друг другу по виду, в то время как удовольствие и страдание, относящиеся к несоизмеримым, но не противоположным объектам, не противоположны друг другу по виду, однако тоже несоизмеримы, как, например, страдание в связи со смертью друга и удовольствие от созерцания. Если же эти различные объекты противоположны друг другу, то удовольствие и страдание не только противоположны по виду, но к тому же еще и обладают некоторой соизмеримостью и сходством, как, например, удовольствие от доброго и страдание от худого.
Ответ на возражение 1. Белизна и чернота не устанавливаются в своем виде через посредство своего отношения к чему-либо внешнему, как это имеет место в случае удовольствия и страдания; поэтому приведенная аналогия неуместна.
Ответ на возражение 2. Как сказано в восьмой книге «Метафизики», род указывает на материю632, а материей акциденции является субъект. Затем, уже было разъяснено, что удовольствие и страдание противоположны друг другу с точки зрения родовой формы. Следовательно, при любом страдании расположение субъекта противоположно расположению субъекта удовольствия, поскольку при каждом удовольствии желание рассматривается как принимающее то, чем он обладает, а при каждом страдании – как это отвергающее. Поэтому с точки зрения субъекта любое удовольствие является средством, изгоняющим любой вид страдания, и каждое страдание – препятствием для получения любого удовольствия, но в первую очередь так происходит в тех случаях, когда удовольствие противоположно страданию по виду.
Из сказанного вытекает ответ на возражение 3. А еще можно сказать, что хотя не каждое удовольствие противоположно по виду каждому страданию, тем не менее они противоположны друг другу с точки зрения их следствий, поскольку следствия одного выражаются в укреплении животной природы, в то время как следствия другого – в своего рода недомогании.
Раздел 5. Существует ли страдание, противоположное удовольствию от созерцания?
С пятым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что существует страдание, которое противоположно удовольствию от созерцания. Так, апостол говорит, что «печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2 Кор. 7:10). Но делание ради Бога, согласно Августину, принадлежит высшему в нас разуму, чей акт суть разумное созерцание вечного633. Следовательно, существует страдание, которое противоположно удовольствию от созерцания.
Возражение 2. Далее, противоположные причины производят противоположные следствия. Таким образом, если созерцание одной противоположности доставляет удовольствие, то созерцание другой противоположности должно доставлять страдание; следовательно, существует страдание, которое противоположно удовольствию от созерцания.
Возражение 3. Далее, как объектом удовольствия является благо, точно так же объектом страдания является зло. Но ведь и созерцание может быть злом, поскольку как сказал Философ, «не нелепо ли мыслить некоторые вещи?»634. Следовательно, страдание может быть противоположным удовольствию от созерцания.
Возражение 4. Далее, как сказано в седьмой и десятой книгах «Этики», причиной удовольствия может являться любое деятельное проявление, если ему не чинятся препятствия. Но созерцательной деятельности можно чинить всяческие препятствия, при этом либо полностью устраняя ее, либо делая ее затруднительной. Следовательно, при созерцании можно испытывать противоположное удовольствию страдание.
Возражение 5. Кроме того, причиной страдания бывает утомление тела. Но, согласно сказанному в Писании, «много читать – утомительно для тела» (Еккл. 12:12). Следовательно, созерцание предполагает страдание, противоположное связанному с ним удовольствию.
Этому противоречит сказанное в Писании: «В обращении ее (т. е. мудрости) нет суровости, ни в сожитии с нею – скорби, но веселие и радость» (Прем. 8:16). Но обращение мудрости и сожитие с нею присущи именно созерцанию. Следовательно, не существует страдания, которое было бы противоположным удовольствию от созерцания.
Отвечаю: удовольствие от созерцания можно понимать двояко. Во-первых, так, что созерцание является причиной, но не объектом удовольствия, и потому удовольствие получается не от созерцания, а от созерцаемой вещи. Но ведь можно созерцать как нечто должное и доставляющее блаженство, так и нечто недолжное и доставляющее страдание. Следовательно, если удовольствие от созерцания понимать в указанном смысле, то ничто не препятствует тому, чтобы существовало страдание, противоположное удовольствию от созерцания.
Во-вторых, удовольствие от созерцания можно понимать так, что созерцание является и его объектом, и причиной, т. е. что удовольствие доставляется самим актом созерцания. В этом смысле, согласно Григорию Нисскому, «не существует страдания, которое было бы противоположным удовольствию от созерцания»635; то же самое говорит и Философ636. Впрочем, это должно понимать как сказанное в строгом смысле слова, поскольку страдание как таковое может являться противоположностью удовольствия, находясь при этом в противоположном объекте; так, удовольствие от жары противоположно страданию от холода. Но нет ничего, что было бы противоположным объекту созерцания, поскольку схваченная умом противоположность является уже не противоположностью, а средством познания того, чему она противоположна. Поэтому в строгом смысле слова не существует страдания, которое было бы противоположным удовольствию от созерцания. Нет также и страдания, которое было бы присоединенным к нему, как это имеет место в случае телесных удовольствий, которые нередко являются своего рода средствами от некоторых неприятностей; например, человек получает удовольствие от питья в связи с тем, что испытывает жажду, но когда жажда утолена, удовольствие от питья прекращается. Так это потому, что удовольствие от созерцания обусловливается не желанием избавиться от неприятности, а тем, что созерцание приятно само по себе, притом что удовольствие, как уже было сказано (31, 1), это не «становление», а совершенная деятельность.
Тем не менее акцидентно страдание подмешивается к удовольствию от созерцания, и это может происходить двояко: во-первых, со стороны органа, во-вторых, вследствие некоторого препятствия схватыванию. Со стороны органа страдание, или боль, подмешивается к схватыванию непосредственно, а именно как относящееся к расположению схватывающей способности чувственной части, которая связана с телесным органом, – то ли со стороны такого чувственного объекта, который не согласуется с обычным состоянием органа (как горькое на вкус или отвратительное на запах), то ли со стороны такого чувственного объекта, который, в целом согласуясь с обычным состоянием органа, столь длительно воздействует на чувство, что это, как было показано выше (33, 2), становится чрезмерным для обычного состояния органа, в результате чего схватывание, поначалу доставлявшее удовольствие, становится утомительным. Но то и другое не может непосредственно иметь места в случае созерцания ума, поскольку ум не связан ни с каким материальным органом, по каковой причине в вышеприведенной цитате из Писания говорится, что в умственном созерцании нет ни «суровости», ни «скорби». Но коль скоро человеческий ум при созерцании использует чувственные способности схватывания, актам которого присуща утомляемость, то к созерцанию опосредованно может подмешиваться некоторая скорбь, или страдание.
Тем не менее каким бы из указанных способов страдание акцидентно ни подмешивалось к созерцанию, оно не будет противоположным удовольствию как таковому. Ведь страдание, обусловленное препятствием к созерцанию, не противоположно удовольствию от созерцания, а, пожалуй, сходно и соизмеримо с ним, что очевидно из вышесказанного (4), в то время как страдание, или скорбь, обусловленное телесной усталостью, не принадлежит к тому же роду что и удовольствие от созерцания, и потому они в целом несоизмеримы. Отсюда понятно, что никакое страдание не противоположно удовольствию, получаемому от самого акта созерцания, и что никакое страдание не может быть связано с ним иначе, как только акцидентно.
Ответ на возражение 1. «Печаль ради Бога» обусловливается не самим актом умственного созерцания, а тем, что созерцает ум, а именно грехом, который ум созерцает как нечто, противоположное любви к Богу.
Ответ на возражение 2. То, что противоположно согласно природе, не противоположно согласно тому, каким образом оно существует в уме. В самом деле, противоположные в действительности вещи вовсе не противоположны в порядке мышления; более того, как правило, одна противоположность служит основанием для познания другой. Именно поэтому противоположности исследуются одной и той же наукой.
Ответ на возражение 3. Само по себе созерцание не является злым, так как оно суть не что иное, как рассмотрение истины, которая является благом ума. Тем не менее оно может быть злым акцидентно, то есть или постольку, поскольку созерцание менее достойного объекта препятствует созерцанию объекта более достойного, или же со стороны созерцаемого, ставшего объектом неупорядоченного желания.
Ответ на возражение 4. Страдание, обусловленное препятствием к созерцанию, не противоположно удовольствию от созерцания, но, как уже было сказано, сходно и соизмеримо с ним.
Ответ на возражение 5. Бедствия плоти воздействуют на созерцание акцидентно и опосредованно, о чем уже было сказано.
Раздел 6. Следует ли избегать страдания в большей мере, нежели стремиться к удовольствию?
С шестым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что страдания должно избегать в большей мере, нежели стремиться к удовольствию. Так, Августин говорит, что «всякий избегает страдания в большей мере, нежели ищет удовольствия»637. Но то, в чем все согласны, похоже, является естественным. Поэтому совершенно естественно и правомерно, что страдания должно избегать в большей мере, нежели стремиться к удовольствию.
Возражение 2. Далее, действие противоположного способствует скорости и интенсивности движения; так, согласно Философу, «нагретая вода замораживается быстрее и тверже»638. Но избегание страдания происходит благодаря тому, что противоположно причине страдания, тогда как желание удовольствия не является следствием чего-либо противоположного, но, скорее, обусловливается приятностью желаемого объекта. Следовательно, страдания избегают с большей интенсивностью, нежели стремятся к удовольствию.
Возражение 3. Далее, чем сильнее страсть, которой противится следующий установлению разума человек, тем более он достоин похвалы и тем более он добродетелен, поскольку «добродетель направлена на трудное и благое»639. Но мужественный, противящийся движению избегания страдания, более добродетелен, нежели умеренный, противящийся движению желания удовольствия, поскольку, согласно Философу, «наиболее заслуживает похвалы мужественный и справедливый»640. Следовательно, движение избегающего страдания более интенсивно, нежели движение ищущего удовольствия.
Этому противоречат слова Дионисия о том, что добро сильнее зла641. Но удовольствие желаемо ради добра, которое является его объектом, в то время как избегание страдания связано со злом. Следовательно, желание удовольствия более интенсивно, нежели избегание страдания.
Отвечаю: само по себе желание удовольствия более интенсивно, нежели избегание страдания. Так это потому, что причиной удовольствия является надлежащее благо, в то время как причиной страдания, или боли, – ненадлежащее зло. Затем, нет ничего несообразного в том, что некоторое благо является надлежащим безо всякого нерасположения, но никак не возможно, чтобы какое бы то ни было зло являлось абсолютно ненадлежащим, т. е. чтобы оно не было надлежащим тем или иным образом. Поэтому удовольствие может быть полным и совершенным, тогда как страдание всегда неполно. Следовательно, желание удовольствия по природе более интенсивно, нежели избегание страдания. Другая причина этого – та, что являющееся объектом удовольствия благо желается ради него самого, тогда как являющееся объектом страдания зло избегается как лишенность блага, а то, что является таковым через самое себя, сильнее того, что является таковым через посредство чего-то другого. Кроме того, мы обнаруживаем подтверждение этого в естественных движениях. В самом деле, любое естественное движение более интенсивно в конце, когда вещь
