разума вследствие восхождения к постижению превосходящих чувство и разум вещей), либо же в случае впадения его в состояние расстройства (так, о человеке можно сказать как об исступленном в том случае, когда он поглощен сильной страстью или безумием). С точки же зрения желающей силы, о человеке говорят как об исступленном тогда, когда эта сила прилагается к чему-то другому таким образом, что она, так сказать, выходит за пределы себя.

Первый вид исступления обусловливается любовью путем расположения, а именно постольку, поскольку любовь, как уже было сказано (2), побуждает любящего пребывать в любимом, сосредотачиваясь на чем-то одном и отвлекаясь от всего остального. Второй вид исступления обусловливается непосредственно самой любовью: любовью-дружбой просто, а любовью-вожделением не просто, а в определенном смысле. В самом деле, в любви-вожделении любящий выходит за пределы себя только в определенном смысле, а именно постольку, поскольку, не будучи полностью удовлетворенным тем наслаждением, которое он получает от уже достигнутого блага, он стремится к наслаждению чем-то вне себя. Но так как он стремится обладать этим внешним благом ради себя, то он не выходит за пределы себя просто, и это движение, в конце концов, остается в его собственных пределах. А вот в любви-дружбе расположение человека выходит вовне просто, поскольку он желает и творит добро своему другу, заботясь и попечительствуя ему ради его же пользы.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент справедлив по отношению к первому виду исступления.

Ответ на возражение 2. Этот аргумент относится к любви-вожделению, которая, как было показано, не обусловливает исступление просто.

Ответ на возражение 3. Тот, кто любит, выходит за пределы себя постольку, поскольку желает блага своему другу и ради этого действует. Тем не менее блага своему другу он желает не больше, чем он желает блага самому себе, и потому из этого вовсе не следует, что он любит другого больше, чем самого себя.

Раздел 4. Является ли ревность следствием любви?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ревность не является следствием любви. В самом деле, ревность – это начало разногласия, в связи с чем в Писании сказано: «Если между вами ревность, споры и разногласия»475 (1 Кор. 3:3), и т. д. Но разногласие несовместимо с любовью. Поэтому ревность не является следствием любви.

Возражение 2. Далее, объектом любви является сообщающее себя другим благо. Но ревность противоположна общению, поскольку, похоже, именно вследствие ревности человек отказывается разделять объект своей любви с кем-то другим; так, о мужьях говорят как о ревнующих своих жен постольку поскольку они не желают разделять их с другими. Поэтому ревность не является следствием любви.

Возражение 3. Далее, ревности не бывает не только без любви, но и без ненависти, на что указывают следующие слова Писания: «Я ревновал… нечестивым»476 (Пс. 72:3). Поэтому не должно полагать ее следствием любви в большей мере, нежели следствием ненависти.

Этому противоречат следующие слова Дионисия: «Бога называют Ревнителем – как испытывающего сильную любовь ко всему сущему»477.

Отвечаю: ревность, в каком бы смысле мы ее ни рассматривали, является следствием интенсивности любви. Ведь очевидно, что с чем большей интенсивностью к чему-нибудь стремится сила, тем решительней отвергает она то, что препятствует этому стремлению или противоположно ему И поскольку любовь, согласно Августину, – это «движение к объекту любви»478, то интенсивная любовь стремится устранить все, что ему противоположно.

Но происходит это по-разному, а именно согласно любви-вожделению и любви-дружбе. Так, при любви-вожделении тот, кто интенсивно что-либо желает, восстает против всего, что препятствует ему обрести или спокойно наслаждаться объектом его любви. Так, мужья ревнуют своих жен потому, что общение последних с другими может обусловливать препятствия для реализации их исключительных частных прав. Подобным же образом стремящийся к превосходству восстает против тех, которые, по его мнению, превосходят других, как если бы они были препятствием к его абсолютному превосходству. Такая ревность является завистью, о чем читаем: «Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие» (Пс. 36:1).

Любовь-дружба, со своей стороны, желает блага другу, и потому будучи интенсивной, понуждает человека восставать против всего, что препятствует благу друга. В этом отношении о человеке говорят как о ревнующем о друге, когда он считает необходимым для себя противостоять всему, что может быть сказано или сделано в ущерб благу его друга. В этом же смысле о человеке говорят как о ревнующем о Боге, а именно тогда, когда он готов на все, лишь бы отразить противное чести или воле Божией, согласно сказанному в Писании: «Возревновал я о Господе» (3 Цар. 19:14). А на слова Писания: «Ревность по доме Твоем снедает меня» (Ин. 2:17), глосса замечает, что «человек снедаем доброй ревностью, когда стремится исправить сознаваемое им зло, а если сделать это не в его силах, то он со слезами вынужден терпеть».

Ответ на возражение 1. Апостол в приведенной цитате говорит о ревности-зависти, которая, в самом деле, является причиной разногласия, но не с объектом любви, а с тем, что кажется ему противоположным.

Ответ на возражение 2. Благо любимо постольку, поскольку оно может быть сообщено любящему Следовательно, то, что может воспрепятствовать совершенству этого сообщения, становится ненавистным. Таким образом, ревность является результатом любви к благу. Но порою случается так, что из-за недостатка совершенства многие не могут одновременно обладать некоторыми незначительными благами во всей их полноте, и потому вслед за любовью к таким вещам возникает ревность-зависть. Когда же речь идет о том, чем многие могут обладать во всей его полноте, то такой ревности не возникает; так, никто не завидует другому за его знание истины, которая может быть известна многим во всей ее полноте, кроме, разве что, тех случаев, когда другому завидуют за совершенство такого его знания.

Ответ на возражение 3. Сам факт, что человек ненавидит то, что является противоположным по отношению к объекту его любви, говорит о том, что мы имеем дело со следствием любви. Таким образом, ревность возникает скорее как следствие любви, нежели как следствие ненависти.

Раздел 5. Является ли любовь страстью, причиняющей любящему душевную боль?

С пятым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что любовь причиняет любящему душевную боль. В самом деле, изнеможение причиняет душевную боль изнемогающему. Но любовь обусловливает изнеможение, поскольку сказано в Писании: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками – ибо я изнемогаю от любви» (Песнь. 2, 5). Следовательно, любовь – это страсть, причиняющая душевную боль.

Возражение 2. Далее, таяние – это своего рода разрушение. Но любовь причиняет таяние, в связи с чем читаем: «Душа моя истаяла, когда возлюбленный говорил»479(Песнь. 5, 6). Значит, любовь – разрушительница, из чего следует, что она – уничтожающая и причиняющая душевную боль страсть.

Возражение 3. Далее, жар означает некоторый избыток тепла, каковой избыток причиняет уничтожение. Но любовь обусловливает жар; так, Дионисий, говоря о свойствах, относящихся к любви серафимов, называет их «жар», «возжигатели» и «пламенеющие»480. Кроме того, о любви сказано, что «она – пламень весьма сильный» (Песнь. 8, 6). Следовательно, любовь – это причиняющая душевную боль и уничтожающая страсть.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «все сущее любит себя объединяющей», т. е. сохраняющей, «его любовью»481. Следовательно, любовь – это не уничтожающая, а напротив, сохраняющая и совершенствующая страсть.

Отвечаю: как уже было сказано (26, 2; 27, 1), любовь – это определенная соразмерность желающей силы с некоторым благом. Но соразмерное не может причинить боль соразмерному, напротив, оно, как правило, совершенствует и улучшает соразмерное. А вот если некто пытается соразмериться с тем, что ему не подходит, то это причиняет ему боль и ухудшает его состояние. Следовательно, любовь к соразмерному благу совершенствует и улучшает любящего, а любовь к несоразмерному благу ухудшает любящего и причиняет ему боль. Поэтому человек совершенствуется и улучшается прежде всего благодаря любви к Богу, а страдает и ухудшается вследствие любви к греху, согласно сказанному в Писании: «Они сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили» (Ос. 9:10).

Сказанное надлежит понимать как относящееся к любви с формальной стороны, то есть со стороны желания. Что же касается материальной стороны страсти любви, то есть определенного телесного изменения, то если такое изменение оказывается чрезмерным, то любовь действительно может причинять боль подобно тому, как могут ее причинять чувства и акты душевных сил, которые осуществляется через посредство изменения некоторых телесных органов.

А чтобы ответить на все возражения, должно иметь в виду, что любви обычно приписывают четыре ближайших следствия, а именно таяние, наслаждение, изнеможение и жар. Первым из них является «таяние» – как противоположность замерзанию. В самом деле, замерзшие вещи настолько плотны, что проникнуть в них представляется трудным делом. Но любовь, со своей стороны, такова, что желание способно обрести любимое благо, поскольку, как было показано выше (2), объект любви пребывает в любящем. Поэтому холодным или ожесточенным сердцем принято называть расположение, которое несовместимо с любовью, тогда как словом «таяние» обозначают смягчение сердца, посредством которого сердце являет свою готовность к приятию любимого. Затем, из наличия любимого и обладания им следует удовольствие, или наслаждение. Если же любимый отсутствует, то в таком случае возникают две страсти, а именно вызванная отсутствием печаль, которую обозначают словом «изнеможение» (по каковой причине Цицерон в «Тускуланских беседах» нередко в отношении печали использует термин «недуг»), и интенсивное желание обладать любимым, которое обозначают словом «жар».

Все они являются следствиями любви, рассматриваемой формально, то есть согласно отношению желающей способности к объекту. Впрочем, страсть любви обусловливает и другие, соответствующие вышеупомянутым следствия, связанные с изменениями в телесных органах.

Раздел 6. Является ли любовь причиной всего, что делает любящий?

С шестым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все из того, что делает любящий, он делает в силу любви. В самом деле, как было говорено выше (26, 2), любовь – это страсть. Но, как сказано в пятой книге «Этики», человек не все делает в силу страсти, поскольку кое-что он делает по сознательному выбору, а кое-что – по неведению482. Следовательно, не все из того, что делает человек, он делает в силу любви.

Возражение 2. Далее, началом движения и действия у всех животных является желание, о чем читаем в третьей книге трактата «О душе»483. Таким образом, если все, что делает человек, он делает в силу любви, то остальные страсти желающей способности излишни.

Возражение 3. Далее, ничто не может делаться одновременно в силу противоположных причин. Но кое-что делается из ненависти. Следовательно, не все делается из любви.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «все, что делается, делается из любви к благу»484.

Отвечаю: как уже было сказано (1, 2), каждый действователь действует ради цели. Но целью является