непосредственно относящаяся к благу надежда является первой, хотя нередко смелости или даже гневу сопутствуют куда как большие трудности.

Ответ на возражение 3. Движение желания сущностно и непосредственно происходит к благу, которое является присущим ему объектом, а движение от зла является только его следствием. В самом деле, движение желающей части соразмерно не природному движению, а интенции природы, которая стремится к цели прежде, чем стремится избежать ее противоположности, каковое избегание желательно только ради достижения цели.

Раздел 4. Являются ли четырьмя основными страстями радость, печаль, надежда и страх?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что радость, печаль, надежда и страх не являются четырьмя основными страстями. Так, Августин опускает в этом перечне надежду и на ее место помещает желание427.

Возражение 2. Далее, в душевных страстях наличествует двоякий порядок: порядок интенции и порядок исполнения, или возникновения. Поэтому основные страсти должны быть взяты либо из порядка интенции, и в таком случае основными страстями следует полагать последние в этом порядке радость и печаль, либо из порядка исполнения, или возникновения, и тогда основной страстью следует полагать любовь. Следовательно, радость, печаль, надежду и страх никоим образом нельзя называть четырьмя основными страстями.

Возражение 3. Далее, как бесстрашие обусловливается надеждой, точно так же страх обусловливается отчаянием. Таким образом, в качестве основных страстей следует полагать либо надежду и отчаяние, поскольку они являются причинами других, либо надежду и страх, на том основании, что они не связаны друг с другом.

Этому противоречит следующее: Боэций перечисляет четыре основные страсти, когда говорит: «Радость и страхи дальше гони ты, прочь и надежду! Чтобы печали не было в сердце»428.

Отвечаю: вышеперечисленные четыре страсти принято считать основными. О двух из них – радости и печали – говорят как об основных постольку, поскольку в них находят свое завершение все остальные страсти, и именно поэтому как сказано во второй книге «Этики»429, они сопутствуют всем страстям. Что же касается страха и надежды, то они являются основными страстями не потому что суть просто завершение других страстей, а потому, что завершают их в смысле движения пожелания: ведь если речь идет о благе, то движение начинается с любви, продолжается желанием и завершается надеждой, а если речь идет о зле, то оно начинается с ненависти, продолжается отвращением и завершается страхом. По этой причине и принято различать указанные четыре страсти с точки зрения настоящего и будущего – ведь движение относится к будущему, а покой – к чему-то уже существующему Таким образом, радость касается наличного блага, печаль – наличного зла, надежда – будущего блага и страх – будущего зла.

Все же прочие страсти – как относящиеся к благу, так и к злу как к настоящему, так и к будущему – достигают своей высшей точки в этих четырех. Поэтому многие полагают, что вышеперечисленные четыре страсти являются основными, поскольку они суть наиболее общие страсти, и это действительно так при условии, что под надеждой и страхом мы понимаем общую склонность желания к чему-то стремиться и чего-то избегать.

Ответ на возражение 1. Августин говорит о желании или вожделении вместо надежды постольку, поскольку все они, похоже, относятся к одному и тому же объекту, а именно к некоторому будущему благу.

Ответ на возражение 2. Они называются основными страстями в порядке интенции и завершения. И хотя страх и надежда не являются просто завершающими страстями, тем не менее они завершают те страсти, которые склонны к чему-то как будущему. Вообще, приведенный аргумент заслуживает внимания только в случае гнева, однако гнев не может рассматриваться как основная страсть, поскольку он является следствием бесстрашия, но и оно, как будет показано ниже, не является основной страстью.

Ответ на возражение 3. Отчаяние подразумевает движение от блага, каковое движение акцидентно, а бесстрашие, или смелость, подразумевает движение к злу, что также акцидентно. Следовательно, они не могут быть основными страстями, поскольку акцидентное не может считаться основным. И точно так же нельзя полагать основной страстью гнев, поскольку он является следствием смелости.

Вопрос 26. О душевных страстях по отдельности и, прежде всего, о любви

Теперь нам предстоит рассмотрение душевных страстей по отдельности: вначале страстей вожделеющей способности, затем страстей раздражительной способности.

Первое из этих рассмотрений будет трояким, поскольку мы исследуем: 1) любовь и ненависть; 2) желание и отвращение; 3) удовольствие и страдание.

Что касается любви, то будет проведено исследование: 1) любви как таковой; 2) причины любви; 3) следствий любви.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта: 1) находится ли любовь в вожделеющей силе; 2) является ли любовь страстью; 3) являются ли любовь и приязнь одним и тем же; 4) правильно ли разделять любовь на любовь-дружбу и любовь-вожделение.

Раздел 1. Находится ли любовь в вожделеющей силе?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь находится не в вожделеющей силе. Ведь сказано же в Писании, «Я полюбил ее – т. е. мудрость – и изыскал от юности моей» (Прем. 8:2). Но вожделеющая сила, являясь частью чувственного пожелания, не может стремиться к мудрости, которую не схватывают чувства. Следовательно, любовь находится не в вожделеющей силе.

Возражение 2. Далее, любовь, похоже, отождествляется с каждой страстью – ведь сказал же Августин, что «любовь, домогающаяся обладать предметом любви, есть желание, та же самая любовь, обладающая и пользующаяся этим своим предметом, есть радость, убегающая оттого, что ей противоречит, есть страх, а чувствующая, если ей случится противное, есть печаль»430. Но отнюдь не все страсти находятся в вожделеющей силе. Так, на пример, упомянутый в приведенной цитате страх находится в раздражительной силе. Следовательно, нельзя безапелляционно утверждать, что любовь находится в вожделеющей силе.

Возражение 3. Далее, Дионисий упоминает о «естественной любви»431. Но естественная любовь, похоже, принадлежит скорее естественным силам, которые находятся в растительной душе. Следовательно, любовь не находится просто в вожделеющей силе.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «любовь находится в вожделеющей части души»432.

Отвечаю: любовь есть нечто, имеющее отношение к желанию, поскольку целью обоих является благо. Поэтому любовь следует различать согласно различию желаний. Так, существует желание, являющееся результатом схватывания не самим субъектом желания, а кем-то другим, и оно носит название «естественного желания», поскольку природные вещи стремятся к соответствующему их природе в силу схватывания, наличествующего не в них, а в Творце их природы, о чем уже было сказано в первой части (6, 1; 103, 1). Есть также другое желание, являющееся результатом схватывания самим субъектом желания, но которое не произвольно, а необходимо. Таким в неразумных животных является «чувственное пожелание», которое в человеке, впрочем, соединено с некоторой свободой, а именно в той мере, в какой оно повинуется разуму. Наконец, существует желание, свободно следующее из схватывания субъектом желания. И это – разумное, или умственное желание, которое мы называем «волей».

Итак, в каждом из этих желаний имя «любви» усваивается началу движения к любимой цели. В случае естественного желания началом такого движения является соприродность субъекта желания и вещи, к которой он стремится, и эту соприродность можно считать «естественной любовью» (так, являющаяся следствием силы тяжести соприродность тяжелого тела и центра может быть названа «естественной любовью»). Подобным же образом склонность чувственного желания или воли к некоторому благу так сказать, возможность обретения истинной удовлетворенности благом, называется соответственно «чувственной» или «умственной» («разумной») любовью. При этом чувственная любовь принадлежит чувственному желанию, а умственная любовь – умственному И все это находится в вожделеющей силе, поскольку она имеет отношение к благу как таковому, а не к благу, взятому под аспектом трудности, которое является объектом раздражительной способности.

Ответ на возражение 1. Указанные слова относятся к умственной, или разумной любви.

Ответ на возражение 2. О любви говорят как о страхе, радости, желании и печали не с точки зрения сущности, а с точки зрения каузальности.

Ответ на возражение 3. Естественная любовь обнаруживается в силах не только растительной, но и всей души в целом, а также и во всех частях тела, и вообще во всем. Поэтому Дионисий говорит, что «Прекрасное и Добро всеми любимо»433 – ведь каждая единичная вещь соприродна тому, что соответствует ей естественным образом.

Раздел 2. Является ли любовь страстью?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь не является страстью. В самом деле, сила не может быть страстью, а любовь, по словам Дионисия, это сила434. Следовательно, любовь не является страстью.

Возражение 2. Далее, согласно Августину, любовь – это своего рода союз, или связь435. Но союз, или связь – это не страсть, но, скорее, отношение. Следовательно, любовь не является страстью.

Возражение 3. Далее, Дамаскин говорит, что страсть – это движение436. Но любовь не подразумевает движения желания, поскольку таковым является само желание, началом движения которого является любовь. Следовательно, любовь не является страстью.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «любовь – это страсть»437.

Отвечаю: страсть является следствием, производимым действователем в претерпевающем воздействие. Но природный действователь производит в претерпевающем двоякое следствие, поскольку, во-первых, сообщает ему форму и, во-вторых, сообщает ему движение, которое вытекает из этой формы. Например, производящий сообщает произведенному телу и вес, и вытекающее из веса движение, так что вес, выступающий началом движения к месту, ставшим благодаря ему соприродным этому телу, можно было бы назвать «естественной любовью». И точно так же объект желания сообщает, прежде всего, желание некоторым образом приблизиться к себе, каковое желание связано с возможностью обретения удовлетворенности в этом объекте, из чего вытекает движение к желаемому объекту. В самом деле, как сказано в третьей книге трактата «О душе», «движение желания осуществляется как в круге»438, поскольку объект желания движет желание путем, если так можно выразиться, представления себя его интенции, в то время как само желание движется к достижению объекта желания таким образом, чтобы движение завершилось на том, с чего оно началось. Соответственно этому первое производимое в желании его объектом изменение называется «любовью», и она суть не что иное, как стремление к обретению удовлетворенности в этом объекте, и это стремление выражается в движении к этому объекту, каковое движение суть «желание», и, наконец, в покое, который называется «радостью». Таким образом, любовь состоит в изменении, производимом в желании его объектом, из чего с очевидностью следует, что любовь является страстью, которая в прямом смысле слова находится в вожделеющей способности, а в широком – в желании.

Ответ на возражение 1. Дионисий называет любовь силой постольку, поскольку любовь является началом движения в желании, а начало движения или действия принято называть силой.

Ответ на возражение 2. Союз имеет отношение к любви постольку, поскольку в силу стремления к удовлетворенности желания любящий относится к любимому так, как если