длящееся», то имеет в виду долготерпение, но только в той мере, в какой оно общо с терпением.

Сказанного достаточно для ответа на возражения 1 и 2.

Ответ на возражение 3. То, что пространственно отдалено от нас по месту, в отличие от того, что отдалено по времени, не отдалено по природе просто, и потому приведённая аналогия неудачна. Более того, самая трудность, порождаемая отдалённостью по месту, связана со временем, поскольку для достижения отдалённого по месту требуется большее время.

Что же касается возражения 4, то с ним мы согласны. Однако здесь до?лжно иметь в виду, что смысл установленной этой глоссой причины различия состоит в том, что сносить тех, кто грешит по слабости, трудно просто потому, что они долго пребывают во зле, в связи с чем сказано, что их сносят с долготерпением, тогда как само то, что грешат из гордыни, представляется нестерпимым, в связи с чем о тех, которые грешат из гордыни, сказано, что их сносят терпеливо.

Вопрос 137. ОБ УПОРСТВЕ

Далее мы исследуем упорство и противные ему пороки. Посвящённый упорству вопрос содержит четыре пункта:

1) является ли упорство добродетелью;

2) является ли оно частью мужества;

3) о его отношении к стойкости;

4) нужна ли ему помощь со стороны благодати.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ УПОРСТВО ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что упорство не является добродетелью. В самом деле, согласно философу, воздержанность есть нечто большее, чем упорство185. Но воздержанность, как сказано в четвёртой книге «Этики», не является добродетелью186. Следовательно, не является добродетелью и упорство.

Возражение 2. Далее, как говорит Августин, «благодаря добродетели человек живёт правильно»187. Но он же говорит, что никто при жизни не может считаться упорным, если он не упорен до смерти. Следовательно, упорство не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, как сказано во второй книге «Этики», любая добродетель необходимо должна обладать устойчивостью в исполнении своих дел188. Но именно это и подразумевает упорство; так, Туллий говорит, что «упорство есть крепкая и продолжительная устойчивость в достижении хорошо обдуманной цели»189. Следовательно, упорство является не особой добродетелью, а условием всякой добродетели.

Этому противоречит следующее: Андроник говорит, что «упорство есть навык в отношении того, что до?лжно сносить, и того, что сносить не до?лжно, и того, что можно и сносить, и нет». Но навык, который направляет к тому, чтобы делать что-то доброе и не делать что-то злое, является добродетелью. Следовательно, упорство является добродетелью.

Отвечаю: как говорит философ, «добродетели связаны с благим и трудным»190, и потому там, где наличествует особый вид трудности или блага, наличествует и особая добродетель. Затем, благость или трудность добродетельного поступка может обусловливаться двумя вещами. Во-первых, самим видом акта, если рассматривать его со стороны присущего ему объекта; во-вторых, продолжительностью времени, поскольку долгое упорство в чём-либо трудном подразумевает особую трудность. Следовательно, долгое упорство в отношении чего-то доброго вплоть до его исполнения присуще особой добродетели.

Поэтому подобно тому, как благоразумие и мужество являются особыми добродетелями постольку, поскольку первое воздерживает от осязательных удовольствий (что само по себе является трудным), а второе сдерживает связанные со смертельными опасностями отвагу и страх (что тоже трудно само по себе), точно так же особой добродетелью является и упорство, поскольку оно состоит в том, чтобы вытерпеть, насколько необходимо, отсрочку в исполнении дел вышеназванных или каких-то иных добродетелей.

Ответ на возражение 1. Под упорством философ понимает перенесение того, что долго переносить труднее всего. Но зло переносить труднее, чем благо. Затем, то зло, которое связано со смертельными опасностями, как правило, не нужно переносить долгое время, поскольку обычно оно скоропреходяще, и потому не за его перенесение упорство заслуживает своей похвалы. Из прочих же видов зла первым является тот, который противостоит чувственным удовольствиям, поскольку такое зло касается необходимого для жизни, как, например, когда испытывают недостаток в пище и тому подобном, и в связи с ним подчас требуется длительное упорство. Однако долго переносить подобное не так уж и трудно тому, кого это не печалит и кто не слишком стремится к противоположным благам, как это имеет место в случае благоразумного, в ком эти страсти умеренны. А труднее всего переносить такие сильные воздействия тому, кому недостаёт совершенства умеряющей подобные страсти добродетели. Поэтому если понимать упорство в указанном смысле, то оно является не совершенной добродетелью, а чем-то несовершенным вроде добродетели. С другой стороны, если под упорством понимать продолжительную стойкость в отношении любого вида трудного блага, то в таком случае оно подобает тому, кто обладает совершенной добродетелью, поскольку такой даже в том случае, когда упорствовать ему не слишком трудно, проявляет упорство в отношении наиболее совершенного блага. Следовательно, такое упорство может быть добродетелью, поскольку совершенство добродетели в большей степени связано с аспектом блага, чем с аспектом трудности.

Ответ на возражение 2. Подчас добродетель и её акт носят одно и то же имя; так, по словам Августина, «вера есть вера без ви?дения»191. Затем, можно иметь навык к добродетели без исполнения её акта; так, бедняк с навыком к великолепию не может исполнить его акт. Однако подчас обладающий навыком человек начинает исполнять соответствующий акт, но не завершает его, как, например, когда строитель начинает строить дом, но не завершает строительства. Поэтому нам надлежит отвечать, что термин «упорство» иногда используется для обозначения навыка, посредством которого избирают упорство, а иногда – для обозначения акта упорства, и при этом подчас тот, кто обладает навыком к упорству, избирает упорство и начинает осуществлять свой выбор, упорствуя какое-то время, не завершает свой акт, поскольку не упорствует до конца. Затем, конец бывает двояким: во-первых, концом исполняемого дела; во-вторых, концом человеческой жизни. В строгом смысле слова упорство должно упорствовать вплоть до завершения добродетельного дела; так, например, солдат должен упорствовать до конца сражения, а великолепный – до полного исполнения своего дела. Однако существуют такие добродетели, как, например, вера, надежда и любовь, акты которых должны исполняться в течение всей жизни постольку, поскольку они связаны с конечной целью всей человеческой жизни. Поэтому в отношении этих главных добродетелей акт упорства может быть завершён только с окончанием жизни. Именно в этом смысле Августин говорит об упорстве, под которым он понимает законченный акт упорства.

Ответ на возражение 3. Крепкая устойчивость может быть свойственна добродетели двояко. Во-первых, по причине присущей этой добродетели цели её стремления, и в этом смысле длительное проявление упорства в благе вплоть до конца свойственно особой добродетели, называемой упорством, которая стремится к этому как к особой цели. Во-вторых, по причине отношения навыка к своему субъекту, и в этом смысле крепкая устойчивость свойственна каждой добродетели, поскольку добродетель является «качеством, которое нелегко поддаётся изменениям»192.

Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ УПОРСТВО ЧАСТЬЮ МУЖЕСТВА?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что упорство не является частью мужества. В самом деле, согласно философу, «упорство связано с чувственными страданиями»193. Но они связаны с благоразумием или умеренностью. Следовательно, упорство является частью не мужества, а благоразумия.

Возражение 2. Далее, любая часть нравственной добродетели связана с некоторыми из тех страстей, которые ослабляются этой добродетелью. Но упорство не подразумевает ослабления страстей – ведь чем сильнее страсти, тем более достойно разумно противиться им. Следовательно, похоже, что упорство является частью не нравственной добродетели, а совершенствующей разум рассудительности.

Возражение 3. Далее, Августин говорит, что упорства лишиться нельзя, при том, что других добродетелей лишиться можно. Поэтому упорство превосходит все прочие добродетели. Но главная добродетель превосходит свою часть. Следовательно, упорство как таковое является главной добродетелью, а не частью какой-либо добродетели.

Этому противоречит следующее: Туллий называет упорство частью мужества194.

Отвечаю: как уже было сказано (-, 61, 3, 4), главной добродетелью является та, которой по преимуществу усваивается то, что более всего заслуживает похвалы за добродетель, поскольку она осуществляет свою деятельность в присущей ей материи в отношении того, что в ней является наиболее трудным. В связи с этим мы показали (123, 2), что мужество является главной добродетелью постольку, поскольку оно стойко переносит то, в отношении чего быть стойким труднее всего, а именно опасности смерти. Из этого с необходимостью следует, что всякая добродетель, которая заслуживает похвалы за твёрдое перенесение чего-то трудного, является присоединённой к мужеству как вторичная добродетель к главной. Но упорство заслуживает похвалы за стойкое перенесение трудностей, обусловленных отсрочкой исполнения добрых дел, каковые трудности уступают трудности перенесения опасности смерти. Поэтому упорство присоединено к мужеству как вторичная добродетель к главной.

Ответ на возражение 1. Присоединение вторичных добродетелей к главным зависит не только от материи, но и от модуса, поскольку форма всегда важнее материи. Поэтому хотя у упорства со стороны материи, похоже, больше общего с благоразумием, чем с мужеством, тем не менее, со стороны модуса у него больше общего с мужеством в том, что касается крепкой устойчивости в перенесении продолжительных трудностей.

Ответ на возражение 2. Упорство, о котором говорит философ195, не ослабляет страсти, а просто состоит в некоей твёрдости разума и воли. Но если рассматривать упорство как добродетель, то оно ослабляет некоторые страсти, а именно обусловливаемый отсрочкой страх перед утомлением или неудачей. Следовательно, эта добродетель, подобно мужеству, находится в раздражительности.

Ответ на возражение 3. Августин в данном случае говорит об упорстве не как о добродетельном навыке, а как об исполняемом до конца добродетельном акте, согласно сказанному в Писании: «Претерпевший же до конца – спасётся» (Мф. 24:13). Следовательно, такого упорства лишиться нельзя, поскольку в противном случае оно не будет исполнено до конца.

Раздел 3. СВОЙСТВЕННА ЛИ УПОРСТВУ СТОЙКОСТЬ?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что упорству не свойственна стойкость. В самом деле, мы уже показали, что стойкость свойственна терпению, а терпение отличается от упорства. Следовательно, упорству не свойственна стойкость.

Возражение 2. Далее, «добродетель связана с благим и трудным». Но быть стойким трудно, пожалуй, не в малых делах, а только в великих, которые связаны с великолепием. Следовательно, стойкость свойственна скорее великолепию, чем упорству.

Возражение 3. Далее, если бы стойкость была свойственна упорству, то их нельзя было бы отличить друг от друга, поскольку обе они означают некоторую неколебимость. Однако они отличаются друг от друга; так, мы уже говорили (128) о том, что Макробий отличает стойкость или выдержку от упорства, которое он именует твёрдостью. Следовательно, упорству не свойственна стойкость.

Этому противоречит следующее: стойким считают того, кто способен твёрдо сносить. Но сносить, как явствует из определения Андроника, присуще упорству. Следовательно, упорству свойственна стойкость.

Отвечаю: упорство и стойкость совпадают со стороны цели, поскольку им присуще твёрдо удерживаться в некотором благе, но они отличаются со стороны того, что делает это удержание в благе трудным. В