будут превосходить первых со стороны состояния, уступать со стороны служения и равняться по чину.

Таким образом, нам надлежит определить, какое превосходство важнее: состояния или служения, и в этом отношении, пожалуй, до?лжно принимать во внимание две вещи: совершенство и трудность. Так, если проводить сравнение со стороны совершенства, то монашеское состояние превосходней служения приходского священника или архидьякона, поскольку монах даёт пожизненный обет стремиться к совершенству, тогда как приходской священник или архидьякон, в отличие от епископа, не даёт пожизненного обета попечительствовать о душах. И точно так же он, в отличие от епископа, не правомочен осуществлять главное попечительство о душах, но – только в тех или иных отношениях, касающихся тех, которые вверены его попечению, о чём уже было сказано (6). Следовательно, сравнение монашеского состояния с таким служением подобно сравнению общего с частным и всесожжения с жертвой, которая, по словам Григория, меньше, чем всесожжение. Поэтому существует предписание о том, что «епископам надлежит дозволять вступление в монастырь желающим принять монашеский постриг клирикам как избравшим для себя лучшую жизнь».

Впрочем, приведённое сопоставление до?лжно понимать как относящееся к роду деяния, поскольку с точки зрения любви деятеля нередко меньшее по роду деяние может быть более похвальным как исполненное из большей любви.

С другой стороны, можно проводить сравнение, имея в виду трудность веде?ния благой жизни в монашестве и в приходском служении, и в этом смысле труднее вести благую жизнь тогда, когда она сопряжена с попечительством о душах, поскольку с ней связано больше внешних опасностей, хотя монашеская жизнь трудней со стороны рода деяния по причине строгости монашеского устава. Однако если монах тоже не имеет чина (например, если он – послушник), то очевидно, что наличие чина обладает превосходством со стороны достоинства, поскольку согласно святой иерархии вменённое человеку служение у алтаря является самым священным служением непосредственно Христу. В самом деле, для этого необходима бо?льшая внутренняя святость, чем для монашеского состояния, поскольку, как говорит Дионисий, монашеский чин должен следовать сразу за священническими чинами «и возводиться по мере сил к высшему совершенству»835. Следовательно, при прочих равных условиях наделённый священным чином клирик, поступая вопреки святости, грешит более тяжко, чем не наделённый священным чином монах, хотя не имеющий чина монах обязан постоянно соблюдать устав, чего имеющие священный чин люди делать не обязаны.

Ответ на возражение 1. На эти слова Златоуста можно было бы ответить кратко, указав, что здесь речь идёт не о священнике небольшого чина, который имеет приход, а о епископе, называемом иерархом, тем более что это не противоречит цели цитируемой книги, написанной им в утешение себя и Василия, избранных накануне епископами. Однако можно всё это опустить и ответить, что он говорит с точки зрения трудности. В самом деле, вначале он говорит, что «того, кто среди моря и во время бури мог спасти корабль, никто не может не назвать превосходным кормчим»; далее он прибавляет то, что было приведено в цитате в отношении монаха, которого «не до?лжно сравнивать с тем, кто посвятил себя на служение целому народу… оставаясь непоколебимым и твёрдым»; а затем приводит и причину этого, а именно, что он «в бурное время управлял душой, как бы во время тишины». Это доказывает только то, что состояние попечительствующего о душах чревато большими опасностями, чем состояние монаха, а сохранение своей чистоты перед лицом большей опасности свидетельствует о большей добродетели. С другой стороны, о величии добродетели свидетельствует и то, что человек избегает опасностей, постригаясь в монахи. Поэтому он не говорит, что предпочёл бы служение священника уединению монаха, но – что он «желал бы заслужить доброе о себе мнение» в первом, а не в последнем, поскольку это означало бы бо?льшую добродетель.

Ответ на возражение 2. В этой цитате из Августина тоже со всей очевидностью говорится о трудности, которая, как сказано, свидетельствует о величии добродетели ведущего благую жизнь.

Ответ на возражение 3. Августин сравнивает монахов с клириками с точки зрения превосходства чина, а не с точки зрения различия между монашеской и мирской жизнью.

Ответ на возражение 4. Оставляющие монашеское состояние ради попечения о душах, уже имея священный чин, достигают того, чего у них прежде не было, а именно приходского служения, не утрачивая при этом того, чем они уже обладали. Поэтому в «Декреталиях» сказано, что «тех монахов, кои по длительному пребыванию в монастыре достигают порядка клириков, мы обязываем не оставлять своей прежней цели».

С другой стороны, когда в монахи постригаются приходские священники и архидьяконы, они оставляют свои приходы, чтобы войти в состояние совершенства. Уже само это свидетельствует о превосходстве монашеской жизни. Когда же не имеющие чина монахи допускаются к состоянию клириков и к священным порядкам, они, как было показано выше, явно возводятся к чему-то лучшему, на что указывают и слова Иеронима: «Живи в монастыре так, чтобы заслужить быть клириком».

Ответ на возражение 5. Приходские священники и архидьяконы подобны епископам в большей степени, чем монахи, в одном отношении, а именно в том, что касается обязанности попечительствовать о душах. Однако, как явствует из вышесказанного (5), с точки зрения пожизненности обязательства епископам в большей степени подобны монахи.

Ответ на возражение 6. Та трудность, которая является следствием трудности деяния, совершенствует добродетель, а та трудность, которая является следствием внешних препятствий, в одних случаях уменьшает совершенство добродетели, как, например, когда человек не настолько любит добродетель, чтобы не желать избежать препятствий к добродетели, согласно сказанному апостолом: «Все подвижники воздерживаются от всего» (1 Кор. 9:25), а в других – служит свидетельством совершенной добродетели, как, например, когда человек не отрекается от добродетели при столкновении с неожиданными препятствиями к её использованию или с какой-либо иной неустранимой причиной. В монашеском состоянии наибольшая трудность является следствием трудности деяния, тогда как для тех, кто проживает в миру, наибольшая трудность является следствием препятствий к добродетели, каковые препятствия монахи предусмотрительно избегают.

Вопрос 185. О ТОМ, ЧТО ОТНОСИТСЯ К ЕПИСКОПСКОМУ СОСТОЯНИЮ

Далее нам надлежит исследовать то, что относится к епископскому состоянию. Под этим заглавием наличествует восемь пунктов:

1) достойно ли желать епископского служения;

2) достойно ли категорически отказываться от епископского служения;

3) до?лжно ли избирать для епископского служения наилучшего;

4) может ли епископ перейти в монашеское состояние;

5) вправе ли он отказаться от своих субъектов по телесной причине;

6) может ли он обладать чем-либо своим;

7) совершает ли он смертный грех, не распределяя церковные блага между бедными;

8) обязаны ли назначенные на епископское служение монахи соблюдать монашеские обеты.

Раздел 1. ДОСТОЙНО ЛИ ЖЕЛАТЬ ЕПИСКОПСКОГО СЛУЖЕНИЯ?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что желать епископского служения достойно. Ведь сказал же апостол: «Если кто епископства желает – доброго дела желает» (1 Тим. 3:1). Но желание доброго дела достойно и заслуживает похвалы. Следовательно, желать епископского служения достойно и даже похвально.

Возражение 2. Далее, как мы уже показали (184, 7), епископское состояние совершенней монашеского. Но желание войти в монашеское состояние заслуживает похвалы. Следовательно, желание быть произведённым в епископское состояние тоже заслуживает похвалы.

Возражение 3. Далее, в Писании сказано: «Кто удерживает у себя хлеб – того клянёт народ, а на голове продающего – благословение» (Прит. 11:26). Таким образом, если бы тот, кто образом своей жизни и знанием подготовлен к епископскому служению, стал уклоняться от епископского состояния, то он удерживал бы свой духовный хлеб, тогда как по принятии епископского служения он вступил бы в состояние распределителя духовного хлеба.

Следовательно, желание епископского состояния представляется достойным похвалы, а отказ от него – предосудительным.

Возражение 4. Кроме того, приведённые в Священном Писании деяния святых предложены нам в качестве образца, согласно сказанному в Писании: «Всё, что писано было прежде, написано нам в наставление» (Рим. 15:4). Затем, мы читаем о том, что Исайя предложил себя для проповеднического служения (Ис. 6:8), которое по преимуществу принадлежит епископам. Следовательно, похоже, что желание епископского служения достойно похвалы.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Высшего места, без которого невозможно управление народом, хотя бы на него вступали и занимали его как следует, добиваться, однако же, неприлично»836.

Отвечаю: в епископском служении можно усматривать три вещи. Первая есть главная и совершительная, а именно епископские труды, которые определены к благу ближнего, согласно сказанному в Писании: «Паси овец моих!» (Ин. 21:17). Другой является высота положения, поскольку епископ поставлен над остальными, согласно сказанному в Писании: «Верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими» (Мф. 24:45). Третья есть то, что из этого следует, а именно уважение, почитание и достаточная обеспеченность церковными владениями и доходами, согласно сказанному в Писании: «Достойно начальствующим пресвитерам до?лжно оказывать сугубую честь» (1 Тим. 5:17). Так вот, очевидно, что желать епископского служения ради этих прилагаемых благ порочно и связано с жадностью или тщеславием. В связи с этим Господь говорит о фарисеях, что они «любят предвозлежания на пиршествах, и председания в синагогах, и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: “Учитель!”» (Мф. 23:6-7). Что касается второго, а именно высоты положения, то желание епископского служения ради него – это превознесение. А между тем Господь порицал Своих учеников за то, что они ищут первенства, сказав им: «Вы знаете, что князья народов господствуют над ними» (Мф. 20:25). Златоуст, комментируя эти слова, говорит: «Так Он показал, что желать первенства свойственно только язычникам. Таким образом, Он поражает их в самой глубине сердечной, стыдя сравнением с язычниками их превозносящийся дух»837.

С другой стороны, желание потрудиться во благо ближнему само по себе добродетельно и заслуживает похвалы. Однако коль скоро оно рассматривается в связи с епископскими трудами, с которыми сопряжено высокое положение, то, похоже, при отсутствии какой-либо очевидной и неотложной причины желание человека быть поставленным над другими ради того, чтобы делать для них что-то доброе, является превознесением. В связи с этим Григорий в «Пастырском правиле» говорит, что «похвально было желать епископства тогда, когда с ним соединялась и явная опасность». Поэтому было нелегко найти желающего возложить на себя такое бремя, а само это желание свидетельствовало о божественно вдохновенном усердии любви, согласно сказанному Григорием о том, что «Исайя, желая своей деятельной жизнью содействовать спасению ближних, похвально изъявил желание принять служение проповедника».

Впрочем, любой безо всякого превознесения может желать такого рода делания, случись ему пребывать в этом служении или быть достойным его исполнения, но так, чтобы объектом его желания было доброе дело без первенства в чести. Поэтому Златоуст говорит: «Хорошо желать доброго дела, но желать быть первым в чести – тщеславно. Получит первенство тот, кто его избегает, а кто стремится к нему, тот будет