как материя, с которой связана добродетель, и в этом смысле те нравственные добродетели, которые относятся к деятельностям, необходимо должны отличаться от тех, которые относятся к страстям. Причина этого состоит в том, что благо и зло некоторых деятельностей восходят к самой природе этих деятельностей и не зависят оттого, каким образом они могут воздействовать на человека, а именно постольку, поскольку эти благо и зло деятельностей зависят от соизмеримости с чем-то еще. В такого рода деятельностях необходимо должна присутствовать некая сила, которая бы регулировала эти деятельности; таковы например купля-продажа и другие подобные деятельности, в которых наличествует момент чего-то должного или недолжного по отношению к кому-то еще. В указанном смысле правосудность и ее части следует относить к деятельностям как к присущей им материи. С другой стороны, благо и зло некоторых деятельностей зависят только от соизмеримости с действователем. Поэтому благо и зло таких деятельностей зависят от того, каким образом они воздействуют на человека. Следовательно, когда речь идет о таких деятельностях, добродетель необходимо по преимуществу относится к внутренним переживаниям, которые называются душевными страстями, как это имеет место с благоразумием, мужеством и т. п.

Впрочем, иногда случается так, что в направленных вовне деятельностях благо добродетели упускается вследствие некоторой необычной страсти души. В одних например случаях нарушение меры во внешнем действии может нанести ущерб правосудности, в других некая добродетель может пострадать из-за неумеренности внутренних страстей. Так, когда кто-либо в гневе избивает другого, налицо нарушение правосудности, а из-за чрезмерности гнева порой забывают о великодушии. Подобные примеры можно привести и относительно других добродетелей.

Сказанного достаточно для ответа на все возражения. В самом деле, первое рассматривает деятельности как следствия добродетели, в то время как два других совмещают в одном и том же следствии деятельность и страсть. Но в силу вышеприведенной причины в одних случаях добродетель преимущественно относится к деятельностям, а в других – к страстям.

Раздел 3. СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ВСЕГО ЛИШЬ ОДНА ОТНОСЯЩАЯСЯ К ДЕЯТЕЛЬНОСТЯМ НРАВСТВЕННАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ?

С третьим положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что существует всего лишь одна относящаяся к деятельностям нравственная добродетель. В самом деле, правота всех внешних деятельностей, похоже, связана с правосудностью. Но правосудность – это одна единственная добродетель. Следовательно, существует одна единственная относящаяся к деятельностям нравственная добродетель.

Возражение 2. Далее, более всего отличаются, похоже, те деятельности, которые, с одной стороны, направлены на благо индивида, а с другой – на благо многих. Но это отличие не обусловливает многообразия нравственных добродетелей; так, Философ говорит, что законодательная правосудность, определяющая человеческие действия к общественному благу, отличается от добродетели, определяющей человеческие действия к благу одного человека, разве что логически221. Следовательно, разнообразие деятельностей не обусловливает разнообразия нравственных добродетелей.

Возражение 3. Далее, если бы различным деятельностям соответствовали различные добродетели, то из разнообразия деятельностей необходимо бы следовало разнообразие нравственных добродетелей. Но это очевидно не так; в самом деле, как указывается в пятой книге «Этики», функцией правосудности является установление правоты в различных видах наказаний и распределений. Следовательно, не существует различных добродетелей, которые бы относились к различным деятельностям.

Этому противоречит следующее: являющаяся нравственной добродетелью религиозность отличается от благочестия, хотя то и другое относится к деятельности.

Отвечаю: все относящиеся к деятельностям нравственные добродетели сводятся к одному общему понятию правосудности, которое устанавливает соотнесенность одного с другим, но они отличаются с точки зрения различных частных понятий. Так это потому, что для внешних деятельностей, как уже было сказано (2), порядок разума устанавливается не в соответствии с тем, как эти деятельности воздействуют на человека, а в соответствии с долженствованием самой вещи, из какового долженствования следует понятие должного, которое и является формальным аспектом правосудности, поскольку именно благодаря правосудности человек воздает должное другому. Поэтому во всех относящихся к деятельностям добродетелях можно обнаружить некоторые признаки правосудности. Но для этих добродетелей должным является не одно и то же, поскольку в одних случаях оно таково благодаря равенству в других – превышению, в третьих – умалению. С другой стороны, природа долженствования отличается в зависимости от того, идет ли речь о договоре, обещании, предоставлении покровительства и т. п.. И этим различным видам долженствования соответствуют различные добродетели; так, например, посредством «религиозности» мы воздаем должное Богу, посредством «благочестия» мы воздаем должное нашим родителям или стране, посредством «благодарности» мы воздаем должное нашим благодетелям и т. д.

Ответ на возражение 1. Правосудность в собственном смысле слова – это одна частная добродетель, объектом которой является совершенное долженствование, устанавливающее правильную соотнесенность возмещения. Но имя правосудности часто распространяется на все те случаи, в которых так или иначе фигурирует долженствование, и в этом смысле она не является частной добродетелью.

Ответ на возражение 2. Направленная на общественное благо правосудность отличается от той правосудности, которая направлена на частное благо индивида, по каковой причине общественное право отличается от частного; а Туллий со своей стороны рассматривал воздание должного предкам в качестве особой добродетели, определяющей человека к благу его страны. Но та правосудность, которая направляет человека к общественному благу, является общей добродетелью через посредство своего распоряжающегося акта, поскольку она направляет все действия добродетелей к своей собственной цели, а именно к общественному благу. И в той мере, в какой добродетель подчиняется распоряжениям правосудности, она и получает имя правосудности, и отличается от законодательной правосудности разве что логически, поскольку между добродетелью, которая активна через самое себя, и добродетелью, которая активна через посредство распоряжения другой добродетели, отличие только логическое.

Ответ на возражение 3. Все относящиеся к частной правосудности деятельности имеют общий для них вид долженствования. Поэтому существует только одна добродетель правосудности, во всяком случае, если речь идет о правосудности наказания. Что же касается правосудности распределения, то она может иметь другой вид, отличающийся от вида правосудности наказания, но об этом речь у нас впереди (II-II, 61, 1).

Раздел 4. РАЗЛИЧАЮТСЯ ЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ СОГЛАСНО РАЗЛИЧИЮ СТРАСТЕЙ, К КОТОРЫМ ОНИ ОТНОСЯТСЯ?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нравственные добродетели не различаются согласно различию страстей. В самом деле, существует только один навык в отношении вещей, которым общи их источники и цели, что особенно очевидно в случае наук. Но у всех страстей общий источник, а именно любовь, и все они находят свое завершение в одном и том же, а именно в радости или печали, о чем уже было говорено выше (25, 2, 4; 27, 4). Следовательно, существует только одна нравственная добродетель в отношении всех страстей.

Возражение 2. Далее, если бы нравственные добродетели различались согласно различию страстей, то из этого бы следовало, что нравственных добродетелей было бы по числу столько же, сколько и страстей. Но это очевидно не так, поскольку существует одна нравственная добродетель, относящаяся к противоположным страстям, а именно мужество, которое относится к трусости и смелости, а еще благоразумие, которое относится к удовольствию и печали. Следовательно, нет никакой необходимости в том, чтобы нравственные добродетели различались согласно различию страстей.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (23, 4), любовь, желание и удовольствие – это различные по виду страсти. Но существует только одна добродетель, относящаяся ко всем трем, а именно благоразумие. Следовательно, нравственные добродетели не различаются согласно различию страстей.

Этому противоречит следующее: как сказано в третьей и четвертой книгах «Этики», мужество относится к отваге и страху, благоразумие – к желанию, ровность – к гневу222.

Отвечаю: нельзя сказать, что будто бы существует только одна нравственная добродетель в отношении всех страстей, поскольку страсти могут относиться к различным способностям, а именно, как уже было сказано (23, 1), одни из них находятся в раздражительной, а другие – в вожделеющей способности.

С другой стороны, разнообразие нравственных добродетелей вовсе не должно соответствовать существующему разнообразию страстей. Во-первых, поскольку некоторые страсти, например, радость и печаль, отвага и страх и т. д., противоположны друг другу. И к таким вот противоположным друг другу страстям необходимо должна относиться только одна добродетель. В самом деле, нравственная добродетель – это середина, а середина между противоположностями равно относится к ним обеим (ведь и в естественном порядке существует только одно среднее между противоположностями, например, между черным и белым). Во-вторых, поскольку существуют такие страсти, которые противны разуму одним и тем же способом, например, путем побуждения к тому, что противно разуму, или путем устранения того, что согласно с разумом. Поэтому различные страсти вожделеющей способности не нуждаются в различных нравственных добродетелях – ведь их движения, будучи направлены к одному и тому же, а именно к достижению некоторого блага или избеганию некоторого зла, последуют друг другу в определенном порядке; так, любви последует желание, а желанию – удовольствие, и то же самое происходит с противоположными страстями, поскольку ненависти последуют избегание или неприязнь, рождающая печаль. Раздражительные же страсти, со своей стороны, не принадлежат к одному и тому же порядку, но определены к различным вещам; так, отвага и страх относятся к некоторой большой опасности, надежда и отчаяние – к некоторому труднодостижимому благу, в то время как гнев стремится к преодолению какой-то пагубной противоположности. Поэтому к разным страстям относятся разные добродетели, например, благоразумие – к вожделеющим страстям, мужество – к отваге и страху, величавость – к надежде и отчаянию, ровность – к гневу.

Ответ на возражение 1. Все страсти сходятся в общих им всем начале и цели, но присущие каждой из них начало и цель разнятся, из чего следует невозможность единственности нравственной добродетели.

Ответ на возражение 2. Как в естественном порядке одно и то же начало обусловливает движение от одного предела и движение к другому пределу далее как в умственном порядке противоположности обладают одним и тем же общим им отношением, точно так же двум противоположным страстям посредствует только одна нравственная добродетель, которая, подобно второй природе, повинуется распоряжениям разума.

Ответ на возражение 3. Три вышеперечисленные страсти в некотором порядке определены к одному и тому же объекту, и потому все они относятся к одной и той же добродетели, о чем уже было сказано.

Раздел 5. РАЗЛИЧАЮТСЯ ЛИ НРАВСТВЕННЫЕ ДОБРОДЕТЕЛИ СО СТОРОНЫ РАЗЛИЧНЫХ ОБЪЕКТОВ СТРАСТЕЙ?

С пятым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нравственные добродетели не различаются согласно различию объектов страстей. В самом деле, подобно объектам страстей существуют также и объекты деятельностей. Но относящиеся к деятельностям нравственные добродетели не различаются согласно различию объектов этих деятельностей; так, покупка или продажа дома или лошади связаны с одной и той же добродетелью правосудности. Следовательно, точно так же и относящиеся к страстям нравственные добродетели не различаются согласно различию объектов этих страстей.

Возражение 2. Далее, страсти – это действия