что растения живы, ибо содержат в себе начало движения роста и гниения. Но пространственное движение, как показал Философ, по природе первое и более совершенное, нежели движение роста и гниения316. И так как все природные тела содержат в себе некоторое начало пространственного движения, то похоже на то, что все природные тела наделены жизнью.

Возражение 3. Далее, среди природных тел наименее совершенными являются элементы стихий. Однако им приписывается жизнь: ведь говорим же мы о «водах живых». Поэтому тем более надлежит думать, что и все прочие природные тела наделены жизнью.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «жизнь растений представляет собой самый далекий отголосок жизни»317, из чего следует, что их жизнь – жизнь наинижайшая. Но неодушевленные тела еще ниже растений. Значит, они лишены жизни.

Отвечаю: мы можем отделить живое от безжизненного на основании признаков тех вещей, жизнь которых очевидна. А жизнь очевидным образом присуща животным, ибо, как сказано в De Vegetab. I, то, что в животных есть жизнь, очевидно для всех. Нам, таким образом, надлежит отличать живое от безжизненного на основании того, согласно чему делается вывод о жизни в животном, и это есть то первое, через что проявляется жизнь, и последнее, что уходит вместе с жизнью. Мы говорим, что животное начинает жить, когда начинает двигать самое себя, и покуда в нем есть такое движение, в нем усматривается и жизнь. Когда же оно более не в состоянии двигать самое себя, а если и движется, то лишь при посредстве какой-то другой силы, тогда говорят, что жизнь покинула его и животное мертво. Отсюда ясно, что в собственном смысле слова живыми являются те вещи, кои могут двигать сами себя любым из видов движения, начиная от называемого движением действия несовершенного существа, то есть вещи в возможности, вплоть до движения в наиболее общем смысле, т. е. когда под движением понимают такие действия совершенного существа, как мышление или ощущение. И сообразно этому обо всех вещах, которые сами себя определяют к движению или действию любого вида, говорят как о наделенных жизнью, тогда как неспособные к этому по природе вещи не могут быть названы живыми, разве что по аналогии.

Ответ на возражение 1. Эти слова Философа надлежит понимать как сказанные либо о первом движении, а именно движении небесных тел, либо о движении в наиболее его общем смысле. И в обоих случаях, коль скоро движение было названо жизнью природных тел, речь идет об аналогии, а не о каком-то присущем свойстве. Движение небес во вселенной телесных сущностей например таково, что подобно поддерживающему жизнь движению сердца в животном. И аналогично этому любое природное движение, имеющее отношение к природному телу, некоторым образом подобно проявлению жизни. Таким образом, если бы вся телесность мироздания была бы единым живым организмом, таким, чтобы его движение исходило от некоей «внутренней движущей силы» (а иные и вправду считали, что это так), вот тогда бы, действительно, движение было бы жизнью всех природных тел.

Ответ на возражение 2. Что касается тел, тяжелых ли, или легких, то, за исключением случаев, когда они помещены в неестественные для себя условия или находятся не в свойственном им месте, движения в них нет; ведь когда их местопребывание присуще им и естественно, они неподвижны. Растения и другие живые существа движутся жизненным движением согласно предрасположенности их природы, но не посредством приближения к ней или удаления от нее; ибо умаление такого движения и было бы удалением от естественной предрасположенности. Тяжелые и легкие тела движутся внешней силой, которая или производит их и оформляет, или удаляет препятствия с их пути. Но они никоим образом не движут сами себя, как это делают живые тела.

Ответ на возражение 3. О водах говорят как о живых вследствие их непрерывной текучести; ведь с другой стороны стоячие воды, кои не соединены с непрерывно текущим потоком, например воды прудов и резервуаров, порой называются мертвыми. В данном случае речь идет о простой аллегории, поскольку движения, которыми, как кажется, они обладают, создают иллюзию, будто бы они живы. Однако это – отнюдь не жизнь в собственном смысле, ибо эти движения – не их собственные движения, но происходят от внешней им производящей причины. И то же имеет место с движениями других тяжелых и легких тел.

Раздел 2. Является ли жизнь действием?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что жизнь – это действие. Ведь ничто не делится на части иначе, как только на части однородные. Но жизнь подразделяется на череду действий, как явствует из сказанного Философом, который различает четыре вида проявления жизни, а именно питание, ощущение, пространственное движение и мышление318. Поэтому жизнь – это действие.

Возражение 2. Далее, говорят, что деятельная жизнь отличается от жизни созерцательной. Но созерцательная жизнь отличается от деятельной только лишь по ряду действий. Поэтому жизнь – это действие.

Возражение 3. Кроме того, познание Бога – действие. Но в то же время это и жизнь, что очевидно из сказанного апостолом Иоанном: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17:3). Поэтому жизнь – это действие.

Этому противоречит следующее: Философ говорит, что «живым существам присуща жизнь»319.

Отвечаю: из сказанного (17,3) очевидно, что наш ум, целью познания которого является сущность вещи, извлекает познание посредством чувства, собственными объектами которого являются внешние акциденции. Следовательно, к познанию сущности вещей мы восходим от их внешней видимости. И поскольку мы именуем вещи на основании того, что мы знаем о них, что явствует из уже сказанного (13, 1), то нередко бывает так, что по названию внешних свойств обозначают и сущности. Причем иногда подобные именования непосредственно обозначают сущность как таковую, ибо она и есть их главный объект; иногда же – косвенно, обозначая свойства, от которых они произведены. Например, известно, что словом «тело» обозначают как род трехмерных субстанций, так и, порою, сами измерения (в этом смысле о теле говорят как о виде количества). То же самое можно сказать и о жизни. Именование дается на основании некоей внешней видимости, а именно самодвижения, но не столько для точного определения самой жизни, сколько для определения субстанции, которой самодвижение и самодеятельность свойственны по природе. Жить, таким образом, есть не что иное, как существовать в той или этой природе, и жизнь как отвлеченное понятие означает именно это, также как и слово «бегание» означает отвлеченное «бежать».

Следовательно, «живой» – это не акцидентный, а сущностный предикат. Но иногда слово «жизнь» используют не в прямом смысле, а для обозначения действий, от которых его именование произведено, и потому Философ говорит, что «жить» определяется преимущественно по способности чувствовать или понимать320.

Ответ на возражение 1. Философ в данном случае использует «жить» для обозначения жизненных действий. Или, пожалуй, было бы лучше сказать, что ощущение, мышление и т. п. иногда обозначают действия, а иногда – бытие самого действователя. Ведь он также сказал, что «жить» определяется преимущественно по способности чувствовать или понимать; другими словами, «жить» – значит обладать природой, способной к чувствованию или пониманию. Далее, он потому характеризует жизнь через посредство упомянутых четырех действий, что в этом дольнем мире имеется четыре вида живых существ. Природа одних обладает способностью только питаться, и, как следствие, они лишь растут и порождают. Другие, например моллюски и подобные им неподвижные животные, помимо этого еще и ощущают. Третьи, к тому же, наделены силой перемещаться с места на место, каковы совершенные животные, четвероногие, птицы и проч. Четвертые же, люди, обладают еще и наивысшей способностью – способностью мышления.

Ответ на возражение 2. Под жизненными действиями понимаются такие действия, начала которых находятся в самом действователе и достоинством которых является то, что действователь производит их сам. Это происходит потому, что они существуют в людях не просто как те определенные природные начала некоторых действий, вроде естественных сил, но как что-то еще сверх того, как склонность к предрасположенности их, как некоей второй природы, к особым видам действий, каковые действия призваны служить источником наслаждений. Поэтому, следуя аналогии, о работе, которая приносит человеку радость, к которой он стремится всем своим существом, тратит на нее все свое время и живет ради нее одной, говорят именно как о жизни этого человека. Потому-то и принято полагать, что одни например ведут жизнь порочную, другие – добродетельную. И таким же образом созерцательную жизнь отличают от деятельной, и в том же смысле знание Бога называют жизнью вечной.

Из сказанного очевиден ответ и на возражение 3.

Раздел 3. Должно ли приписывать жизнь Богу?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно приписывать жизнь Богу. Ведь о вещах, как было установлено выше (2), говорят как о живых вследствие их самодвижения. Но в Боге нет никакого движения. А значит, в Нем нет и жизни.

Возражение 2. Далее, во всех живых существах нам следует предполагать наличие некоторого жизненного начала. Ведь сказал же Философ, что «душа есть причина и начало живого тела»321. Но у Бога нет никакого начала. Поэтому не должно приписывать Ему жизнь.

Возражение 3. Далее, жизненным началом всех окружающих нас живых существ есть растительная душа. Но она наличествует лишь в телесных вещах. Поэтому не должно приписывать жизнь вещам бестелесным.

Этому противоречит сказанное в Писании: «Сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому» (Пс. 83:3).

Отвечаю: жизнь присуща Богу в наивысочайшей степени. При доказательстве этого примем во внимание следующие: так как вещь полагают живой постольку, поскольку она действует самостоятельно и не приводится в движение чем-либо иным, то чем совершеннее соответствующие силы той или иной вещи, тем совершенней и ее жизнь. В вещах, кои движутся и движимы, наблюдается упорядоченность троякого свойства. Во-первых, когда цель движет действователя; при этом главным действователем является тот, кто действует через посредство своей формы, а иногда-с помощью какого-нибудь орудия, которое действует не через посредство добродетели собственной формы, но – формы главного действователя, и не долее, чем длится само действие. Соответственно этому имеются вещи, которые движут сами себя не ради какой-либо формы или соприродной им цели, но только лишь ради самого движения; форма, согласно которой они действуют, равно как и цель действия, определены им их же природой. Таковы например планеты, которые движут самих себя согласно полученной ими природе и ради осуществления самих движений, ускорений и замедлений.

Другие вещи обладают самодвижением в более высокой степени, а именно, не только ради самого движения, но также и ради формы, т. е. начала движения, обрести форму которого они стремятся самостоятельно. Таковы животные, в