строгом смысле слова является более тяжким грехом, чем убийство, что очевидно не так. Следовательно, грех не отягчается пропорционально количеству причиняемого им вреда.
Этому противоречит сказанное Августином о том, что «коль скоро порок противен естеству, то он тем тяжче, чем более он умаляет цельность природы»435. Но умаление цельности природы – это вред. Следовательно, грех отягчается пропорционально количеству причиняемого им вреда.
Отвечаю: вред может иметь тройственное отношение к греху. Так, иногда последующий из греха вред предвиден и преднамерен, как когда человек делает нечто, сознавая, что этим причинит вред другому, например убийца или вор. В таком случае количество вреда непосредственно отягчает грех, поскольку тут вред является непосредственным объектом греха. Иногда вред предвиден, но не преднамерен, например, когда человек идет через поле, чтобы сократить путь, в результате чего осознанно повреждает растущие злаки, и точно так же не желает причинить вред тот, кто блудит. В этом случае количество причиненного вреда тоже отягчает грех, но опосредованно, а именно постольку, поскольку вследствие сильного желания, упорно склоняющего к греху, человек не может удержаться от причинения себе или другому вреда, хотя и нисколько его причинять не желает. Иногда же вред не является ни предвиденным, ни преднамеренным, и если этот вред связан с грехом акцидентно, то сам по себе он не отягчает грех, но из-за того, что человек пренебрег возможностью рассмотреть последующий его действиям вред, его могут посчитать виновным во вреде, если его действия были незаконными. Если же, с другой стороны, вред непосредственно вытекает из греховного акта, хотя при этом он не был ни предвиден, ни преднамерен, то он непосредственно отягчает грех, поскольку что бы непосредственно ни последовало греху, оно принадлежит к тому же самому виду, что и грех; например, если человек является отъявленным блудником, то он может опозорить немало людей, и хотя это не входило в его намерения и даже, возможно, не было им предвидено, оно, тем не менее, непосредственно отягчает его грех.
Сказанное, однако, не имеет непосредственного отношения к уголовной ответственности грешника. В этом случае вред, если он связан с греховным актом акцидентно и не является при этом предвиденным и преднамеренным, не отягчает грех, да и вообще никак не влияет на ответственность за грех; например, если человек, спеша сразить кого-либо, поскальзывается и причиняет вред своей ноге. Если же, с другой стороны, этот вред следует из греховного акта непосредственно, хотя при этом не является ни предвиденным, ни преднамеренным, то не больший вред делает грех более тяжким, а, напротив, более тяжкий грех приводит к причинению большего вреда. Так, неверующий, который ничего не знает об адских муках, в аду более страдал бы от мук из-за греха убийства, чем из-за греха воровства. Однако его грех при этом не был бы отягчен из-за того, что он не имел подобного предвиденья и намерения, как это имело бы место в случае с верующим, который, по-видимому, согрешил бы более тяжко уже потому, что презрел великое наказание ради того, чтобы удовлетворить свое желание согрешить. Впрочем так или иначе, но количество этого вреда обусловливается единственно тяжестью греха.
Ответ на возражение 1. Как было показано выше при рассмотрении блага и зла внешних действий (20, 5), последствие действия, если оно предвидено и преднамеренно, увеличивает добродетельность и порочность действия.
Ответ на возражение 2. Хотя причиненный вред и отягчает грех, из этого вовсе не следует, что только он делает грех более тяжким: фактически и непосредственно грех отягчается неупорядоченностью. Поэтому сам последующий греху вред отягчает его постольку поскольку он придает действию еще больше неупорядоченности. Поэтому из преднамеренности вреда, причиняемого грехами против ближнего, вовсе не следует, что такие грехи наиболее тяжки, поскольку гораздо больше неупорядоченности обнаруживается в грехах, совершенных человеком против Бога, а также отчасти в тех, которые он совершает против себя самого. Кроме того, мы могли бы сказать, что хотя никто не может причинить вред Богу в Его субстанции, тем не менее, можно причинить вред тому, что связано с Богом, например, преследуя веру и оскорбляя святыни, каковые грехи являются наиболее тяжкими. А еще человек порой сознательно и свободно причиняет вред самому себе, как это имеет место в случае самоубийства, хотя сам по себе этот акт может относиться к некоторому желаемому благу, например, избавлению от страха.
Ответ на возражение 3. Этот аргумент голословен, и причины на то две: во-первых, та, что убийца непосредственно желает причинить вред ближнему, в то время как домогающийся женщины блудник стремится не к вреду, а к удовольствию; во-вторых, та, что убийство – это прямая и достаточная причина телесной смерти, в то время как никто сам по себе не может быть достаточной причиной духовной смерти другого, поскольку никто не умирает духовно иначе, как только греша по своей собственной воле.
Раздел 9. ОТЯГЧАЕТСЯ ЛИ ГРЕХ СОСТОЯНИЕМ ТОГО, ПРОТИВ КОГО ГРЕШАТ?
С девятым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что грех не отягчается состоянием человека, против которого он совершен. В самом деле, если бы дело обстояло именно так, то грех отягчался бы в первую очередь в том случае, если бы он был совершен против святого. Но это условие отнюдь не отягчает грех, поскольку добродетельный человек, который с достоинством претерпевает неправду, меньше страдает от причиненного ему зла, чем другие, которые куда болезненнее переживают сопутствующее греху против них злословие. Следовательно, состояние человека, против которого совершен грех, не отягчает грех.
Возражение 2. Далее, если бы состояние человека отягчало грех, то грех усугублялся бы еще более, если бы он был совершен против одного из членов семьи, поскольку, как говорит Цицерон, «человек, убивающий раба, грешит единожды, а тот, кто лишает жизни собственного отца, совершает много грехов». Но близость родства не отягчает грех, поскольку любой человек наиболее родственен самому себе, а между тем причинение вреда себе, даже если речь идет о самоубийстве, является, по словам Философа436, не столь тяжким грехом, как причинение вреда другому, например, умерщвление чужого коня. Следовательно, родство человека, против которого совершен грех, не отягчает грех.
Возражение 3. Далее, состояние грешника отягчает грех в первую очередь в связи с его положением или знанием, согласно сказанному в Писании: «Сильные сильно будут истязаны» (Прем. 6:6); и еще: «Раб же тот, который знал волю господина своего… и не делал по воле его, бит будет много» (Лк. 12:47).
Следовательно, аналогично этому можно было бы предположить, что и со стороны того, против кого совершен грех, грех должен был бы отягчаться в связи с его положением или знанием. Но очевидно, что причинение вреда богатому и сильному человеку не более отягчает грех, нежели причинение вреда бедному и немощному, поскольку у Бога «нет лицеприятия» (Кол. 3:25), а именно Он и определяет тяжесть греха. Следовательно, состояние человека, против которого совершен грех, не отягчает грех.
Этому противоречит Святое Писание, осуждающее в первую очередь те грехи, которые совершены против служителей Божьих. Так, в Писании сказано: «Они разрушили жертвенники Твои и пророков Твоих убили мечом» (3 Цар. 19:14). Кроме того, весьма тяжек грех, совершенный человеком против своих родственников, согласно сказанному: «Сын позорит отца, дочь восстает против матери» (Мих. 7:6). Кроме того, явно осуждаются грехи, совершенные против людей высокого звания, в связи с чем читаем: «Можно ли сказать царю: «Ты – нечестивец!», и князьям: «Вы – беззаконники»?» (Иов. 34:18). Следовательно, состояние человека, против которого совершен грех, отягчает грех.
Отвечаю: тот, против кого грешат, является некоторым образом объектом греха. Но, как уже было сказано (3), первично тяжесть греха обусловливается его объектом, а именно так, что грех полагается тем более тяжким, чем в большей степени его объект приближен к основной цели. Но основными целями человеческих действий являются три: Бог, сам человек и его ближний (ведь что бы мы ни делали, мы делаем это ради одного из них), хотя при этом одни цели подчинены другим. Поэтому степень тяжести греха с той точки зрения, против кого он совершен, должно рассматривать со стороны этих трех.
Во-первых, со стороны Бога, с Которым человек соединен тем более тесно, чем более он добродетелен или чем в большей степени посвящен Богу. Причиненный такому человеку ущерб в определенном смысле сказывается на Боге, согласно словам Писания: «Касающийся вас касается зеницы ока Его» (Зах. 2:8). Поэтому грех тем более тяжек, чем ближе соединен с Богом – то ли благодаря собственной святости, то ли в силу своего официального положения – тот, против которого совершен этот грех.
Во-вторых со стороны самого человека, поскольку очевидно, что он грешит тем более тяжко, чем в большей степени он соединен – то ли в силу естественной близости, то ли по причине сделанного ему добра, то ли посредством какой-либо иной связи – с тем, против кого он грешит. В таком случае он, похоже, скорее грешит против себя, а не против другого, и по этой причине усугубляет свой грех, согласно сказанному в Писании: «Кто зол для себя, для кого будет добр?» (Сир. 14:5).
В-третьих со стороны ближнего, и в этом случае человек грешит тем более тяжко, чем большее количество людей затрагивает его грех. Так, грех, совершенный против общественного деятеля, например начальника, который поставлен над всем народом, гораздо тяжче такого же точно греха, но совершенного против частного лица, и об этом нам явственно говорит Писание: «Начальника в народе твоем не поноси» (Исх. 22:28). Кроме того, оскорбление занимающего высокое положение человека тем более прискорбно, что может породить разнотолки и волнения множества людей.
Ответ на возражение 1. Тот, кто чинит беззаконие против добродетельного человека, желает причинить ему как внутреннее, так и внешнее беспокойство; и то обстоятельство, что последний в силу своего совершенства остается спокойным внутренне, никоим образом не служит оправданием греха беззаконника.
Ответ на возражение 2. Вред, который человек причиняет себе в отношении тех вещей, которые подпадают под право на согласие со стороны его воли, например, в отношении своего имущества, сопряжен с меньшим грехом, чем причинение подобного вреда другому, поскольку здесь речь идет о добровольном акте. Если же он причиняет вред в отношении тех вещей, которые не подпадают под право на согласие со стороны его воли, например, естественных и духовных благ, то грех усугубляется тем, что он совершается против себя самого; так, самоубийство является более тяжким грехом, чем убийство другого. Впрочем, если речь идет о вещах, принадлежащих ближнему, которые никак не подпадают под право на согласие со стороны нашей воли, то возможен и такой вариант, когда причинение вреда происходит с
