актом, направленным на что-то другое, в чем и будет находиться совершенство завершенного действия подобно тому как в здании находится совершенство строящегося, но она остается в действователе как именно его совершенство и действительность, о чем читаем в девятой книге «Метафизики»294. Поэтому главной мыслимой умом вещью является его собственный акт мышления. У разных умов это происходит по-разному Так, существует ум, а именно божественный ум, который суть Его собственный акт интеллигенции, и потому в Боге мышление Его интеллигенции и мышление Его сущности есть один и тот же акт, поскольку Его сущность и есть Его акт мышления. Существует другой ум, а именно ангельский, который, как было показано выше (79, 1), не является его собственным актом мышления, но тем не менее первым объектом этого акта является ангельская сущность. Ибо, хотя существует логическое различие между актом, посредством которого он мыслит, что он мыслит, и актом, посредством которого он мыслит свою сущность, однако же он мыслит то и другое одним и тем же актом, поскольку мышление собственной сущности является совершенством его сущности, а вещь и ее совершенство мыслятся посредством одного и того же акта. А есть и еще один ум, а именно человеческий ум, который не есть мышление самого себя и первым объектом акта мышления которого является не его собственная сущность, а нечто внешнее, а именно природа материальной вещи. В связи с этим в первую очередь человеческим умом познаются объекты такого рода, во вторую – сам акт, которым познаются объекты, а уже через акт познается и сам ум, совершенством которого и является этот акт мышления самого себя. По этой причине Философ говорит, что в смысле познания объекты предшествуют действиям, а действия – способностям295.
Ответ на возражение 1. Объектом ума является нечто универсальное, а именно «бытие» и «истина», но в этом объекте присутствует и акт мышления. В самом деле, ум может мыслить свой собственный акт, но не первичным образом, поскольку первым объектом нашего ума в нынешнем состоянии жизни является не всякое бытие и не всякая истина, но «бытие» и «истина», постигаемые через рассмотрение материальных вещей, о чем уже было сказано (84, 7), и через это постижение ум обретает познание всех других вещей.
Ответ на возражение 2. Акт интеллигенции человеческого ума не является актом и совершенством мыслимой материальной природы, как если бы природа материальной вещи и акт интеллигенции были бы мыслимы посредством одного акта подобно тому, как посредством одного акта мыслятся вещь и ее совершенство. Следовательно, акт, посредством которого ум мыслит камень, отличен от акта, посредством которого он мыслит, что мыслит камень, и так далее. Но, как было показано выше (86, 2), ничто не препятствует тому, чтобы в уме наличествовала такого рода потенциальная бесконечность.
Ответ на возражение 3. Частное чувство ощущает вследствие претерпевания в материальном органе, обусловленном внешним чувственным объектом. Материальный объект, однако, не может претерпевать через самое себя, но каждый претерпевает от чего-то другого, и потому акт частного чувства воспринимается общим чувством. Ум же, напротив, мыслит не вследствие материального претерпевания в органе, и потому приведенная аналогия неуместна.
Раздел 4. Мыслит ли ум акт воли?
С четвертым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что ум не мыслит акт воли. В самом деле, умом познается только то, что некоторым образом представлено в уме. Но акт воли не находится в уме, поскольку воля и ум – разные вещи. Следовательно, акт воли не познается умом.
Возражение 2. Далее, акт определяется своим объектом. Но у воли и ума разные объекты. Таким образом, акт воли по виду отличен от объекта ума, и потому акт воли не познается умом.
Возражение 3. Августин говорит о душевных аффектах, что «они известны нам не через свои образы, подобно телам, и не благодаря своему непосредственному присутствию, подобно искусствам, а через некие представления»296. Но, похоже, в душе нет никаких представлений помимо сущностей или подобий познанных вещей. Поэтому кажется невозможным, чтобы ум познавал такие душевные аффекты, как акты воли.
Этому противоречит сказанное Августином: «Я мыслю, что я желаю»297.
Отвечаю: как было сказано выше (59, 1), акт воли есть не что иное, как расположенность к мыслимой форме подобно тому, как естественное стремление есть расположенность к естественной форме. Затем, расположенность вещи присутствует в ней адекватно модусу ее существования; следовательно, естественная расположенность естественно присутствует в естественной вещи, расположенность, называемая чувственным стремлением, чувственно присутствует в чувственной вещи, и подобным же образом интеллигибельная расположенность, которая суть акт воли, интеллигибельно присутствует в своем начале и надлежащем субъекте, а именно в умственном субъекте. Поэтому Философ говорит, что «воля находится в разуме»298. Но все, что интеллигибельно присутствует в умственном субъекте, мыслится этим субъектом. Следовательно, акт воли мыслится умом, причем мыслится и в том смысле, что желающий знает о своем желании, и в том, что он может познать природу этого акта и, следовательно, природу его начала, которое суть навык или способность.
Ответ на возражение 1. Этот аргумент заслуживал бы внимания, если бы воля и ум, будучи различными способностями, находились бы и в различных субъектах; в таком случае действительно принадлежащее воле отсутствовало бы в уме. Но коль скоро то и другое укоренено в одной и той же субстанции души и коль скоро они некоторым образом являются началами друг друга, то, следовательно, находящееся в воле некоторым образом находится и в уме.
Ответ на возражение 2. Хотя «благо» и «истина», которые являются объектами воли и ума, и отличаются друг от друга логически, тем не менее, как было показано выше (82, 4), одно включает в себя другое, поскольку благо истинно и истина блага. Поэтому объекты воли подпадают под действие ума, а объекты ума в свою очередь могут подпадать под действие воли.
Ответ на возражение 3. Аффекты души находятся в уме не в виде своих образов, подобно телам, и не непосредственно, подобно искусствам, но подобно тому, как обусловливаемая вещь находится в своем начале, содержащем некое представление об обусловливаемой вещи. Поэтому Августин и говорит, что аффекты души находятся в памяти в виде неких представлений.
Вопрос 88. Как человеческая душа познает то, что выше нее
Теперь нам следует рассмотреть вопрос о том, как человеческая душа познает то, что выше нее, а именно нематериальные субстанции. Под этим заглавием наличествует три пункта: 1) может ли человеческая душа в нынешнем состоянии жизни мыслить нематериальные субстанции, называемые ангелами, как таковые: 2) может ли она познавать их через посредство познания материальных вещей; 3) является ли Бог первым объектом нашего познания.
Раздел 1. Может ли человеческая душа в нынешнем состоянии жизни мыслить нематериальные субстанции как таковые?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что человеческая душа в нынешнем состоянии жизни может мыслить нематериальные субстанции как таковые. Ведь сказал же Августин, что «ум приобретает познание телесных вещей через посредство телесных чувств, а познание бестелесных вещей он извлекает из самого себя»299. Но они те. бестелесные вещи суть нематериальные субстанции. Следовательно, человеческий ум мыслит нематериальные субстанции.
Возражение 2. Далее, подобное познается подобным. Но человеческий ум гораздо ближе к нематериальному, нежели к материальному, поскольку его собственная природа нематериальна, что явствует из сказанного выше (76, 1). Таким образом, коль скоро наш ум мыслит материальные вещи, то тем более он может мыслить нематериальные вещи.
Возражение 3. Далее, известно, что наиболее сильно ощущаемое не всегда является наиболее нами ощущаемым, и это связано с тем, что наше чувство бывает искажено этой превосходящей силой ощущаемого. Но, как утверждается в третьей книге душе», ум не подвержен подобному искажающему влиянию со стороны своего объекта300. Поэтому вещи, которые сами по себе в высшей степени интеллигибельны, должны и для нас быть в высшей степени интеллигибельными. И так как материальные вещи становятся интеллигибельными только после того, как мы делаем их актуально таковыми посредством абстрагирования из материальных условий, то очевидно, что наиболее интеллигибельными являются те субстанции, природа которых сама по себе нематериальна. Поэтому они гораздо более доступны для нашего познания, нежели материальные вещи.
Возражение 4. Далее, Комментатор говорит, что если бы мы не могли мыслить отвлеченные субстанции, то «природа была бы лишена какой бы то ни было цели, поскольку в таком случае она была бы такова, что по самой своей природе интеллигибельное не могло бы мыслиться вообще»301. Но в природе нет ничего тщетного или бесцельного. Следовательно, мы можем мыслить нематериальные субстанции.
Возражение 5. Кроме того, как чувство относится к чувственному, точно так же ум – к интеллигибельному. Но нашему зрению доступны все телесные вещи, как горние и нетленные, так и дольние и тленные. Поэтому наш ум может мыслить все интеллигибельные субстанции, даже горние и нематериальные.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Что на небесах, кто исследовал?» (Прем. . :16). Но эти рассматриваемые нами субстанции, по общему мнению, находятся на небесах, согласно сказанному: «Ангелы их на небесах», и т.д. (Мф. 1. :10). Таким образом, нематериальные субстанции не могут быть познаны путем человеческого исследования.
Отвечаю: согласно Платону, нематериальные субстанции не только мыслимы нами, но и являются наипервейшими объектами нашего мышления. В самом деле, Платон учил, что нематериальные субсистентные формы, которые он называл «идеями», являются присущими нашему уму объектами и потому мыслятся нами в первую очередь и как таковые, материальные же объекты познаются душой путем смешения с умом воображения и ощущения. Таким образом, чем более беспримесен ум, тем отчетливей он схватывает умопостигаемую истину нематериальных вещей.
А вот по мнению Аристотеля, которое подтверждается опытным путем, наш ум в нынешнем состоянии жизни естественным образом связан с природой материальных вещей и потому может мыслить только через посредство обращения к представлениям, о чем было сказано выше (84, 7). Из этого со всей очевидностью следует, что в соответствии с тем модусом познания, которым, как показывает опыт, мы обладаем, нематериальные субстанции, которые не подпадают под действие чувства и воображения, не могут быть мыслимы нами в первую очередь и как таковые.
Тем не менее Аверроэс учил, что в нынешнем состоянии жизни человек может, в конце концов, достичь познания отделенных субстанций посредством связывания или соединения с некоей отделенной субстанцией, которую он называл «активным умом» и которая, будучи сама по себе отделенной субстанцией, может естественным образом мыслить отделенные субстанции302. Таким образом, когда такой «активный ум» соединяется с нами столь совершенно, что благодаря ему мы становимся способными совершенно мыслить, мы можем мыслить отделенные субстанции точно так же, как в нынешней жизни мы можем мыслить материальные вещи благодаря соединенному с нами пассивному уму. В
