бы тот был им или его честью. Отсюда понятно, что любовь не является отношением союза, но сам союз является следствием любви. Поэтому Дионисий говорит, что «любовь – это объединяющая и связывающая сила»439, а Философ со своей стороны замечает, что союз является результатом любви440.

Ответ на возражение 3. Хотя любовь и не обозначает движения желания при стремлении к желаемому объекту, она, тем не менее, обозначает то движение, посредством которого желание претерпевает изменение со стороны желаемого объекта, дабы стремиться обрести в нем удовлетворенность.

Раздел 3. Является ли любовь и приязнь одним и тем же?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь суть то же, что и приязнь. Ведь сказал же Дионисий, что говорить вместо «любовь» «приязнь», это все равно, что «число четыре обозначить как дважды два или прямые линии как линии без изгибов»441. Но очевидно, что в приведенных примерах речь идет об одном и том же. Следовательно, любовь и приязнь обозначают одно и то же.

Возражение 2. Далее, движения желания различаются согласно своим объектам. Но у приязни и любви одни и те же объекты. Следовательно, и они суть одно и то же.

Возражение 3. Далее, если приязнь и любовь и отличаются друг от друга, то разве что в том отношении, в каком, по словам Августина, «иные говорят, что приязнь нужно понимать в хорошем смысле, а любовь – в дурном»442. Но они не отличаются и в этом смысле, поскольку, согласно Августину443, Священное Писание использует оба эти слова равно в отношении и доброго, и дурного. Таким образом, любовь и приязнь не отличаются друг от друга, в связи с чем Августин завершает вышеприведенные рассуждения словами, что не видит различия в том, идет ли речь о любви или о приязни.

Этому противоречит следующее (4): согласно Дионисию, «некоторым нашим священнословам более божественным представляется имя любовь, нежели имя приязнь»444.

Отвечаю: в текстах нам встречаются четыре относящихся, в общем-то, к одному и тому же слова, а именно любовь, приязнь, любомудрие445 и дружба. Впрочем, отличие существует, поскольку «дружба», согласно Философу, имеет сходство с навыком446,

в то время как «любовь» и «приязнь» выражаются в действии или страсти, а «любомудрие» можно понимать в обоих смыслах.

Кроме того, последние три термина выражают действие по-разному. Так, любовь является более общим термином, чем два других, поскольку приязнь и любомудрие являются любовью, а любовь ими – не обязательно. В самом деле, приязнь (dilectio) подразумевает, помимо самой любви, предшествующий ей выбор (electionem), на что указывает само слово, и потому приязнь находится не в вожделеющей силе, а только в воле и только в разумной природе. Любомудрие, со своей стороны, помимо любви означает некоторое ее совершенство, поскольку само слово предполагает, что объект такой любви обладает высокой ценностью447.

Ответ на возражение 1. Дионисий говорит о любви и приязни как о находящихся в умственном желании, а в этом смысле любовь и приязнь суть одно и то же.

Ответ на возражение 2. Объект любви является чем-то более общим, нежели объект приязни, поскольку любовь простирается на большее, чем приязнь, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Любовь и приязнь отличаются не с точки зрения блага и зла, но так, как это было разъяснено выше. Что же касается любви умственной способности, то она суть то же, что и приязнь, а именно о ней в указанном месте и говорит Августин, поскольку несколько ниже добавляет: «Благая воля есть любовь добрая, а воля превратная – любовь дурная»448. Однако в связи с тем, что являющаяся вожделеющей страстью любовь немало людей склоняет к злу, то в этом и следует усматривать причину того, что некоторые проводят вышеуказанное различение.

Ответ на возражение 4. То, почему некоторые полагают, что даже применительно к воле слово «любовь» указывает на большую божественность, чем слово «приязнь», связано с тем, что любовь обозначает страсть, и в первую очередь страсть, находящуюся в чувственном пожелании, тогда как приязнь отсылает к суждению разума. Но нередко случается так, что человек любовно стремится к Богу вследствие пассивно воспринятой от Него любви куда сильнее, чем вследствие своей разумной приязни. И потому в любви можно усмотреть больше божественности, чем в приязни.

Раздел 4. Правильно ли разделять любовь на любовь-дружбу и любовь-вожделение?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь не следует разделять на любовь-дружбу и любовь-вожделение. Ведь, как указывает Философ, любовь – это страсть, а дружба – навык449. Но навык не может участвовать в различении страстей. Поэтому не следует разделять любовь на любовь-дружбу и любовь-вожделение.

Возражение 2. Далее, нельзя различать вещь посредством другого члена того же различения; так, человек не является членом того же различения, что и «животное». Но вожделение участвует в различении любви, поскольку само является страстью, отличной от любви. Следовательно, вожделение не является различением любви.

Возражение 3. Далее, согласно Философу, существует три вида дружбы, а именно основанная на «полезности», основанная на «удовольствии» и основанная на «добродетельности»450. Но дружба-полезность и дружба-удовольствие существуют не без вожделения. Поэтому не следует противополагать вожделение и дружбу.

Этому противоречит следующее: о нас говорят, что мы любим нечто в связи с тем, что мы желаем его; так, «желающий сладкого любит вино постольку, поскольку оно сладкое», как сказано во второй книге «Топики»451. Но, как указывается в восьмой книге «Этики», по отношению к вину и подобным вещам мы не испытываем никакой дружбы452. Следовательно, любовь-вожделение отлична от любви-дружбы.

Отвечаю: как говорит Философ, «любить – значит желать кому-то блага»453. Следовательно, движение любви обладает двоякой склонностью: к благу, которое человек желает кому-то (себе или другому), и к тому, кому он желает некоторое благо. Таким образом, человек любит вожделением к благу, которое он желает кому-то, и дружбой к тому, кому он желает блага.

Кроме того, члены указанного различения связаны как первично, так и вторично, поскольку то, что любят любовью-дружбой, любят просто и само по себе, в то время как то, что любят любовью-вожделением, любят не просто и само по себе, но ради чего-то другого. В самом деле, просто обладающее бытием и существует просто, тогда как обладающее бытием в чем-то другом существует относительно. И коль скоро благо и бытие взаимообратимы, то благо, которое добродетельно само по себе, является просто благим, а благо, которое суть благо другого, является благим относительно. Следовательно, любовь, которой любят нечто за то, что оно благо, является просто любовью, в то время как любовь, которой любят нечто за то, что оно может быть благом другого, является относительной любовью.

Ответ на возражение 1. Любовь разделяется не на дружбу и вожделение, а на любовь-дружбу и любовь-вожделение. Ведь другом в собственном смысле слова является тот, кому мы желаем блага, тогда как о вожделении принято говорить тогда, когда мы желаем нечто для самих себя.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 2.

Ответ на возражение 3. Когда дружба основана на добродетельности или удовольствии, то человек, действительно, желает своему другу определенные блага, и в таком случае все признаки дружбы налицо. Но если он желает указанные блага ради собственного удовольствия или пользы, то в таком случае такая дружба «полезности» или «удовольствия» со стороны любви-вожделения теряет признаки дружбы.

Вопрос 27. О причине любви

Теперь мы исследуем причину любви, в связи с чем будет рассмотрено четыре пункта: 1) является ли благо единственной причиной любви; 2) является ли знание причиной любви; 3) является ли подобие причиной любви; 4) является ли причиной любви какая-либо иная душевная страсть.

Раздел 1. Является ли благо единственной причиной любви?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благо не является единственной причиной любви. Ведь благо не обусловливает любви иначе, как только будучи любимым. Но бывает так, что любят и зло, согласно сказанному в Писании: «Нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его» (Пс. 10:5) (в противном случае всякая любовь была бы блага). Следовательно, благо не является единственной причиной любви.

Возражение 2. Далее, Философ сказал, что «мы любим тех, кто сознает свои недостатки»454. Следовательно, зло также может являться причиной любви.

Возражение 3. Далее, Дионисий говорит, что не только «Добро», но и «Прекрасное любимо всеми»455.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Не вызывает сомнений, что любимо может быть только благо»456. Следовательно, только благо может являться причиной любви.

Отвечаю: как уже было сказано (26,1), любовь принадлежит желающей силе, которая является пассивной способностью. Поэтому ее объект относится к ней как причина ее движения или действия. Следовательно, причина любви необходимо должна быть ее объектом. Но собственным объектом любви является благо, поскольку, как было указано выше (26, 1, 2), любовь подразумевает некоторую соприродность или возможность обретения удовлетворенности любящего в любимом, а вещь является благом для всего, чему она родственна и соразмерна. Таким образом, из этого следует, что собственной причиной любви является благо.

Ответ на возражение 1. Зло нельзя полюбить иначе, как только под аспектом блага, то есть постольку, поскольку оно является благом в некотором отношении и рассматривается как просто благо. И в этом смысле любовь может быть злой, склоняясь к тому, что не является просто истинным благом. Так, человек может «любить насилие», поскольку посредством насилия обретает некоторые блага, например, удовольствие, деньги и тому подобное.

Ответ на возражение 2. Тот, кто сознает собственные недостатки, любим не за эти недостатки, а за их осознание, поскольку осознание грехов, если оно искренне и непритворно, является благом.

Ответ на возражение 3. Прекрасное суть то же, что и благо, и их следует различать только согласно аспекту. Ведь коль скоро благо суть то, к чему все стремятся, то понятие блага – это то, на чем успокаивается желание; в то же время понятие прекрасного – то, на чем успокаивается желание, когда прекрасное видимо или знаемо. Поэтому к прекрасному имеют отношение в первую очередь те чувства, которые более всего связаны с познанием, а именно обслуживающие разум зрение и слух, по каковой причине у нас принято говорить о прекрасных видах и прекрасных звуках. А вот в отношении объектов других чувств мы не используем выражение «прекрасное», поскольку не говорим о прекрасных вкусах и прекрасных ароматах. Таким образом, очевидно, что прекрасное добавляет к благости отношение к познавательной способности, так что «благо» означает просто приятное желанию, в то время как «прекрасное» – приятное схватыванию.

Раздел 2. Является ли знание причиной любви?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что знание не может являться причиной любви. Ведь к вещи стремятся именно благодаря любви. Но к некоторым вещам стремятся без всякого знания, например, к