Такой человек в прямом смысле слова является пьяницей, поскольку нрав получает свой вид не от происходящего акцидентно и непреднамеренно, а от непосредственно входящего в намерение. В таком случае пьянство является смертным грехом, поскольку человек произвольно и осознанно лишает себя возможности использовать разум, с помощью которого он исполняет дела добродетели и избегает греха, то есть, подвергая себя опасности впасть в прегрешение, тем самым совершает смертный грех. Поэтому Амвросий говорит: «Нам заповедано остерегаться пьянства, которое препятствует нам избегать тягчайших грехов. Ведь то, чего мы избегаем, когда трезвы, мы неосознанно совершаем, когда пьяны». Следовательно, пьянство в строгом смысле этого слова является смертным грехом.

Ответ на возражение 1. Усердие делает пьянство смертным грехом не в силу простого повторения акта, а потому, что человек, многократно испытывая крепость вина и свою расположенность к опьянению, не может проявлять усердие в пьянстве непроизвольно и неосознанно.

Ответ на возражение 2. Вкушать пищу и питьё сверх необходимого присуще пороку чревоугодия, который не всегда является смертным грехом, а вот осознанное питьё сверх меры ради самого питья является смертным грехом. Поэтому Августин говорит: «От пьянства я далёк, да не приближусь к нему по милости Твоей. Но чревоугодие порою подкрадывается к рабу Твоему»356.

Ответ на возражение 3. Как уже было сказано (141,6), употреблять еду и питьё до?лжно в той мере, в какой это необходимо для поддержания телесного здоровья. Поэтому подчас случается так, что умеренные с точки зрения здорового человека еда и питьё неумеренны с точки зрения человека больного, а бывает и наоборот: то, что для здорового чрезмерно, для больного достаточно. Поэтому когда человек по совету врача много ест или пьёт, чтобы вызвать рвоту, о нём нельзя сказать, что он есть или пьёт чрезмерно. Впрочем, для вызывания рвоты опьяняющее питьё ни к чему – достаточно и тепловатой воды, так что такая причина не оправдывает человека от пьянства.

Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПЬЯНСТВО САМЫМ ТЯЖКИМ ГРЕХОМ?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пьянство является самым тяжким грехом. Ведь сказал же Златоуст, что «ничто так не тешит дьявола, как пьянство и похоть, мать всех пороков»357. И в «Декреталиях» сказано: «Духовенству в первую очередь надлежит избегать пьянства, воспламеняющего и питающего все пороки».

Возражение 2. Далее, всё, что устраняет благо разума, греховно. Но это в первую очередь обусловливается пьянством. Следовательно, пьянство является самым тяжким грехом.

Возражение 3. Далее, тяжесть греха изобличается тяжестью наказания. Но строже всего, похоже, наказывается пьянство; так, по словам Амвросия, «не будь пьянства, не было бы и рабства». Следовательно, пьянство является самым тяжким грехом.

Этому противоречит мнение Григория о том, что духовные пороки хуже пороков чувственных358. Но пьянство является чувственным пороком. Следовательно, оно не является самым тяжким грехом.

Отвечаю: что-либо считается злом постольку, поскольку оно устраняет благо. Поэтому зло является тем бо?льшим, чем большее благо оно устраняет. Затем, очевидно, что божественное благо превосходнее блага человеческого. Поэтому те грехи, которые направлены против Бога, являются более тяжкими, чем грех пьянства, который противен благу человеческого разума.

Ответ на возражение 1. Человек больше всего склонен к грехам невоздержанности, поскольку подобные вожделения и удовольствия врождены ему по природе. Вследствие этого о таких грехах говорят как наиболее тешащих дьявола не потому, что они тяжелее других грехов, а потому, что среди людей они наиболее распространены.

Ответ на возражение 2. Благу разума можно препятствовать двояко: либо посредством того, что противно разуму, либо посредством того, что устраняет возможность использовать разум. Но то, что противно разуму, представляется бо?льшим злом, чем то, что на какое-то время устраняет возможность использовать разум, поскольку то пользование разумом, которого лишает пьянство, может быть как благим, так и злым, тогда как блага добродетели, устраняемые тем, что противно разуму, благи всегда.

Ответ на возражение 3. Пьянство явилось случайной причиной рабства постольку, поскольку Хам, осмеявши выпившего отца, навлёк на своё потомство проклятие рабства. Однако при этом рабство не было непосредственным наказанием за пьянство.

Раздел 4. МОЖЕТ ЛИ ПЬЯНСТВО ОПРАВДЫВАТЬ ГРЕХ?

С четвёртым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что пьянство не может оправдывать грех. В самом деле, по словам философа, «пьяных считают виновными вдвойне»359. Следовательно, пьянство не оправдывает, а отягчает грех.

Возражение 2. Далее, один грех не оправдывает другой, а отягчает его. Но пьянство – это грех. Следовательно, оно не оправдывает грех.

Возражение 3. Далее, философ говорит, что пьянство препятствует человеческому разуму так же, как и вожделение360. Но вожделение не оправдывает грех. Следовательно, не оправдывает его и пьянство.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что причиной прощения Лоту кровосмешения послужило его опьянение361.

Отвечаю: как уже было сказано (1), в пьянстве до?лжно усматривать две вещи, а именно последующий изъян и предшествующий акт. Со стороны сковывающего разум последующего изъяна пьянство может служить оправданием греха в той мере, в какой оно делает акт непреднамеренным по причине неведенья. Со стороны же предшествующего акта надлежит проводить различение, поскольку если возникшее вследствие этого акта опьянение свободно от греха, то и последующий грех является извинительным проступком, как это имело место в случае Лота. Однако если предшествующий акт был греховен, то человек в целом не оправдывается от последующего греха, поскольку произвольность предшествующего акта привносит произвольность в последующий (ведь человек впал в последующий грех по причине своего предшествующего беззакония). Но всё же завершающий грех несколько облегчается в той мере, в какой уменьшается его произвольность. Поэтому Августин говорит, что «вину Лота до?лжно измерять не кровосмешением, а пьянством»362.

Ответ на возражение 1. философ имеет в виду не то, что пьяница заслуживает более сурового наказания, а то, что он заслуживает двойного наказания за свой двоякий грех. А ещё можно ответить, что он говорит так с точки зрения закона некоего Питтака, согласно которому, как сказано во второй книге «Политики», «пьяные за совершенные ими проступки должны подвергаться большему наказанию, нежели трезвые, поскольку они дважды поступают дурно»363. При этом, по замечанию Аристотеля, «он позаботился об общественной пользе», то есть о предотвращении вреда, «и не пожелал оказывать то снисхождение, какое, пожалуй, заслуживают пьяные» ввиду того, что они не вполне владеют своими способностями364.

Ответ на возражение 2. Пьянство может оправдывать грех не потому, что оно само является грехом, а по причине обусловливаемого им изъяна, о чём уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Вожделение, в отличие от пьянства, не лишает человека разума в целом (за исключением тех случаев, когда оно столь неистово, что делает человека безумцем). Впрочем, страсть вожделения тоже ослабляет грех, поскольку лучше грешить по слабости, чем по злому умыслу.

Вопрос 151. О ЦЕЛОМУДРИИ

Далее мы исследуем целомудрие: во-первых, саму добродетель целомудрия; во-вторых, являющееся частью целомудрия девство; в-третьих, являющуюся противоположным пороком похоть.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта:

1) является ли целомудрие добродетелью;

2) является ли оно общей добродетелью;

3) является ли оно добродетелью, отличной от воздержания;

4) о его отношении к чистоте.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЦЕЛОМУДРИЕ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что целомудрие не является добродетелью. В самом деле, мы в настоящем случае исследуем добродетели души, а целомудрие, похоже, относится к телу, поскольку человека считают целомудренным постольку, поскольку он ведёт себя определённым образом в смысле использования некоторых частей тела. Следовательно, целомудрие не является добродетелью.

Возражение 2. Далее, добродетель, как сказано во второй книге «Этики», является произвольным навыком365. Но целомудрие, пожалуй, не произвольно, поскольку женщин подчас лишают целомудрия принудительно. Следовательно, похоже, что целомудрие не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, неверные лишены добродетели. Однако некоторые неверные целомудренны. Следовательно, целомудрие не является добродетелью.

Возражение 4. Далее, плоды отличаются от добродетелей. Но целомудрие причислено к плодам366 (Гал. 5:23). Следовательно, целомудрие не является добродетелью.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Разве не надлежит тебе превосходить свою жену в добродетели, и разве целомудрие – не добродетель? Так почему ты уступаешь первому же нападению похоти и дозволяешь своему пожеланию жены восторжествовать над собой?».

Отвечаю: имя целомудрия указывает на тот факт, что разум «сдерживает» вожделение, которое, по словам философа, нужно обуздывать, как ребёнка367. Затем, сущность человеческой добродетели, как было показано выше (-, 64, 1), состоит в том, что нечто сдерживается разумом. Отсюда очевидно, что целомудрие является добродетелью.

Ответ на возражение 1. На самом деле целомудрие пребывает как в своём субъекте в душе, хотя материя целомудрия находится в теле. Ведь целомудрию надлежит делать так, чтобы человек умеренно пользовался телесными членами в соответствии с суждением своего разума и выбором своей воли.

Ответ на возражение 2. Как говорит Августин, «благо святого воздержания, коль скоро оно не поддаётся нечистоте плотских желаний, освящает и само тело; поэтому если оно продолжает не поддаваться им с неизменным постоянством, то святость не отнимается и у самого тела»368. А ещё он говорит, что «эта душевная добродетель имеет своим спутником мужество, которое ставит своим правилом скорее претерпевать зло, чем злу сочувствовать»369.

Ответ на возражение 3. По мнению Августина, «нельзя обладать истинной добродетелью, не будучи поистине верующим, равно как нельзя быть поистине праведным, не живя по вере». Далее он доказывает, что неверные не обладают ни истинным целомудрием, ни какой-либо иной добродетелью, поскольку, так сказать, не соотносят их с должной целью, а между тем, говорит он, «добродетели отличаются от пороков не своими функциями», то есть актами, «а своими целями».

Ответ на возражение 4. Целомудрие является добродетелью постольку, поскольку его дела сообразуются с разумом; к плодам же его причисляют постольку, поскольку его акты доставляют наслаждение.

Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЦЕЛОМУДРИЕ ОБЩЕЙ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что целомудрие является общей добродетелью. Так, по словам Августина, «целомудрие ума есть упорядоченное движение ума, который никогда не предпочтёт худшее лучшему». Но это свойственно любой добродетели. Следовательно, целомудрие является общей добродетелью.

Возражение 2. Далее, «целомудрие» получило своё имя от «сдерживания». Но каждое движение желающей части души должно сдерживаться разумом. Поэтому, коль скоро любая нравственная добродетель обуздывает то или иное движение пожелания, то дело представляется так, что всякая нравственная добродетель является целомудрием.

Возражение 3. Далее, целомудрие противостоит блуду. Но блуд, похоже, наличествует в любом виде греха, в связи с чем читаем: «Ты истребляешь всякого, отступающего от Тебя» (Пс. 72:27). Следовательно, целомудрие является общей добродетелью.

Этому противоречит следующее: Макробий считает его частью благоразумия.

Отвечаю: слово «целомудрие» употребляется в двух смыслах. Во-первых, в прямом, и в этом смысле оно является особой добродетелью со своей особой материей, а именно вожделением сладострастных удовольствий. Во-вторых, слово «целомудрие» употребляется в метафорическом смысле, поскольку подобно тому, как телесное соитие обусловливает сладострастное удовольствие, которое является собственной материей целомудрия и противоположного ему порока