деле, то, что вредит рассудительности и препятствует пользованию разумом, похоже, само по себе зло, поскольку, как сказал Дионисий, благом человека является «способность быть разумным»598. Но удовольствие вредит рассудительности и препятствует пользованию разумом, притом тем больше, чем больше само удовольствие; поэтому, как сказано в седьмой книге «Этики», «в удовольствиях от любовных утех», которые являются наибольшими, «никто не способен что-нибудь понять умом»599. Более того, Иероним в своем комментарии к евангелию от Матфея говорит, что «во время супружеского общения никто не удостаивается присутствия Святого Духа, даже если супружескую обязанность исполняет какой-нибудь пророк». Следовательно, удовольствие само по себе зло и, таким образом, любое удовольствие является злом.
Возражение 2. Далее, то, чего избегает добродетельный и ищет порочный, похоже, и есть само по себе зло, от которого следует уклоняться, поскольку, как сказано в десятой книге «Этики», «добродетельный человек является своего рода мерой и критерием человеческих действий»600; а апостол со своей стороны говорит, что «духовный судит о всем» (1 Кор. 2:15). Но дети и бессловесные твари, в которых нет никакой добродетели, ищут удовольствий, тогда как владеющий собой человек – нет. Следовательно, удовольствия сами по себе злы и их надлежит избегать.
Возражение 3. Далее, «искусство и добродетель всегда появляются там, где добро и где труднее»601. Но ни одно из искусств не определено к удовольствию. Следовательно, удовольствие не может быть чем-то благим.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Обретайте удовольствие в Господе»602 (Пс. 36:4). И коль скоро божественное водительство не может направлять к злу, то похоже на то, что не каждое удовольствие является злом.
Отвечаю: как сказано в десятой книге «Этики»603, были такие, которые утверждали, что все удовольствия злы. Причина этого, похоже, кроется в том, что они брали в расчет только наиболее очевидные для всех чувственные и телесные удовольствия (ведь и в других отношениях философы древности не проводили различения ни между интеллигибельным и чувственным, ни между умом и чувством)604. Поэтому они полагали, что все телесные удовольствия должны рассматриваться как нечто дурное, и потому человек, склонный к неумеренным удовольствиям, но воздерживающийся от них, достигает умеренной добродетели. Но, настаивая на подобном мнении, они были неправы. В самом деле, коль скоро никто в этой жизни не может обойтись без некоторых чувственных и телесных удовольствий, то после того, как учащие о том, что все удовольствия злы, будут застигнуты в момент получения удовольствия, люди перестанут прислушиваться к такого рода доктринам и, побуждаемые их примером, еще более устремятся к поиску удовольствий (ведь в человеческих действиях и страстях примеры куда заразительнее слов).
Поэтому нам надлежит говорить, что некоторые удовольствия благи, а некоторые – злы. Ведь удовольствие есть не что иное, как последующее некоторой деятельности успокоение желающей силы в некотором любимом благе, в связи с чем приведенное утверждение подкрепляется двумя причинами. Первая относится к благу, в котором человек с удовольствием находит успокоение. В самом деле, как уже было сказано (18, 5), благо и зло в моральном порядке зависят от соответствия или противоречия разуму, а что касается порядка природы, то о вещи говорят как о природной в том случае, когда она соответствует природе, и как о неприродной, когда она противна природе. И подобно тому как в естественном порядке существует и некоторый природный покой, каким вещь покоится в том, что соответствует ее природе, как, например, когда тяжелое тело покоится внизу, и неприродный покой, каким вещь покоится в том, что противно ее природе, как когда тяжелое тело покоится вверху, точно так же и в моральном порядке существует и благое удовольствие, каким высшее или низшее желание успокаивается в том, что соответствует разуму, и злое удовольствие, каким желание успокаивается в том, что противно разуму и божественному закону.
Вторая причина обнаруживается при рассмотрении деятельности, поскольку некоторые действия благи, а некоторые – злы. Но соединенные с действиями удовольствия более сходны с этими действиями, нежели предшествующие им по времени желания. Поэтому, коль скоро желания добрых действий благи, а злых действий – злы, то тем более удовольствия от добрых действий благи, а от злых действий – злы.
Ответ на возражение 1. Как было показано выше (33, 3), вредят рассудительности и препятствуют пользованию разумом не те удовольствия, которые последуют акту разума, а другие, не связанные с ними удовольствия, такие как удовольствия тела. В самом деле, они, как уже было сказано (33, 3), препятствуют пользованию разумом либо путем противопоставления разуму желания, покоящегося в том, что противно разуму, что делает удовольствие этически злым, либо путем сковывания разума, как это бывает при супружеском общении, когда, несмотря на то, что удовольствие сообразуется с разумом, тем не менее оно препятствует пользованию разумом постольку, поскольку сопровождается телесным изменением. Однако в последнем случае удовольствие не является этически злым, как не является таковым и сковывающий разум, но происходящий в согласии с разумом сон, поскольку самому разуму необходимо, чтобы пользование им время от времени прерывалось сном. Впрочем, здесь следует отметить, что хотя это сковывание разума удовольствием от супружеского общения и не несет в себе никакой этической порчи, поскольку оно не является ни смертным, ни простительным грехом, однако оно берет свое начало от своего рода этической порчи, а именно от греха нашего прародителя, поскольку, как было показано в первой части (98, 2), обстоятельства в состоянии невинности были совсем иными.
Ответ на возражение 2. Умеренный человек избегает не всех удовольствий, но только тех, которые неумеренны и противны разуму. То же, что дети и бессловесные твари ищут удовольствий, вовсе не доказывает, что все удовольствия злы, поскольку им даровано Богом их естественное желание, которое подвигает их к тому, что подобает им в силу их естества.
Ответ на возражение 3. Искусство не имеет отношения ко всем видам блага, но – только к созданию внешних вещей, о чем речь у нас впереди (57, 3), в то время как находящиеся в нас действия и страсти в большей мере, нежели искусство, связаны с рассудительностью и добродетелью. Впрочем, существует искусство создания удовольствия, а именно, как сказано в седьмой книге «Этики», «искусство приготовления пищи и составления доказательств»605.
Раздел 2. Все ли удовольствия благи?
Со вторым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что любое удовольствие благо. В самом деле, как было показано в первой части (5, 6), существует три вида блага, а именно благо добродетели, пользы и удовольствия. Но все добродетельное, равно как и все полезное благо. Следовательно, и любое удовольствие благо.
Возражение 2. Далее, как сказано в первой книге «Этики», благом самим по себе является то, чего не ищут ради чего-то еще606. Но удовольствие не ищется ради чего-то еще; в самом деле, абсурдно спрашивать человека, ради чего ему нужно удовольствие. Следовательно, удовольствие благо само по себе. Но то, что предицируется вещи самой по себе, предицируется ей универсальным образом. Следовательно, всякое удовольствие благо.
Возражение 3. Далее, желаемое всеми является благом самим по себе, поскольку, как сказано в первой книге «Этики», благо есть то, к чему «все стремятся»607. Но все, даже дети и бессловесные твари, стремятся к некоторым удовольствиям. Поэтому удовольствие само по себе благо и, следовательно, все удовольствия благи.
Этому противоречит сказанное в Писании: «…которые радуются, делая зло, восхищаются злым развратом» (Прит 2:14).
Отвечаю: в то время как некоторые стоики утверждали, что все удовольствия злы, Эпикур настаивал на том, что удовольствие само по себе благо и что, следовательно, все удовольствия благи. Все они, похоже, заблуждались в силу того, что не замечали различия между тем, что является просто благом, и тем, что является благом некоторого частного индивида. В самом деле, благом самим по себе является только то, что является просто благом. То же, что не является благом самим по себе, может быть благом некоторого индивида двояко. Во-первых, поскольку оно подходит ему в силу его настоящего расположения, каковое расположение, однако, не является естественным; так, иногда прокаженному полезно есть ядовитую пищу, которая сама по себе вовсе не подходит человеческой природе. Во-вторых, поскольку нечто неподходящее рассматривается как подходящее. И коль скоро удовольствие – это успокоение желания в некотором благе, то если желание успокаивается в том, что является просто благом, то и удовольствие будет и просто удовольствием, и просто благим. Но если желание человека успокаивается в том, что является благом не просто, а относительно этого вот конкретного человека, то в таком случае его удовольствие не будет просто удовольствием, но конкретно его удовольствием, и при этом оно не будет просто благом, но или благом в некотором отношении, или кажущимся благом.
Ответ на возражение 1. Добродетель и польза вытекают из соответствия с разумом и, таким образом, добродетельное или полезное не может не быть благим. Но удовольствие вытекает из соответствия с желанием, которое иногда стремится к тому, что противно разуму. Следовательно, не каждый объект удовольствия бывает благим в этическом порядке, каковой порядок вытекает из порядка разума.
Ответ на возражение 2. Причина, по которой удовольствие не ищется ради чего-то еще, та, что удовольствие суть успокоение в цели. Но цель может быть как благой, так и злой, хотя ничто не может быть целью иначе, как только в той мере, в какой оно является благом того или иного человека; сказанное справедливо и в отношении удовольствия.
Ответ на возражение 3. Все стремятся к удовольствию постольку, поскольку все стремятся к благу (ведь удовольствие – это успокоение желания в благе). Но подобно тому, как не всякое желаемое благо является истинным и самим по себе благом, точно так же не всякое удовольствие является истинным и самим по себе благим.
Раздел 3. Является ли какое-либо из удовольствий наибольшим благом?
С третьим положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что ни одно из удовольствий не может быть самым большим благом – ведь ничто из порожденного не может быть наибольшим благом, поскольку порождение не может быть конечной целью. Но удовольствие является следствием порождения, поскольку, как уже было сказано (31,1), вещь получает удовольствие в результате устроения в соответствии с собственной природой. Следовательно, никакое удовольствие не может быть наибольшим благом.
Возражение 2. Далее, наибольшее благо не может быть улучшенным путем прибавления к нему чего-то еще. Но удовольствие может быть улучшено путем прибавления, поскольку удовольствие с добродетелью лучше, чем удовольствие без добродетели. Следовательно, удовольствие не является наибольшим благом.
Возражение 3. Далее, наибольшее благо, будучи благом через самое себя, есть универсальное благо, поскольку то, что является таковым через самое себя, превосходит то, что является таковым акцидентно. Но, как уже было сказано
