поскольку при их наличии разуму трудно сохранить беспристрастность». Следовательно, милосердие не является добродетелью.
Возражение 2. Далее, ничто из того, что противно добродетели, не заслуживает похвалы. Но, как говорит Философ, негодование противостоит милосердию и в то же время является заслуживающей похвалы страстью362. Следовательно, милосердие – это не добродетель.
Возражение 3. Далее, радость и мир, как было показано выше (28, 4; 29, 4), не являются отдельными добродетелями, поскольку они проистекают из любви к горнему Но милосердие тоже проистекает из любви к горнему поскольку из любви к горнему мы радуемся с радующимися и плачем с плачущими. Следовательно, милосердие не является отдельной добродетелью.
Возражение 4. Кроме того, поскольку милосердие принадлежит желающей способности, оно не является умственной добродетелью, а поскольку его объектом не является Бог, то не является оно и теологической добродетелью. Не является оно и нравственной добродетелью, поскольку не связано ни с деятельностями, что приличествует правосудности, ни со страстями, поскольку не сводится ни к одной из упомянутых Философом середин363. Следовательно, милосердие не является добродетелью.
Этому противоречат следующие слова Августина: «Гораздо лучше, человечнее и куда сообразнее с благочестивыми чувствами высказывается Цицерон в похвале Цезарю, когда говорит:»Из всех твоих добродетелей нет ни одной, которая была бы удивительней и привлекательней твоего милосердия»364. Следовательно, милосердие – это добродетель.
Отвечаю: проявлять милосердие означает быть опечаленным чужим несчастьем. Но эта печаль может в одном отношении указывать на движение чувственного желания, и в таком случае милосердие является не добродетелью, а страстью, тогда как в другом отношении она может указывать на движение умственного желания, а именно постольку, поскольку зло одного человека вызывает недовольство другого. Это движение может направляться в соответствии с разумом, а уже в соответствии с этим направляемым разумом движением может направляться движение более низкого желания. Поэтому Августин говорит, что «это умственное движение подчиняется разуму, когда милосердие проявляется с сохранением справедливости: когда или подается помощь нуждающемуся, или оказывается прощение раскаивающемуся»365. И коль скоро человеческой добродетели, как было показано выше (II-I, 59, 5), присуще понуждать душевные движения исполнять распоряжения разума, то из этого следует, что милосердие является добродетелью.
Ответ на возражение 1. Слова Саллюстия должно понимать как сказанные о том милосердии, которое является не подчиняющейся разуму страстью, поскольку в таком случае оно препятствует сознательному выбору, тем самым отклоняя разум от правосудности.
Ответ на возражение 2. Философ в настоящем случае говорит о сострадании и негодовании как о страстях. Они противостоят друг другу со стороны подобающей им оценки чужого несчастья, поскольку сострадание печалится, когда страдают незаслуженно, а негодование радуется, когда страдают заслуженно, и печалится, когда незаслуженно благоденствуют, и потому «обе эти страсти достойны похвалы и составляют принадлежность честного характера»366. В строгом же смысле слова состраданию противостоит зависть, о чем речь у нас впереди (36, 3).
Ответ на возражение 3. Радость и мир ничего не добавляют к аспекту являющегося объектом любви к горнему блага, и потому они не нуждаются ни в какой иной добродетели, помимо любви к горнему. А вот милосердие связано с некоторым особым аспектом, а именно страданием того, кому сострадают.
Ответ на возражение 4. Милосердие как именно добродетель является нравственной добродетелью; она связана со страстями и сводится к середине, которую Философ называет негодованием, поскольку «то и другое принадлежит одному и тому же характеру». Впрочем, сам Философ рассматривает эти середины не как добродетели, а как страсти, но даже в качестве страстей они достойны похвалы. Однако ничто не препятствует тому, чтобы они проистекали из некоторого избирательного навыка, в каковом случае они будут обладать признаком добродетели.
Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ МИЛОСЕРДИЕ САМОЙ БОЛЬШОЙ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?
С четвертым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что милосердие является самой большой добродетелью. В самом деле, наиболее добродетельным актом является акт служения Богу Но милосердие есть наилучшее богослужение, согласно сказанному в Писании: «Я милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6:6). Следовательно, милосердие является самой большой добродетелью.
Возражение 2. Далее, глосса на слова Писания: «Благочестие – на все полезно» (1 Тим. 4:8), говорит, что «главным правилом христианской жизни является милосердие и благочестие». Но главное правило христианской жизни охватывает все добродетели. Следовательно, милосердие содержит в себе все добродетели.
Возражение 3. Далее, как говорит Философ, «всякая добродетель доводит до совершенства то, добродетелью чего она является»367. Поэтому чем в большей степени добродетель уподобляет человека Бон», тем лучшей добродетелью она является – ведь человек тем совершенней, чем более он уподоблен Богу Но так происходит в первую очередь благодаря милосердию, поскольку о Боге сказано: «Щедр и милостив Господь… Щедроты Его – на всех делах Его» (Пс. 144:8, 9); а ещё Господь сказал: «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6:36). Следовательно, милосердие является самой большой добродетелью.
Этому противоречит следующее: апостол, сказав: «Итак, облекитесь – как избранные Божий… в милосердие…» (Кол. 3:12), несколько ниже прибавляет: «Более же всего облекитесь в любовь» (Кол. 3:14). Следовательно, милосердие не является самой большой добродетелью.
Отвечаю: добродетель может быть превосходнее других двояко: во-первых, сама по себе; во-вторых, по сравнению со своим субъектом. Само по себе милосердие превосходит другие добродетели, поскольку милосердию присуще простирать свои щедроты на других и, что ещё более важно, по их желанию приходить им на помощь, что приличествует, как правило, тому, кто выше. Поэтому милосердие принято приписывать Богу – ведь оно в наибольшей мере являет нам Его всемогущество.
С другой стороны, в отношении своего субъекта милосердие не является самой большой добродетелью, если только этот субъект не является наибольшим, никем не превзойденным и превосходящим все, поскольку если имеется нечто более возвышенное, то лучше быть соединенным с ним, чем возмещать несовершенства тех, кто ниже. Следовательно, в том, что касается человека, над которым есть Бог, любовь к горнему которая соединяет его с Богом, больше, чем милосердие, посредством которого он возмещает несовершенства ближнего. А вот из всех связующих нас с ближними добродетелей милосердие является наибольшей, поскольку его акт превосходит все остальные. В самом деле, именно высшему приличествует возмещать несовершенства другого в той мере, в какой последний несовершенен.
Ответ на возражение 1. Мы поклоняемся Богу посредством внешних жертв и даров не ради Его пользы, а ради пользы нас и наших ближних. В самом деле, Он не нуждается в наших жертвах, но желает, чтобы мы предлагали их Ему, дабы этим усилить наше рвение и ради пользы ближнего. Поэтому милосердие, посредством которого мы возмещаем несовершенства других, является наиболее приемлемой для Него жертвой – ведь оно напрямую связано с добрым расположением ближнего, согласно сказанному в Писании: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо такие жертвы благоугодны Богу» (Евр. 13:16).
Ответ на возражение 2. Главное в христианской религии состоит в милосердии в том, что касается внешних действий, но внутренняя любовь к горнему, которая соединяет нас с Богом, превосходнее и любви, и милосердия к ближнему
Ответ на возражение 3. Любовь к горнему уподобляет нас Богу посредством соединения нас с Ним узами любви, и потому она превосходнее милосердия, которое уподобляет нас Богу в том, что касается подобия дел.
Вопрос 31. О БЛАГОДЕЯНИИ
Теперь нам надлежит исследовать внешние действия, или следствия, любви к горнему; во-первых, благодеяние; во-вторых, подаяние, которое является частью благодеяния; в-третьих, братское исправление, которое является одним из видов даяния.
Под первым заглавием будет рассмотрено четыре пункта: 1) является ли благодеяние актом любви к горнему; 2) должны ли мы быть добрыми ко всем; 3) должны ли мы оказывать большие благодеяния тем, кто более нам близок; 4) является ли благодеяние особым видом добродетели.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ БЛАГОДЕЯНИЕ АКТОМ ЛЮБВИ К ГОРНЕМУ?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что благодеяние не является актом любви к горнему. В самом деле, любовь к горнему преимущественным образом обращена к Богу. Но мы не можем оказывать благодеяние Богу, согласно сказанному в Писании: «Что даешь Ему или что получает Он от руки твоей?» (Иов. 35:7). Следовательно, благодеяние не является актом любви к горнему.
Возражение 2. Далее, благодеяние в первую очередь заключается в дарении. Но это приличествует щедрости. Следовательно, благодеяние является актом щедрости, а не любви к горнему.
Возражение 3. Далее, все, что дает человек, он дает или как то, что должен дать, или как то, что не должен. Но должное благодеяние принадлежит правосудности, в то время как не должное благодеяние беспричинно, и в этом отношении оно является актом милосердия. Следовательно, любое благодеяние является или актом правосудности, или актом милосердия. Следовательно, оно не является актом любви к горнему.
Этому противоречит следующее: как уже было сказано выше (23, 1), любовь к горнему есть своего рода дружба. Но Философ среди прочих актов дружбы упоминает и «делание блага», то есть благодеяние, «друзьям»368. Следовательно, делание блага другим является актом любви к горнему
Отвечаю: благодеяние просто означает делание блага кому-либо, и это благо можно рассматривать двояко. Во-первых, под общим аспектом блага, и тогда оно относится к общему типу благодеяния и является актом дружбы, а значит – и любви к горнему, поскольку, как было показано выше (27, 2), акт любви включает в себя благоволение, посредством которого человек желает своему другу блага. Но воля насколько возможно обусловливает то, что она желает, и потому вследствие акта любви человек становится благодетелем своего друга. Поэтому благодеяние в общепринятом значении этого слова является актом дружбы, или любви к горнему.
Но если благо, которое один человек делает другому, рассматривать под некоторым частным аспектом блага, то в таком случае воспринявшее этот частный признак благодеяние должно относить к некоторой частной добродетели.
Ответ на возражение 1. Как говорит Дионисий, «любовь побуждает любящих принадлежать не самим себе, но возлюбленным, обращая низших к высшим ради своего совершенства и подвигая высших к заботе о низших»369, и в этом отношении благодеяние является следствием любви. Таким образом, нам приличествует не оказывать благодеяние Богу, а почитать Его своим повиновением, в то время как Он в силу Своей любви одаривает нас благами.
Ответ на возражение 2. В дарении надлежит усматривать две вещи, первая из которых есть даруемая внешняя вещь, тогда как вторая есть внутренняя страсть, претерпеваемая человеком при наслаждении богатством. Щедрости приличествует ради избежания чрезмерного желания и любви богатства уменьшать эту внутреннюю страсть и делать человека готовым поделиться своим богатством. Поэтому если человек приносит большой дар, но при этом имеет желание сохранить его для себя, то такой дар не будет щедрым. С другой стороны, в том, что касается внешнего дара, акт благодеяния в целом принадлежит дружбе, или любви к горнему. Следовательно, дружба человека нисколько не умаляется,
