союз следствием любви?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что союз не является следствием любви. В самом деле, отсутствие не совместимо с союзом. Но любовь совместима с отсутствием, поскольку апостол сказал: «Хорошо ревновать в добром всегда, а не в моем только присутствии у вас» ((ал. 4, 18). Поэтому союз не является следствием любви.
Возражение 2. Далее, каждый союз осуществляется либо согласно сущности (как форма соединяется с материей, акциденция – с субъектом, часть – с целым или с другой частью для составления целого), либо согласно подобию (в роде, виде или акцидентно). Но любовь не обусловливает союз по сущности, в противном случае между сущностно различными вещами не могло бы быть никакой любви. С другой стороны, любовь не обусловливает и союз по подобию, скорее напротив, она сама обусловливается таким союзом, о чем уже было сказано (27, 3). Поэтому союз не является следствием любви.
Возражение 3. Далее, актуальное чувство суть актуально чувственное и актуальный ум суть актуально мыслимое. Но актуально любящий не является актуально любимым. Поэтому союз – это, пожалуй, следствие знания, а не любви.
Этому противоречит сказанное Дионисием о том, что всякая любовь является «соединяющей»468.
Отвечаю: союз любящего и любимого следует понимать двояко. Во-первых, как реальный союз, когда, например, любимый присутствует в любящем. Во-вторых, как союз-расположенность, и этот союз должно рассматривать в его связи с предшествующим схватыванием, поскольку движение желания последует схватыванию. Затем, любовь бывает двоякой, а именно любовью-вожделением и любовью-дружбой, и каждая из них является следствием своего рода схватывания единения любимого с любящим. В самом деле, когда мы любим нечто посредством желания, мы схватываем любимое как то, что связано с нашим собственным благополучием. Когда же человек любит другого любовью-дружбой, он желает ему блага таким же образом, каким желает блага себе, и пока он желает ему блага как самому себе, он схватывает его, так сказать, как свое другое «я». Поэтому нет ничего удивительного в том, что друга называют «другой я сам»469, а у Августина читаем: «Хорошо сказал кто-то о друге своем, назвав его «дорогой половиной души своей»»470.
Первый из этих союзов обусловливается любовью «действенно», поскольку такая любовь подвигает человека желать и добиваться присутствия любимого как чего-то ему соответствующего и принадлежащего. Второй союз обусловливается любовью «формально», поскольку в этом случае сама любовь выступает в качестве такого союза, или связи. Именно это имеет в виду Августин, когда говорит, что «любовь является жизненным соединительным началом, стремлением к соединению двух, а именно любящего и любимого, вместе»471. В самом деле, описывая ее как «соединение», он отсылает нас к союзу-расположенности, без которого не бывает никакой любви, а упоминанием о «стремлении к соединению» он указывает на реальный союз.
Ответ на возражение 1. Этот аргумент справедлив только в том случае, если речь идет о реальном союзе. В остальных же случаях присутствие необходимо для удовольствия, поскольку является его причиной, желание подразумевает реальное отсутствие любимого, а сама любовь сохраняется независимо от того, присутствует ли любимый или нет.
Ответ на возражение 2. Союз соотносится с любовью трояко. Так, есть союз, который обусловливает любовь, и сточки зрения любви, которой каждый любит самого себя, это – субстанциальный союз, а с точки зрения любви, посредством которой любят другого, это – союз по подобию, о чем было сказано несколько выше (27, 3). Есть также союз, который сам сущностно является любовью. Этот союз является соединением по расположенности и подобен субстанциальному союзу, поскольку любящий относится к объекту своей любви или – если мы говорим о любви-дружбе – как к самому себе, или же – если мы говорим о любви-вожделении – как к принадлежащему себе. Кроме того, есть союз, который является следствием любви. Таков реальный союз, которым любящий стремится соединить себя с объектом своей любви. Этот союз наиболее соответствует тому, что мы обычно называем любовью; исследуя его, Философ упоминает Аристофана, который «в своей речи о любви говорит, что любящие стремятся из двух существ стать одним»472, поскольку они хотят жить вместе, общаться и быть связанными друг с другом множеством подобных вещей.
Ответ на возражение 3. Знание совершенствуется путем соединения познанного с познающим через посредство уподобления. Но следствием любви является непосредственное соединение любимого с объектом своей любви, о чем уже было сказано. Следовательно, обусловливаемый любовью союз является гораздо более тесным, чем тот, который обусловливается знанием.
Раздел 2. Является ли следствием любви взаимное пребывание?
Со вторым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что любовь не обусловливает взаимное пребывание, т. е. такое пребывание, когда любящий постоянно пребывает в любимом и наоборот. В самом деле, то, что пребывает в другом, вмещается этим другим. Но одно и то же не может одновременно быть вмещающим и вмещающимся.
Следовательно, любовь не может обусловливать взаимное пребывание таким образом, чтобы любящий пребывал в любимом и наоборот.
Возражение 2. Далее, ничто не может проникнуть в целое иначе, как только путем разделения целого. Но разделение в действительности соединенного – это функция разума, а не желания, в котором находится любовь. Поэтому взаимное пребывание не может быть следствием любви.
Возражение 3. Далее, если любовь предполагает пребывание любящего в любимом и наоборот, то из этого следует, что любимый соединен с любящим точно так же, как любящий соединен с любимым. Но, как утверждалось выше (1), любовью является сам союз. Таким образом, из этого бы следовало, что любящий всегда любим объектом своей любви, что очевидно не так. Поэтому взаимное пребывание не может быть следствием любви.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог – в нем» (1 Ин. 4:16). Следовательно, по той же самой причине всякая любовь помещает любимого в любящего и наоборот.
Отвечаю: рассматриваемое в качестве следствия любви взаимное пребывание должно понимать как относящееся равно к схватывающей и желающей способностям. Со стороны схватывающей способности о любимом говорят как о пребывающем в любящем постольку, поскольку любимый пребывает в схватывании любящего, согласно сказанному в Писании: «Я имею вас в сердце в узах моих» (Филип. 1:7), а о любящем говорят как о пребывающем в любимом согласно схватыванию постольку, поскольку любящий не удовлетворяется поверхностным схватыванием любимого, но стремится обрести глубокое познание всего, что связано с любимым, дабы проникать в самую его душу. Именно поэтому о Святом Духе, Который суть Любовь Божия, сказано, что Он «все проницает – и глубины Божий» (1 Кор. 2:10).
Со стороны же желающей способности об объекте любви говорят как о пребывающем в любящем постольку, поскольку он находится в его расположенности как своего рода источник возможной удовлетворенности, обусловливая в случае своего присутствия в любящем удовольствие или благо, а в случае своего отсутствия – страстное стремление либо к себе любо вью-вожделением, либо к благу, которое желается любимому, любовью-дружбой, причем не вследствие наличия какой-либо внешней причины (как когда мы хотим одного ради другого или желаем блага другому ради чего-то еще), но потому, что удовлетворенность в любимом укоренена в сердце любящего. Поэтому любовь часто называют «сердечной» и «сердцевиной любомудрия».
Любящий, со своей стороны, также пребывает в любимом посредством любви-вожделения и любви-дружбы, но иным образом. В самом деле, любовь-вожделение никогда не удовлетворится внешним и поверхностным обладанием любимым, поскольку стремится обладать любимым совершенно, проникая, так сказать, в самое его сердце, в то время как при любви-дружбе любящий пребывает в любимом постольку, поскольку рассматривает благо и зло своего друга как свои собственные и желает другу того же, что и себе, так что может показаться, что он радуется добру и страдает от зла, пребывая в личности своего друга. Поэтому, как верно заметил о друзьях Философ, «им нравится одно и то же, и радуются и страдают они по одному и тому же поводу»473.
Следовательно, в той мере, в какой любящий воспринимает воздействующее на своего друга как воздействующее на самого себя, он, пожалуй, пребывает в любимом, как если бы они были одним; с другой стороны, любимый пребывает в любящем в той мере, в какой тот желает и действует в пользу друга ради собственной выгоды, рассматривая друга как свое второе «я». Впрочем, последнее, а именно совместное пребывание в любви-дружбе следует, прежде всего, понимать в смысле взаимной любви, поскольку друзья отвечают любовью на любовь и желают и творят добро друг другу.
Ответ на возражение 1. Любимый вмещается любящим путем запечатления в его сердце, и именно таким путем становится объектом его удовлетворенности. Со своей стороны, любящий вмещается любимым постольку, поскольку любящий, если можно так выразиться, проникает в любимого. В самом деле, ничто не препятствует вещи быть вмещающей и вмещаемой различными способами, например, как род вмещается своим видом и наоборот.
Ответ на возражение 2. Схватывание разума предшествует движению любви. Следовательно, проникающее в любимого движение любви, о котором уже было сказано, осуществляется подобно тому, как происходит разделение разумом.
Ответ на возражение 3. Этот аргумент справедлив для последнего из рассмотренных видов взаимного пребывания, который не обнаруживается во всех видах любви.
Раздел 3. Является ли следствием любви исступление?
С третьим положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что исступление не может являться следствием любви. В самом деле, исступление, похоже, подразумевает потерю разума. Но любовь не всегда сопровождается потерей разума, поскольку влюбленные хотя бы изредка являются хозяевами самих себя. Следовательно, любовь не обусловливает исступления.
Возражение 2. Далее, любящий, желая соединиться с любимым, скорее приближает любимого к себе, чем поступает, так сказать, за пределы себя в сторону любимого.
Возражение 3. Далее, любовь, как уже было сказано (1), есть единение любимого с любящим. Таким образом, если любящий для приобщения к любимому поступает за пределы себя, то из этого следует, что любящий всегда любит любимого больше, чем самого себя, что очевидно не так. Поэтому исступление не является следствием любви.
Этому противоречит сказанное Дионисием о том, что «божественная любовь приводит в исступление» и что «Сам Бог вследствие любви поступает за пределы Себя»474. И коль скоро, согласно тому же автору, всякая любовь через посредство подобия причастна божественной любви, то похоже на то, что всякая любовь обусловливает исступление.
Отвечаю: исступление означает выход за пределы себя. Такое может случаться либо со стороны схватывающей силы, либо – желающей. С точки зрения схватывающей силы, о человеке говорят как о пребывающем вне себя тогда, когда он выходит за пределы присущего ему знания. Это может происходить либо в случае его восхождения к более высокому знанию (так, о человеке говорят как о впавшем в исступление постольку, поскольку он находится вне пределов врожденного схватывания его чувства и
