противостоит «немногому». Таким образом, в первом смысле два – много, а во втором – нет.

Ответ на возражение 4. «Единое» противостоит «многому» в смысле лишенности, поскольку идея «многого» подразумевает делимость. Поэтому делимость должна предшествовать единству; не абсолютно конечно и не сама по себе, но согласно нашему способу постижения. Ведь мы постигаем простое через составленное, а потому например и определяем точку как «не имеющую частей» или как «начало прямой». В идее же «многое» последует «единому», ибо мы не поймем делимости применительно к идее множества, пока не припишем единства каждой из его частей. Следовательно, «единое» включено в определение «множества», «множество» же не включено в определение «единого». Само же разделение постигается путем отрицания бытия: ибо первое, что воспринимается умом, бытие; второе, что это бытие – не то же самое, что и другое бытие, и отсюда мы приходим, как к следствию рассуждений, к идее разделения; в-третьих, приходит представление об одном; в-четвертых, представление о множестве.

Раздел 3. Един ли Бог?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не един. Ведь написано же: «Есть много богов, и господ много» (1 Кор. 8:5).

Возражение 2. Далее, «единое» как начало числа не может сказываться о Боге, ибо количество не сказывается о Боге; аналогичным образом и «единое» как синоним «бытия» не может сказываться о Боге, поскольку оно предполагает лишенность, всякая же лишенность – это своего рода несовершенство, каковое не может быть приписано Богу. Следовательно, Бог не един.

Этому противоречит сказанное в Писании: «Слушай, Израиль! осподь, Бог наш, Господь един есть» (Вт. 6:4).

Отвечаю: то, что Бог един, следует из трех основоположений. Во-первых, из Его простоты. Ведь ясно, почему какая бы то ни было единичная вещь суть «именно эта вот частная вещь», – потому что она не сказывается о многом: так, то, благодаря чему Сократ – человек, сказывается о многом, в то время как то, что делает его именно этим вот человеком, сказывается лишь об одном Сократе. Следовательно, если бы Сократ был человеком посредством того, что делает его именно этим вот человеком, то так как не существует множества Сократов, не было бы и множества людей. Поэтому такая взаимообращенность определений принадлежит единственно Богу, ибо Бог Сам по себе есть Своя же собственная природа, как это было показано выше (3, 3). Выходит, одним и тем же образом и Бог есть Бог, и Он есть именно этот Бог. Следовательно, невозможно, чтобы существовало много Богов.

Во-вторых, из бесконечности Его совершенства. Ведь еще выше было показано (4, 2), что Бог содержит в Себе все совершенство сущего. Но если бы существовало много богов, они необходимо отличались бы друг от друга. Таким образом, у одного не было бы чего-то из того, что было бы у другого. Если бы это недостающее свойство было лишенностью, один из них (а именно – другой) не был бы абсолютно совершенен, если – совершенством, одному из них (а именно – первому) его бы недоставало. Отсюда невозможно, чтобы существовало много богов. Поэтому и древние философы, которые следовали истине, при утверждении бесконечного начала неизбежно приходили к такому же выводу: что есть только одно такое начало.

В-третьих, из единства мира. Ведь все существующие вещи взаимно упорядочены, так что одни как бы существуют ради других. Но столь многообразные вещи никогда не были бы столь упорядоченными, если бы этот порядок не поддерживался чем-то одним. Ибо один общий порядок лучше поддерживается одним, нежели многими, поскольку одно есть причина одного через самого себя, многие же могут быть причинами одного только акцидентным образом. И так как тот, кто суть первый, наиболее совершенен, так как далее его бытие не акцидентно, но суть бытие через самого себя, из этого следует, что тот первый, который упорядочивает все единым порядком, сам необходимо един. И этот единый и суть Бог.

Ответ на возражение 1. О многих богах говорится с целью указать на ошибки тех, которые поклонялись многим, полагая богами планеты и прочие звезды, а также и отдельные части мироздания. Поэтому апостол далее прибавляет: «У нас один Бог», и т. д.

Ответ на возражение 2. То «единое», которое суть начало числа, не сказывается о Боге, но только лишь – о материальных вещах. Ведь «единое», которое суть начало числа, относится к «роду» математических предметов, которые участвуют в материальном бытии и абстрагируются из материи только в идее. Но то «единое», которое суть синоним бытия, есть метафизическая сущность и бытие его свободно от материи. И хотя в Боге нет никакой лишенности, однако, согласно модусу нашего постижения, Он познается нами преимущественно через ряд отрицаний (апофа-тически). Поэтому-то и выходит, что Богу как бы приписываются некоторые виды лишенности, например, бестелесность (лишенность телесного) или бесконечность (лишенность конца); и таким же образом говорится о Боге, что Он един.

Раздел 4. Суть ли Бог в высочайшей степени един?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не высочайше «един». Ведь «единое» означает лишенность делимости. Но лишенность не может быть большей или меньшей. Следовательно, Бог не более «един», чем все прочие вещи, называемые «едиными».

Возражение 2. Далее, нет ничего более неделимого, чем то, что неделимо как актуально, так и потенциально; а таковы точка и единица. Но о вещи говорят как о более «единой» в соответствии с ее большей неделимостью. Следовательно, Бог не более «един», чем единица, и не более «един», чем точка.

Возражение 3. Далее, то, что благо субстанциально, благо и в высочайшей степени. Следовательно, что «едино» субстанциально, «едино» и в высочайшей степени. Но, как заметил Философ, все сущее «едино» по своему существу173. Значит, все сущее в высочайшей степени «едино». Следовательно, Бог не более «един», чем «едино» любое из сущих.

Этому противоречит то, что сказал Бернар: «Среди всего, что зовется единым, единство Божественной Троицы – единство наипервейшее»174.

Отвечаю: коль скоро «единое» – это неделимое бытие, то если есть что-либо в высочайшей степени «единое», значит, оно необходимо и в высочайшей степени сущее, и в высочайшей степени неделимое. Но оба последних достоинства принадлежат именно Богу. Ведь бытие Его наисовершенно, поскольку оно не связано ни с какою природой; ибо Его бытие есть бытие через Него самого, оно субсистентно, абсолютно и необусловлено. Он также и в высочайшей степени неделим, ибо не делится никаким модусом разделения ни актуально, ни потенциально, поскольку – всецело прост, о чем уже было говорено ранее (3, 7). Отсюда понятно, что Бог в высочайшей степени «един».

Ответ на возражение 1. Сама по себе лишенность не может быть большей или меньшей, но, будучи противоположностью обладания, она может рассматриваться в свете понятий «больше» и «меньше». Поэтому коль скоро о вещи можно сказать как о более делимой или делимой вообще, или менее делимой или неделимой вообще, то в соответствии с этими степенями делимости о ней также можно говорить как о более, менее или в высочайшей степени «единой».

Ответ на возражение 2. Точка и единица, будучи началами числа, не могут быть в высочайшей степени сущими, поскольку имеют свое бытие в чем-то ином (в своем субъекте). Следовательно, ни та, ни другая не могут быть и в высочайшей степени «едиными». Ведь как сам субъект не может быть в высочайшей степени «единым» вследствие различия в нем акциденции и самого субъекта, так же не может быть таковой и акциденция.

Ответ на возражение 3. Хотя каждое сущее «едино» по субстанции, однако же не все субстанции в равной степени обусловливают единство; ибо субстанции одних вещей составлены, других же – просты.

Вопрос 12. Каким образом нам дано знать Бога

Поскольку выше нами было рассмотрено, каким образом Бог есть в отношении к Самому себе, остается рассмотреть вопрос, каким образом Он есть в отношении к нашему познанию, т. е. каким образом Он познается сотворенными Им существами. Относительно этого