добродетелью. Так, Златоуст, комментируя притчу о фарисее и мытаре (Лк. 18:10-14), говорит: «Если смирение даже в оковах греха столь быстро, что может обогнать сопутствуемую гордостью правосудность, то есть ли вообще что-либо, чего оно не может достичь в соединении с правосудностью? Воистину, оно пребудет средь ангелов при судилище Божием». Отсюда понятно, что смирение возвышенней правосудности. Но правосудность является величайшей добродетелью или, как говорит философ, «полной добродетелью»519. Следовательно, смирение является наибольшей добродетелью.
Возражение 2. Далее, Августин говорит: «Нельзя воздвигнуть духовное здание, не заложив сперва фундамент смирения». Но эти слова, похоже, указывают на то, что смирение является основанием добродетели в целом. Следовательно, очевидно, что оно является наибольшей добродетелью.
Возражение 3. Далее, бо?льшая добродетель заслуживает большей награды. Но наибольшей является награда за смирение, ибо «всякий… унижающий себя, возвысится» (Лк. 14:11). Следовательно, смирение является наибольшей добродетелью.
Возражение 4. Далее, по словам Августина, «вся жизнь Христа на земле была нравственным учением, преподанным Им через посредство воспринятого человеческого естества»520. Но Он особо привёл нам в пример Своё смирение, когда сказал: «Научитесь от Меня (ибо Я – кроток и смирен сердцем)» (Мф. 11:29). Кроме того, как пишет Григорий, «преподанным нам уроком тайны нашего искупления явилось смирение Божие». Следовательно, смирение является наибольшей добродетелью.
Этому противоречит следующее: высшей над всеми добродетелью является любовь, согласно сказанному в Писании: «Более же всего облекитесь в любовь» (Кол. 3:14). Следовательно, смирение не является наибольшей добродетелью.
Отвечаю: благо человеческой добродетели связано с порядком разума, каковой порядок по преимуществу определён к цели. Поэтому наибольшими добродетелями являются теологические – ведь их объект суть конечная цель. Вторичным же образом он определён к средствам к достижению цели. Указанное определение сущностно пребывает в предписывающем его разуме, а в определяемом разумом желании оно пребывает по причастности, являясь при этом следствием правосудности, и в первую очередь – законной правосудности. Затем, смирение благим образом подчиняет человека определениям всех видов и во всех материях, тогда как любая другая добродетель производит подобное следствие только в той или иной особой материи. Поэтому вслед за теологическими добродетелями, умственными добродетелями, которые имеют дело непосредственно с разумом, и правосудности, и в первую очередь – законной правосудности, высшей добродетелью является смирение.
Ответ на возражение 1. Смирение предпочтено не правосудности как таковой, а только той правосудности, которая сопряжена с гордыней, вследствие чего уже не является добродетелью; с другой стороны, в настоящем случае грех прощён ради смирения, в связи с чем читаем о мытаре, что за своё смирение он «пошёл оправданным в дом свой» (Лк. 18:14). Поэтому Златоуст говорит: «Возьми пару колесниц и впряги в каждую по две лошади: в первую – гордость с правосудностью, а во вторую – грех со смирением. Увидишь, что грех с помощью смирения опередит правосудность, тогда как другая пара будет побеждена не из-за слабости правосудности, а из-за тяжести и размеров гордыни».
Ответ на возражение 2. Подобно тому, как упорядоченное собрание добродетелей в силу некоторого сходства уподоблено зданию, точно так же первый шаг к обретению добродетели уподоблен фундаменту, заложение которого предшествует возведению остальных частей здания. Затем, добродетели поистине всеваются Богом. Поэтому под первым шагом к обретению добродетели можно понимать две вещи. Во-первых, устранение препятствий, и в этом смысле важнее всего смирение, поскольку оно устраняет гордость, которой «противится Бог», делая человека покорным и всегда готовым принять приток божественной благодати. По этой причине в Писании сказано, что «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иак. 4:6), а само смирение названо фундаментом духовного здания. Во-вторых, ту добродетель, которая сама по себе является первой, будучи первым шагом к Богу, и такова вера, согласно сказанному в Писании: «Надобно, чтобы приходящий к Богуверовал» (Евр. 11:6). В указанном смысле фундаментом, причём гораздо более превосходным, чем смирение, является вера.
Ответ на возражение 3. Небесное обещано презревшим земное. Так, небесные богатства обещаны тем, кто презирает богатства земные, согласно сказанному в Писании: «Не собирайте себе сокровищ на земле… но собирайте себе сокровища на небе» (Мф. 6:19, 20). И небесные утешения обещаны тем, кто презирает мирские радости, согласно сказанному в Писании: «Блаженны плачущие – ибо они утешатся» (Мф. 5:4). И точно так же духовное возвышение обещано за смирение не потому, что смирение заслуживает его само по себе, а потому, что именно ему свойственно презирать земное превознесение. Поэтому Августин говорит: «Не думай, что сам смиренный останется униженным навсегда, ибо сказано, что он будет возвышен. Но при этом не полагай, что его возвышение произойдёт вследствие телесного вознесения на наших глазах».
Ответ на возражение 4. Христос особо привёл нам в пример Своё смирение потому, что оно как ничто иное устраняет препятствие к духовному благополучию человека, которое состоит в его стремлении к небесным и духовным вещам, чему больше всего препятствует борьба за земное величие. Поэтому Господь, желая устранить препятствие к нашему духовному благополучию, подал пример смирения и показал, что внешнее величие до?лжно презирать. Таким образом, смирение является, так сказать, расположенностью к беспрепятственному доступу человека к духовным и божественным благам. А так как совершенство есть нечто больше, чем расположенность, то любовь и другие добродетели, посредством которых человек непосредственно приближается к Богу, возвышеннее смирения.
Раздел 6. НАДЛЕЖАЩИМ ЛИ ОБРАЗОМ РАЗЛИЧЕНЫ ДВЕНАДЦАТЬ СТЕПЕНЕЙ СМИРЕНИЯ В УСТАВЕ БЛАЖЕННОГО БЕНЕДИКТА?
С шестым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что определённые уставом блаженного Бенедикта двенадцать степеней смирения различены ненадлежащим образом. Таковыми являются следующие521. Первая: «Обнаруживай смирение перед всеми не только духом, но и телом, всегда склоняй голову и потупляй взор». Вторая: «Говори мало, но разумно, не возвышай до громкости голоса своего». Третья: «Будь неохоч и не скор на смех». Четвёртая: «Не говори, пока не спросят». Пятая: «Делай только то, к чему обязывает общий монастырский устав». Шестая: «Верь и знай, что ты ниже и хуже всех». Седьмая: «Почитай себя недостойным и дурным исполнителем». Восьмая: «Исповедай свой грех». Девятая: «Безропотно претерпевай все трудности и невзгоды». Десятая: «Во всём повинуйся игумену». Одиннадцатая: «Не находи удовольствия в том, чтобы исполнять свои пожелания». Двенадцатая: «Всегда имей пред собой страх Божий и всегда помни всё, что заповедал Господь». В самом деле, среди них встречаются такие, которые относятся к другим добродетелям, например повиновение и терпение. А есть и такие, которые, похоже, предполагают наличие ложного мнения и потому вообще несовместимы с добродетелью, каковы суть знание себя как самого ничтожного и почитание себя недостойным и ни на что не годным. Следовательно, их не до?лжно считать степенями смирения.
Возражение 2. Далее, смирение, как и другие добродетели, проистекает изнутри вовне. Поэтому те вышеприведённые степени, которые касаются внешних действий, неправильно поставлены перед теми, которые связаны с внутренними действиями.
Возражение 3. Далее, Ансельм приводит семь степеней смирения: первая из них – «осознать собственную ничтожность»; вторая – «опечалиться этим»; третья – «исповедать это»; четвёртая – «убеждать в этом других, желая, чтобы они поверили в это»; пятая – «терпеливо сносить презрительные слова о себе»; шестая – «сносить презрительное обращение с собой»; седьмая – «полюбить подобное отношение к себе». Следовательно, похоже, что приведённых ранее степеней излишне много.
Возражение 4. Далее, глосса на слова из евангелия от Матфея (Мф. 3:15) говорит: «У совершенного смирения есть три степени. Первая – подчиниться тем, кто выше нас, и не считать себя выше тех, кто нам равен, и такое смирение называется достаточным. Вторая – подчиниться тем, кто равен нам, и не считать себя выше тех, кто ниже нас, и такое смирение называется избыточным. Третья степень – подчиниться тем, кто ниже нас, и в этом состоит совершенная праведность». Следовательно, приведённые ранее степени излишне многочисленны.
Возражение 5. Кроме того, Августин говорит: «Мера смирения должна соответствовать занимаемому положению. Это связано с опасностью гордости, поскольку чем большее положение занимает человек, тем больше он ответственен за то, чтобы не попасть в её сети». Но мера величия человека не разделяется на конкретное количество степеней. Следовательно, похоже, что смирению не до?лжно усваивать вышеприведённые степени.
Отвечаю: как уже было сказано (2), смирение сущностно имеет дело с пожеланием постольку, поскольку человек обуздывает порывы своей души в её неупорядоченном стремлении к великому, однако его правило, согласно которому мы не должны считать себя бо?льшими, чем мы есть, находится в познавательной способности. Кроме того, началом и истоком того и другого является наше почитание Бога. Затем, внутреннее расположение смирения, равно как и других добродетелей, проявляется внешне в словах, делах и жестах, свидетельствующих о том, что скрыто внутри; ведь «по виду узнается человек, и по выражению лица при встрече познаётся разумный» (Сир. 19:26).
Поэтому одной из вышеприведённых степеней смирения является та, которая связана с корнем смирения, а именно двенадцатая степень, когда человек «боится Бога и всегда помнит все заповеди Господни».
Далее, среди них есть несколько таких, которые связаны с пожеланием, чтобы никто неупорядоченно не желал собственного превосходства. Этого можно достичь трояко. Во-первых, не следовать своим пожеланиям, и такова одиннадцатая степень; во-вторых, подчинять их суждениям высших, и такова десятая степень; в-третьих, не сходить с этого пути из-за встречающихся на нём трудностей и невзгод, и такова девятая степень.
Упомянуто также и то, что касается способа признания человеком своего ничтожества, который может быть трояким. Во-первых, подтверждать и признавать собственные пороки, и такова восьмая степень; во-вторых, почитать себя недостойным великого, и такова седьмая степень; в-третьих, в указанном отношении почитать других достойней себя, и такова шестая степень.
Кроме того, упомянуто то, что связано с внешними проявлениями. Одно из них, а именно, что в делах нельзя уклоняться от общепринятого пути, относится к пятой степени. Два других связаны со словами, а именно, что нельзя быть поспешным в словах, и это относится к четвёртой степени, а также что нельзя быть неумеренным в речах, и это относится ко второй. Оставшиеся связаны с внешними жестами, в частности, с недопустимостью надменности во взоре, и это относится к первой степени, а также с внешним смехом и другими признаками бессмысленной радости, и это относится к третьей степени.
Ответ на возражение 1. Можно нисколько не греша против истины почитать и признавать себя ничтожнейшим из людей в том, что касается известных нам наших скрытых пороков и тех даров Божиих, которые скрыты в других. Поэтому Августин говорит: «Поразмысли о том, что иные прикровенно лучше тебя, хотя внешне ты кажешься лучше их». И точно так же можно без какой-либо лжи верить и признавать себя недостойным и ни на что не годным, относя все свои способности к Богу, согласно сказанному в Писании:
