подобие следа (I, 45, 7). Следовательно, любовь к горнему простирается и на неразумные твари.

Возражение 3. Далее, Бог является объектом не только любви к горнему, но и веры. Однако вера простирается на неразумные твари, поскольку мы верим, что небо и земля были сотворены Богом, что рыбы и птицы были произведены из вод, а сухопутные животные и растения – из земли. Следовательно, и любовь к горнему простирается на неразумные твари.

Этому противоречит следующее: любовь к горнему простирается исключительно на Бога и ближнего. Но слово «ближний» не может быть употреблено в отношении неразумных тварей, поскольку у них нет никакого общения с человеком в разумной жизни. Следовательно, любовь к горнему не простирается на неразумные твари.

Отвечаю: как было показано выше (23, 1), любовь к горнему – это своего рода дружба. Но дружественная любовь бывает двоякой: во-первых, она может быть любовью к другу, которому мы сообщаем нашу дружбу; во-вторых, любовью к тем благам, которые мы желаем нашему другу. В первом отношении нет такой неразумной твари, которую можно было бы любить из любви к горнему, и на то есть три причины. Две из них соотносятся с дружбой как таковой, а именно постольку, поскольку неразумная тварь не может быть ее объектом. Так это, во-первых, потому что дружба связывает нас с тем, кому мы желаем блага, в то время как в строгом смысле слова мы не можем желать блага неразумной твари, которая не способна обладать благом в прямом значении этого слова – ведь это свойственно только разумной твари, которая благодаря свободной воле является распорядительницей тех благ, которыми она обладает Поэтому, по словам Философа, никто не говорит о добре или зле в отношении подобных вещей, разве что только метафорически268. Во-вторых, так это потому, что любая дружба основана на некотором дружеском участии в жизни – ведь ничто, как говорит Философ, так не приличествует дружбе, как жить сообща с другом269. Но неразумные твари не могут принимать никакого дружеского участия в человеческой жизни, которая руководствуется разумом. Следовательно, дружба с неразумными тварями невозможна, разве что в метафорическом смысле. Третья причина связана с любовью к горнему, поскольку эта любовь зиждется на соучастии в вечном блаженстве, которого не может достигнуть неразумная тварь. Следовательно, дружественная любовь к горнему к неразумной твари невозможна.

Однако мы можем любить неразумные твари из любви к горнему в том случае, если видим в них те блага, которые мы желаем другим, и в этом смысле хотим, так сказать, их сохранности ради почитания Бога и человеческой пользы, и в указанном смысле любит их и Бог.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 1.

Ответ на возражение 2. Подобие следа не сообщает способности к вечной жизни, тогда как подобие образа – сообщает, и потому приведенная аналогия неудачна.

Ответ на возражение 3. Вера может простираться на все, что тем или иным образом является истинным, тогда как дружественность любви к горнему простирается только на то, что обладает естественной способностью к вечной жизни, и потому приведенная аналогия неудачна.

Раздел 4. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ САМОГО СЕБЯ?

С четвертым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек не должен любить себя из любви к горнему. Так, Григорий говорит в своей проповеди, что «не может быть никакой любви к горнему между менее чем двумя»270. Следовательно, никто не может из любви к горнему любить самого себя.

Возражение 2. Далее, дружба по самой своей природе подразумевает взаимную приязнь и уравненность271, чего никто не может иметь по отношению к самому себе. Но, как уже было сказано (23, 1), любовь к горнему – это своего рода дружба. Следовательно, человек не может из любви к горнему любить самого себя.

Возражение 3. Далее, все, что касается любви к горнему, ненаказуемо, поскольку «любовь не превозносится» (1 Кор. 13:4). Но человек может быть обвинен в любви к себе, согласно сказанному в Писании: «В последние дни наступят времена тяжкие, ибо люди будут самолюбивы» (2 Тим. 3:1, 2). Следовательно, человек не может из любви к горнему любить самого себя.

Этому противоречит сказанное в Писании: «Люби ближнего твоего, как самого себя» (Лев. 19:18). Но мы любим наших друзей из любви к горнему. Следовательно, из любви к горнему мы должны также любить и самих себя.

Отвечаю: коль скоро, как уже было сказано (23, 1), любовь к горнему есть своего рода дружба, то мы можем рассматривать ее с двух точек зрения: во-первых, под общим понятием дружбы, и в этом смысле человек в строгом смысле слова является не другом самому себе, но чем-то большим, чем друг. В самом деле, дружба подразумевает соединение, поскольку, как говорит Дионисий, «любовь является соединяющей силой»272, в то время как человек сам с собою един в большей степени, чем посредством соединения с другим. Следовательно, как единство является началом соединения, точно так же любовь к самому себе является формой и корнем дружбы. В самом деле, когда мы дружим с другими, то поступаем с ними так, как поступаем по отношению к самим себе, в связи с чем в девятой книге «Этики» сказано, что «проявления дружбы к другим происходят из отношения к самому себе»273. Это подобно тому, как в отношении начал мы обладаем чем-то большим, чем научное знание, а именно мышлением.

Во-вторых, мы можем говорить о любви к горнему со стороны ее видовой природы, а именно как об обозначающей в первую очередь дружбу человека с Богом, а затем – и со всем Божиим, в число которого входит и сам обладающий любовью к горнему человек. Следовательно, среди всего прочего, что он любит из любви к горнему как то, что принадлежит Богу, он также из любви к горнему любит и самого себя.

Ответ на возражение 1. Григорий здесь говорит о любви к горнему с точки зрения общего понятия дружбы.

В таком же смысле нам надлежит понимать и возражение 2.

Ответ на возражение 3. Любящих самих себя должно обвинять в той мере, в какой они любят себя со стороны своей чувственной природы, которой они склонны потакать. Но это никак не относится к истинной любви к себе со стороны разумной природы, которая заключается в желании себе благих вещей, ведущих к совершенству разума, а именно так в первую очередь человек и любит себя из любви к горнему.

Раздел 5. ДОЛЖЕН ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУЛЮБИТЬ СВОЕ ТЕЛО?

С пятым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что человек не должен любить свое тело из любви к горнему. В самом деле, мы не любим то, с чем не желаем связываться. Но обладающие любовью к горнему не желают связываться с телом, согласно сказанному в Писании: «Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24); и еще: «Имею желание разрешиться и быть с Христом» (Филип. 1:23). Следовательно, не должно любить свои тела из любви к горнему.

Возражение 2. Далее, дружеская приязнь любви к горнему основана на соучастии в наслаждении Богом. Но тело никак не может быть причастным этому наслаждению. Следовательно, не должно любить тело из любви к горнему.

Возражение 3. Далее, поскольку любовь к горнему есть своего рода дружба, то ею любят того, кто может ответить нам взаимностью. Но наше тело не может любить нас из любви к горнему. Следовательно, и его нельзя любить из любви к горнему.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что есть четыре вещи, которые мы должны любить из любви к горнему, и среди них он называет и наше собственное тело274.

Отвечаю: наши тела можно рассматривать двояко: во-первых, со стороны их природы, во-вторых, со стороны порчи греха и наказания.

Итак, природа нашего тела была сотворена не злым началом, как пустословили манихеи, а Богом. Следовательно, мы можем использовать ее для служения Богу, согласно сказанному в Писании: «Представьте… члены ваши Богу в орудия праведности» (Рим. 6:13). Поэтому из любви к горнему, которой мы любим Бога, мы также должны любить и наши тела, однако при этом мы не должны любить злые следствия греха и порчи наказания, напротив, мы должны из любви к горнему желать устранения подобных вещей.

Ответ на возражение 1. Апостол не устранялся от общества своего тела в том, что касалось природы тела, поскольку в этом отношении он не желал лишиться его, согласно сказанному в Писании: «Мы не хотим совлечься, но облечься» (2 Кор. 5:4). Однако он желал избежать угнездившейся в теле заразы похоти и телесной порчи, которая отягощает душу и препятствует созерцанию Бога. По это причине он и говорит: «От сего тела смерти».

Ответ на возражение 2. Хотя наше тело и не способно наслаждаться Богом посредством Его познания и любви, тем не менее благодаря тем делам, которые мы делаем через посредство тела, мы способны достигать совершенного познания Бога. Поэтому из наслаждения в душе «потоком здоровья и неразрушимости», как говорит Августин, перетекает некоторое блаженство и в тело. Следовательно, коль скоро тело некоторым образом причастно блаженству, то и его можно любить из любви к горнему.

Ответ на возражение 3. Взаимность любви обнаруживается в дружбе с другим, но не с самим собой – как со стороны души, так и со стороны тела.

Раздел 6. ДОЛЖНО ЛИ ИЗ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ ЛЮБИТЬ ГРЕШНИКОВ?

С шестым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно любить грешников из любви к горнему. Ведь сказано же в Писании: «Вымыслы человеческие ненавижу» (Пс. 118:113). Но Давид обладал совершенной любовью к горнему. Следовательно, из любви к горнему грешников скорее должно ненавидеть, чем любить.

Возражение 2. Далее, как говорит Григорий в своей проповеди на Пятидесятницу «любовь подтверждается делами»275. Но добрые люди не делают ничего беззаконного, хотя при этом кое-что из делаемого ими может представляться делом ненависти, согласно сказанному в Писании: «С раннего утра буду истреблять всех нечестивцев земли» (Пс. 100:8); а ещё есть заповедь Бога: «Ворожеи не оставляй в живых» (Исх. 22:18). Следовательно, грешников не должно любить из любви к горнему.

Возражение 3. Далее, частью дружбы является желание блага своим друзьям. Но святые из любви к горнему желают нечестивым зла, согласно сказанному в Писании: «Да обратятся нечестивые в ад» (Пс. 9:18). Следовательно, грешников не должно любить из любви к горнему.

Возражение 4. Далее, друзьям свойственно радоваться одному и тому же и его же и желать. Но любовь к горнему не побуждает нас ни желать того же, что и грешники, ни находить радость в том, что доставляет радость им, но, пожалуй, наоборот. Следовательно,