одежд и тому подобное.
Однако поскольку главным во всём является цель, монашеские порядки по преимуществу различаются со стороны различия их целей, а не со стороны различия их практик.
Ответ на возражение 1. Обязательство полностью посвятить себя служению Богу общо всем монашеским порядкам, и потому в этом отношении между монахами различия нет (как если бы в одном монашеском ордене человек мог удерживать для себя какую-то одну вещь, а в другом – какую-то другую). Однако существует различие со стороны того, посредством чего можно служить Богу, а также располагать себя к служению Богу.
Ответ на возражение 2. Три сущностных монашеских обета принадлежат монашеской практике как начала, к которым, как было показано выше (186, 7), сводится всё остальное. Однако существуют различные способы расположения к соблюдению каждого из них. Так, например, к соблюдению обета безбрачия располагают себя одиночеством, воздержанием, братским общением и тому подобным. Отсюда понятно, что совокупность сущностных обетов вполне совместима с разнообразием монашеской жизни – как со стороны различных расположений, так и со стороны различных целей, о чём уже было сказано.
Ответ на возражение 3. Мы уже показали (184, 7), что в вопросах, касающихся совершенства, епископ занимает положение действующего, а монах – претерпевающего. Но даже в естественных вещах действователь, чем более он возвышен, тем более одинок, тогда как претерпевающее многообразно. По этой причине епископское состояние одно, в то время как монашеских порядков много.
Ответ на возражение 4. Беспорядок противоположен различению и порядку. Следовательно, многообразие монашеских орденов могло бы обусловить беспорядок в том случае, если бы различные монашеские ордена были определены к одной и той же цели и одним и тем же способом без какой-либо на то необходимости или пользы. Поэтому для того, чтобы подобного не случилось, действует благотворный запрет учреждать новый монашеский орден без дозволения верховного понтифика.
Раздел 2. МОЖНО ЛИ УЧРЕЖДАТЬ МОНАШЕСКИЙ ОРДЕН ДЛЯ РАБОТ ДЕЯТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ?
Со вторым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что не до?лжно учреждать какой-либо монашеский орден для работ деятельной жизни. В самом деле, как уже было сказано (184, 5; 186, 1), любой монашеский порядок принадлежит состоянию совершенства. Но совершенство монашеского состояния состоит в созерцании божественного. Так, по словам Дионисия, монахов называют «служителями Божиими по причине их чистого служения и почитания Господа, а также их нераздельной и единовидной жизни, которая объединяет их в благочестивом отвержении разделительных попечений и дел житейских», то есть в созерцании, «и возводит к богоподобному единству и боголюбезному совершенству»885. Следовательно, похоже, что не до?лжно учреждать какой-либо монашеский орден для работ деятельной жизни.
Возражение 2. Далее, по всей видимости о регулярных канониках886 справедливо судить так же, как и о монахах, согласно установлению о том, что «их не следует рассматривать отдельно от монашеского сообщества», и то же самое, похоже, относится ко всему остальному монашеству. Но монашеское правило было установлено ради созерцательной жизни; поэтому Иероним пишет в письме к Павлину: «Если хочешь быть тем, чем называешься – монахом, то есть одиноким, то что? тебе делать в городах?». И о том же сказано в ряде установлений. Следовательно, похоже, что все монашеские порядки определены к созерцательной жизни и ни один из них – к жизни деятельной.
Возражение 3. Далее, деятельная жизнь озабочена здешним миром. Но обо всех монашествующих говорят как об отрёкшихся от мира; так, по словам Григория, «отрёкшийся от мира сего и творящий по мере сил своих добро подобен тому, кто, вышедши из Египта, принёс жертву в пустыне». Следовательно, похоже, что никакой монашеский орден не может быть определён к деятельной жизни.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях» (Иак. 1:27). Но это связано с деятельной жизнью. Следовательно, нет ничего несообразного в том, что монашеская жизнь определена к деятельной жизни.
Отвечаю: как уже было сказано (1), монашеское состояние определено к совершенству любви, которая простирается на любовь к Богу и ближнему. Затем, созерцательная жизнь, целью которой является посвящение себя одному только Богу, непосредственно связана с любовью к Богу, в то время как деятельная жизнь, целью которой является служение ближнему в его нуждах, непосредственно связана с любовью к ближнему. И подобно тому, как в силу этой любви мы любим ближнего ради Бога, точно так же и наше служение ближнему обращено к Богу, согласно сказанному в Писании: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших – то сделали Мне» (Мф. 25:40). Поэтому служение ближнему в той мере, в какой оно обращено к Богу, представляется жертвой, согласно сказанному апостолом: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр. 13:16). И коль скоро, как было показано выше (81, 1), приношение жертвы Богу по преимуществу присуще религии, из этого следует, что некоторые монашеские ордена надлежаще определены к работам деятельной жизни. В связи с этим в «Святоотеческих наставлениях» аббат Несторий, проводя различение целей монашеских орденов, говорит: «Иные стремятся к уединённой жизни в пустыне и чистоте сердца; иные заняты наставлением братий и попечением о монастырях; а иных привлекает служение в странноприимных домах», то есть в приютах.
Ответ на возражение 1. Служение и покорность Богу не устраняются работами деятельной жизни, посредством которой, как было показано в этом разделе, человек служит ближнему ради Бога. И при этом такие работы не устраняют единства жизни – не в том смысле, что они предполагают уединённость человеческой жизни, а в том, что каждый человек в частном порядке может посвящать себя тому, что связано со служением Богу. И коль скоро монахи выполняют работы деятельной жизни ради Бога, из этого следует, что эта их деятельность связана с их созерцанием божественного. Поэтому они нисколько не лишены плодов созерцательной жизни.
Ответ на возражение 2. Одно и то же суждение допустимо прилагать как к монахам, так и ко всем остальным монашествующим тогда, когда речь идёт о том, что общо всем монашеским порядкам, например, о полном посвящении себя божественному служению, о соблюдении сущностных монашеских обетов, об обуздании себя в отношении мирских дел. Но из этого вовсе не следует, что подобное сходство простирается на всё то, что непосредственно связано с монашеским постригом и в первую очередь определено к созерцательной жизни. Поэтому в вышеприведённом установлении не просто сказано, что «о регулярных канониках справедливо судить так же, как и о монахах», но что это справедливо «в отношении ранее упомянутого», а именно, что «они не должны никого защищать на судебных процессах». И точно так же после утверждения о том, что «регулярных каноников не следует рассматривать отдельно от монашеского сообщества», добавлено: «Хотя они и подчинены облегчённому уставу». Отсюда очевидно, что у них нет всех тех обязательств, которые есть у монахов.
Ответ на возражение 3. Человек может присутствовать в мире двояко: во-первых, телесно; во-вторых, по влечению своего ума. Поэтому Господь сказал Своим ученикам: «Я избрал вас от мира» (Ин. 15:19), но при этом, говоря о них Своему Отцу, Он сказал: «Они – в мире (а Я к Тебе иду)» (Ин. 17:11). Таким образом, занятые работами деятельной жизни монахи, присутствуя в мире телесно, не присутствуют в мире по влечению своего ума, поскольку озабочены внешним не ради чего-либо в мире, а просто ради служения Богу, и потому, как пишет апостол, они есть «пользующиеся миром сим – как не пользующиеся» (1 Кор. 7:31). Поэтому после слов: «Чистое и непорочное благочестие… есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях», добавлено: «И хранить себя неосквернённым от мира» (Иак. 1:27), то есть не прилепляться к мирским вещам.
Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ МОНАШЕСКИЙ ОРДЕН БЫТЬ ОПРЕДЕЛЁН К ВОИНСКОЙ СЛУЖБЕ?
С третьим положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что никакой монашеский орден не может быть определён к воинской службе. В самом деле, все монашеские порядки принадлежат состоянию совершенства. Но о совершенстве христианской жизни Господь сказал: «Я говорю вам – не противься злому, но, кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39), каковые слова противоречат воинскому долгу. Следовательно, никакой монашеский орден не может быть учреждён ради воинского служения.
Возражение 2. Далее, телесное противостояние на поле брани достойно большего сожаления, чем та словесная перебранка, которая имеет место между защитниками на суде. Однако, согласно вышеприведённому (2) установлению, монахам запрещено выступать защитниками на суде. Следовательно, тем более не подобает учреждать монашеский орден ради воинского служения.
Возражение 3. Далее, мы уже показали (187, 6), что монашеское состояние есть состояние покаяния. Но законодательный кодекс запрещает покаяние воинам. Так, существует установление о том, что «церковные правила не дозволяют по исполнении епитимии возвращаться к мирской воинской службе». Следовательно, не подобает, чтобы какой-либо монашеский орден учреждался ради воинского служения.
Возражение 4. Кроме того, никакой монашеский орден не может быть учреждён ради неправедной цели. Но, как говорит Исидор, «праведной войной является только та, которая объявлена императором»887. А так как монахи суть частные индивиды, то дело представляется так, что они вести войны не вправе и, следовательно, монашеский орден для этого учреждён быть не может.
Этому противоречат следующие слова Августина: «Остерегайся мысли, будто бы взявшийся за оружие не может быть угодным Господу. Ибо таким был святой Давид, имевший великое благоволение у Господа». Но монашеские ордена учреждаются для того, чтобы люди могли угодить Богу. Следовательно, ничто не препятствует учреждению монашеского ордена ради воинского служения.
Отвечаю: как уже было сказано (2), монашеский орден может быть учреждён не только ради работ созерцательной жизни, но и ради работ жизни деятельной, однако только в той мере, в какой они связаны с помощью ближнему и служением Богу, и никак не в той, в какой они определены к мирскому. Но воинская служба может быть определена к помощи ближнему, причём не только частному индивиду, но и к защите всего народа. Поэтому об Иуде Маккавее сказано, что он вёл «войну Израиля с радостью… распространил славу народа своего» (1 Мак. 3:2-3). Она также может быть определена к поддержанию божественных поклонений, в связи с чем Иуда говорит: «Мы сражаемся за души наши и законы наши» (1 Мак. 3:21), а после Симон добавляет: «Сами вы знаете, сколько я, и братья мои, и дом отца моего сделали ради этих законов и святыни» (1 Мак. 13:21).
Следовательно, монашеский орден может быть надлежащим образом учреждён ради воинского служения, но не для какой– либо мирской цели, а для защиты богослужений и
