и настоящего к будущему, каковой процесс не является аналитическим. Следовательно, процесс принятия решения не является одним из видов анализа.
Возражение 3. Далее, как сказано в третьей книге «Этики», решение принимается только относительно тех вещей, которые для нас возможны277. Но вопрос о возможности для нас той или иной вещи зависит оттого, что мы способны или не способны сделать для достижения той или иной цели. Поэтому связанное с принятием решения исследование должно начинаться с рассмотрения существующих вещей.
Этому противоречит сказанное Философом о том, что «принимающий решение занимается как бы исследованием и анализом»278.
Отвечаю: любое исследование необходимо отталкивается от некоторого начала, и если это начало предшествует и по познанию, и по бытию, то налицо процесс не анализа, а синтеза; в самом деле, переход от причины к следствию является синтезом, поскольку причины гораздо проще следствий. Но если оно, предшествуя по познанию, при этом последует в порядке бытия, то в таком случае процесс является одним из видов анализа, что подобно тому, как когда наше суждение имеет дело со следствиями, которые мы возводим к их простым причинам. Но началом исследования принятия решения является цель, которая предшествует по намерению, но последует по реализации. Следовательно, исследование принятия решения необходимо должно быть одним из видов анализа, поскольку, отталкиваясь то желаемого в будущем, оно продолжается до тех пор, пока не приходит к тому, что надлежит делать сейчас.
Ответ на возражение 1. Принятие решения, действительно, относится к тому, что мы делаем. Но так как основанием для действий является цель, то порядок рассуждений о действиях противоположен порядку самих действий.
Ответ на возражение 2. Разум начинает с того, что является первым с точки зрения разума, а это – не всегда то, что является первым по времени.
Ответ на возражение 3. Если что-либо никак не способствует достижению цели, то нас не интересует, насколько оно возможно. Поэтому прежде чем исследовать что-либо на предмет его возможности, нам следует выяснить, в какой мере оно способствует достижению цели.
Раздел 6. Является ли процесс принятия решения бесконечным?
С шестым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что процесс принятия решения является бесконечным. В самом деле, принятие решения – это исследование частных вещей, с которыми связано действие. Но число единичностей бесконечно. Следовательно, процесс принятия решения бесконечен.
Возражение 2. Далее, при исследовании решения нужно принимать во внимание не только то, что должно быть исполнено, но также и то, как устранить препятствия. Но любому человеческому действию можно воспрепятствовать, и каждое последующее препятствие может быть устранено с помощью человеческого разума. Таким образом, исследование путей устранения препятствий может длиться до бесконечности.
Возражение 3. Далее, исследование доказательной науки не длится бесконечно постольку, поскольку оно возводится к самоочевидным и совершенно конкретным началам. Но когда речь идет о бесконечном количестве переменных и случайных единичностей, такой конкретики нет. Следовательно, исследование принятия решения бесконечно.
Этому противоречат слова Философа о том, что «невозможно двигаться к тому, чего нельзя достичь»279. Но перейти бесконечное невозможно. Если бы, таким образом, исследование решения было бесконечным, то никто бы не приступал к принятию решения, что очевидно не так.
Отвечаю: исследование решения актуально конечно с двух сторон, а именно со стороны начала и со стороны предела. Действительно, в основу исследования решения может быть положено два типа начал. Один из них является присущим и принадлежит к роду относящихся к действию вещей. Таковой является цель, которая, не будучи материей решения, принимается в качестве само собой разумеющегося начала, о чем уже было сказано (2). Другой тип начала принадлежит, если так можно выразиться, к иному роду; так, в доказательных науках одни науки принимают аксиомы других наук без какого-либо их исследования. Далее, само собой разумеющимися началами исследования решения являются факты, полученные через посредство чувств, например, что это вот хлеб, а это – железо, а также любые общие утверждения, известные благодаря созерцательной или практической науке, например, что прелюбодеяние запрещено Богом или что человек не может прожить без пищи. Для принятия решения относительно подобных вещей нет нужды ни в каком исследовании. Пределом же исследования является то, что мы способны сделать сразу. В самом деле, как цель рассматривается в свете начала, точно так же средства рассматриваются в свете заключения. Поэтому то, что представляется должным быть исполненным в первую очередь, занимает место предельного заключения, по достижении которого исследование достигает цели. Впрочем, ничто не препятствует тому, чтобы процесс принятия решения был бесконечным потенциально, поскольку количество вещей, которые могут быть исследованы при принятии решения, бесконечно.
Ответ на возражение 1. Единичности бесконечны не актуально, а лишь потенциально.
Ответ на возражение 2. Хотя человеческому действию можно воспрепятствовать, само препятствие не всегда налицо. Следовательно, не всегда необходимо и исследовать способы устранения препятствия.
Ответ на возражение 3. Если говорить о случайных единичностях, то и в них можно обнаружить нечто конкретное, хотя и не как таковое, а при данных обстоятельствах и в том, насколько это касается исполнения задуманного. Так, то, что Сократ сидит, не необходимо, а то, что он сидит, пока продолжает сидеть, необходимо, и это можно рассматривать как конкретный факт.
Вопрос 15. О согласии, которое является актом воли в отношении средств
Теперь нам надлежит исследовать согласие, в связи с чем будет рассмотрено четыре пункта: 1) является ли согласие актом желающей или схватывающей способности; 2) можно ли обнаружить его у неразумных животных; 3) направлено ли оно к цели или к средствам; 4) принадлежит ли согласие на акт только высшей части души.
Раздел 1. Является ли согласие актом желающей или схватывающей способности?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что согласие относится только к схватывающей части души, Так, Августин приписывает согласие высшему разуму280. Но разум является схватывающей способностью. Следовательно, согласие относится к схватывающей способности.
Возражение 2. Далее, «согласие»281 указывает на разумение. Но разумение является схватывающей способностью. Следовательно, согласие является актом схватывающей способности.
Возражение 3. Далее, как одобрение является приложением ума к какой-либо вещи, точно так же и согласие. Но одобрение принадлежит уму, который является схватывающей способностью. Поэтому и согласие принадлежит схватывающей способности.
Этому противоречит сказанное Дамаскином о том, что «если человек решился на что-то, но у него не возникло влечения к тому, на что он решился, то у него не возникает и склонности»282,то есть согласия. Но влечение относится к желающей способности. Поэтому к ней же относится и согласие.
Отвечаю: согласие подразумевает приложение разумения к какой-либо вещи. Но разумению присуще сознавать существующие вещи, в то время как представление схватывает подобие материальных вещей даже при их отсутствии, а ум схватывает доступные ему универсалии вне зависимости от того, присутствуют ли единичности или нет. И коль скоро акт схватывающей способности – это своего рода склонность к вещи как таковой, то приложение схватывающей способности к вещи – в том, насколько она прилепляется к ней, – достигается через своего рода уподобление, называемое разумением, поскольку речь идет о приобретении непосредственного познания вещи, к которой прилепляются настолько, насколько необходимо для достижения удовлетворенности. В связи с этим в Писании говорится: «Право мыслите о Господе» (Прем. 1:1). Поэтому, на основании вышесказанного, согласие является актом схватывающей способности.
Ответ на возражение 1. Как сказано в третьей книге трактата «О душе», «воля находится в разуме»283. Поэтому когда Августин приписывает согласие разуму, он имеет в виду разум вместе с волей.
Ответ на возражение 2. Разумение в собственном смысле слова принадлежит схватывающей способности, но, как уже было сказано, в той мере, в какой оно подразумевает стремление к ознакомлению через посредство уподобления, оно принадлежит желающей способности.
Ответ на возражение 3. Одобрять (assentire) – значит чувствовать влечение к чему-либо (ad aliud sentire), что подразумевает некоторую отстраненность того, что одобряется. А вот соглашаться (consentira) означает сочувствовать, и это подразумевает некоторый союз с объектом согласия. Таким образом, соглашается, похоже, именно склоняющая к вещи воля, в то время как ум, акт которого состоит не в движении к вещи, а скорее – напротив, о чем уже было сказано в первой части (16, 1; 27, 4; 59, 2), одобряет, хоть, впрочем, мы обычно используем оба этих слова как синонимы. Можно также сказать, что ум одобряет в той мере, в какой подвигается к этому волей.
Раздел 2. Можно ли обнаружить согласие у неразумных животных?
Со вторым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что согласие можно обнаружить и у неразумных животных. В самом деле, согласие подразумевает определение желания к какой-то одной вещи. Но желание неразумных животных определено к какой-то одной вещи. Следовательно, согласие можно обнаружить и у неразумных животных.
Возражение 2. Далее, если удалить первое, то удалится и последующее. Но согласие предшествует выполненному действию. Если бы, таким образом, у неразумных животных не было никакого согласия, то у них не было бы и выполняемых действий, что очевидно не так.
Возражение 3. Далее, о людях иногда говорят, что они соглашаются исполнить то или это в связи с некоторой страстью, например, похотью или гневом. Но неразумные животные действуют в связи со страстью. Следовательно, они дают на это согласие.
Этому противоречит сказанное Дамаскином о том, что «за решением человека следует свободное одобрение и избрание, и это называется склонностью»284, то есть согласием. Но неразумные животные не способны на свободное избрание. Следовательно, они не способны и на согласие.
Отвечаю: согласия в собственном смысле слова у неразумных животных нет. Причина этого состоит в том, что согласие подразумевает приложение движения желания к тому, что должно быть исполнено. Затем, приложение движения желания к исполнению чего-либо принадлежит движущему желание субъекту; так, касание камня можно осуществить тростью, но использование трости для касания камня принадлежит тому, кто движет эту трость. Но неразумные животные не обладают господством над движением желания, поскольку оно происходит у них благодаря природному инстинкту. Таким образом, хотя у неразумного животного и есть движение желания, однако оно не прилагает это движение к какой-либо частной вещи. Следовательно, в собственном смысле слова у неразумных животных нет согласия, которое присуще разумной природе, господствующей над движением желания и способной прилагать или не прилагать его к той или иной вещи.
Ответ на возражение 1. У неразумных животных определение желания к частной вещи является пассивным, тогда как согласие подразумевает скорее активное, чем просто пассивное определение желания.
Ответ на возражение 2. Если удаляется первое, то последующее удаляется в том случае, если оно следует только из этого первого. Но если нечто может следовать из нескольких вещей, то с удалением одной из них оно не удаляется; так, если затвердение является результатом жары и холода (например, кирпичи затвердевают
