счастья. В самом деле, как уже было сказано (3, 4), общее понятие счастья состоит в совершенном благе. Но коль скоро благо является объектом желания, совершенное благо человека – это то, что полностью удовлетворяет его желание. Следовательно, желание счастья есть не что иное, как желание полного удовлетворения желания. И это желает каждый. Во-вторых, мы можем говорить о счастье с точки зрения специфического понятия, то есть как о том, в чем именно оно состоит. И в этом смысле все не знают о счастье, поскольку не все знают о том, в чем именно состоит общее понятие счастья. Таким образом, в этом смысле не все желают счастья.
Из сказанного очевиден ответ на возражение 1.
Ответ на возражение 2. Поскольку желание последует схватыванию ума или разума, то случается так, что не имеется иного различения, помимо различения, вытекающего из рассмотрения разума, в связи с чем одно и то же может быть желанно в одном смысле и не желанно в другом. Так, счастье может рассматриваться как окончательное и совершенное благо, то есть с точки зрения общего понятия счастья, и в этом смысле воля, как было сказано выше, стремится к нему по природе и необходимым образом. С другой стороны, оно может рассматриваться с точки зрения других специфических аспектов: либо с точки зрения деятельности как таковой, либо – деятельной способности, либо – объекта, и в этом смысле воля не стремится к счастью необходимым образом.
Ответ на возражение 3. Даваемое некоторыми определение счастья, согласно которому счастливым является тот, «кто обладает всем желаемым», или тот, «любое желание которого исполняется», является хорошим и адекватным определением в одном смысле, и неадекватным в другом. В самом деле, если мы понимаем его буквально, то есть как сказанное о естественных желаниях человека, то в этом случае, действительно, счастлив тот, кто обладает всем желаемым, поскольку ничто не удовлетворяет естественное желание человека помимо совершенного блага, а последнее и есть счастье. Но если мы понимаем его как сказанное о тех вещах, которые человек желает согласно представлениям разума, то в этом случае обладание некоторыми из таких вещей не имеет никакого отношения к счастью; более того, обладание некоторыми из них – это скорее несчастье, поскольку оно может препятствовать человеку иметь все то, чего он желает естественным образом (ведь разум порою полагает истинными те вещи, которые препятствуют познанию истины). Это обстоятельство было учтено Августином, когда он, сказав, что «счастливым является тот, кто обладает всем желаемым», далее прибавил: «и не желает ничего недолжного».
Трактат о человеческих действиях, а именно, действиях, присущих человеку.
Вопрос 6. О произвольном и непроизвольном
Коль скоро счастье достигается посредством определенных действий, мы, дабы соблюсти необходимую последовательность, теперь должны рассмотреть человеческие действия и установить, какие действия служат нам к достижению счастья, а какие этому препятствуют. Но так как деятельность и действия связаны с единичными вещами, то любое практическое знание будет неполным, если оно не примет во внимание все связанные с вещами обстоятельства. Поэтому изучение этической стороны человеческих действий должно затрагивать как общие начала, так и конкретные обстоятельства.
При рассмотрении общих начал нам надлежит исследовать как сами человеческие действия, так и их начала. Что касается человеческих действий, то некоторые из них свойственны только человеку, другие общи человеку и животным. Но коль скоро счастье является благом, свойственным именно человеку, то и действия, свойственные только человеку, гораздо более связаны со счастьем, нежели те, которые общи человеку и другим животным. Поэтому сперва нам следует рассмотреть те действия, которые свойственны только человеку, а вслед за тем – действия, которые общи человеку и другим животным и называются страстями. Первый из этих пунктов предполагает двоякое рассмотрение: 1) что производит человеческое действие и 2) что отличает человеческие действия.
И так как человеческими по справедливости называют те действия, которые являются произвольными (поскольку воля суть разумное пожелании свойственна именно человеку), мы должны рассмотреть действия с точки зрения их произвольности.
Таким образом, мы должны исследовать, во-первых, произвольность и непроизвольность как таковые; во-вторых, те действия, которые являются произвольными, выявляются волей и непосредственно проистекают из воли; в-третьих, те действия, которые являются произвольными и диктуются волей, но при этом проистекают из воли через посредство других способностей.
И поскольку произвольные действия сопряжены с определенными обстоятельствами, сообразуясь с которыми мы формируем наши о них суждения, сначала нам надлежит рассмотреть произвольность и непроизвольность, а затем – обстоятельства тех действий, которые определены как произвольные и непроизвольные. Под первым заглавием наличествует восемь пунктов: 1) есть ли вообще какая-либо произвольность в человеческих действиях; 2) есть ли она в действиях неразумных животных; 3) может ли существовать произвольность вне каких бы то ни было действий; 4) возможно ли насилие по отношению к воле; 5) обусловливает ли насилие непроизвольность; 6) обусловливает ли непроизвольность страх; 7) обусловливает ли непроизвольность чувственное пожелание; 8) обусловливает ли непроизвольность неведение.
Раздел 1. Наличествует ли в человеческих действиях какая бы то ни была произвольность?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в человеческих действиях нет никакой произвольности. В самом деле, как указывают Григорий Нисский132, Дамаскин133 и Аристотель134, произвольным является поступок действователя, «начало которого находится в нем самом». Но начало человеческих действий находится не в человеке, а вне его, поскольку желание человека подвигается к акту своим объектом, который находится вне его и суть «неподвижное движущее»135. Следовательно, в человеческих действиях нет ничего произвольного.
Возражение 2. Далее, Философ доказал, что у животных не возникает никаких новых движений помимо тех, которым предшествуют движения извне136. Но все человеческие действия в определенном смысле являются новыми, поскольку ни одно из них не вечно. Следовательно, начало всех человеческих действий находится вовне, и потому в них нет ничего произвольного.
Возражение 3. Далее, произвольные действия самостоятельны. Но этого нельзя сказать о действиях человека, поскольку в Писании сказано: «Вы без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Следовательно, в человеческих действиях нет ничего произвольного.
Этому противоречит сказанное Дамаскином о том, что «произвольным является действие, относящееся к разумной деятельности»137. Но человеческие действия как раз и являются таковыми. Следовательно, в человеческих действиях наблюдается определенная произвольность.
Отвечаю: наличие некоторой произвольности в человеческих действиях является необходимой. Дабы прояснить это положение, должно уразуметь, что начало одних действий и движений находится в пределах действователя или того, что приводится в движение, а начало других действий и движений – вовне. В самом деле, когда камень движется вверх, начало этого движения находится вне камня, а когда он движется вниз, начало этого движения находится в камне. Затем, что касается тех вещей, которые приводятся в движение собственным началом, то одни из них движут сами себя, а другие – нет. Ведь коль скоро любой действователь или движимая вещь, как было показано выше (1,2), действует или движется ради цели, то совершенным образом движется внутренним началом только тот, внутреннее начало которого приводит не просто в движение, а в движение ради цели. Но тому, кто действует ради цели, необходимо некоторое знание о цели. Поэтому кто бы ни был тот, кто действует или движется посредством собственного начала и при этом обладает некоторым знанием о цели, он обладает в самом себе началом действия таким образом, что не только действует, но действует ради цели. С другой стороны, если вещь не имеет никакого знания о цели, то даже в том случае, когда она обладает присущим ей началом действия или движения, начало того действия или движения, которое осуществляется ради цели, находится не в ней, а в чем-то еще, и именно благодаря этому чему-то еще начало действия ради цели отпечатлевается в вышеуказанной вещи. Поэтому о такого рода вещах говорят не как о самодвижущихся, а как о движимых чем-то другим. О тех же вещах, которые обладают знанием о цели, говорят как о самодвижущихся, поскольку в них наличествует начало, благодаря которому они не просто действуют, но действуют в том числе и ради цели. И так как от их собственного начала проистекает то и другое, а именно и то, что они действуют, и то, что они действуют ради цели, о движениях подобных вещей говорят как о произвольных (ведь само слово «произвольный» подразумевает, что их движения и действия являются следствиями их собственных стремлений). Поэтому в определениях, данных Аристотелем, Григорием Нисским и Дамаскином которые были приведены в возражении 1, произвольность характеризуется не только наличием «начала в самом» действователе, но также и наличием «знания». Следовательно, коль скоро человек знает о цели своих дел и при этом обладает самодвижением, то некоторые из его действий являются произвольными.
Ответ на возражение 1. Не каждое начало является первым началом. Поэтому хотя для произвольного действия сущностно необходимо, чтобы его начало находилось в самом действователе, однако природе произвольного действия не противоречит то, что его собственное начало может быть обусловлено или приведено в движение внешним началом, поскольку для произвольного действия не является сущностно необходимым, чтобы его собственное начало являлось первым началом. Тем не менее должно иметь в виду, что начало движения может являться первым в роде, но не непосредственно первым; так, в роде подчиненных изменению вещей первым началом изменения выступает небесное тело, которое, однако, не является непосредственно первым двигателем, а само движется в пространстве более возвышенным двигателем. И точно так же собственное начало произвольного действия, то есть мыслительная и желательная способности, является первым началом в роде стремления, хотя при этом оно само приводится в движение внешним началом в соответствии с другими видами движений.
Ответ на возражение 2. Новым движениям у животных, действительно, предшествуют движения извне, и это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, с тем, что посредством внешнего движения чувства животного сопоставляются с чем-то чувственным, которое, будучи схваченным чувствами, приводит в движение желание. Так, лев, видя приближающегося к нему вола, сам начинает двигаться в сторону этого вола. Во-вторых, с тем, что некоторые внешние движения приводят к физическим изменениям в теле животного, как например в случае холода или жары, и через посредство всего тела, на которое воздействует движение внешней части этого тела, опосредованно приводится в движение и являющееся способностью всего тела чувственное пожелание; таким вот образом благодаря некоторому телесному изменению побуждается желание чего-то еще. Но, как было сказано выше, это не противоречит природе произвольности, поскольку такие обусловленные внешним началом движения относятся к другому роду движений.
Ответ на возражение 3. Бог подвигает человека к действию не только через посредство чего-либо желанного для чувств или путем обусловливания телесных изменений, но также и напрямую приводя
