благ ни в этой, ни в будущей жизни, поскольку такое наказание не исцеляет и является следствием духовного осуждения.

Ответ на возражение 1. Никто и никогда не подвергается духовному наказанию за чужой грех, поскольку духовное наказание воздействует надушу, в отношении которой каждый является хозяином самого себя. Но иногда человек подвергается наказанию за чужой грех в том, что касается преходящих вещей, и так происходит по трем причинам.

Во-первых, потому, что один человек может являться преходящим благом другого, и потому он может быть наказан ради наказания последнего (в самом деле, дети телесно принадлежат отцу, а рабы – своему господину).

Во-вторых, потому, что грех одного человека может быть передан другому – либо путем «подражания», как когда дети подражают грехам своих родителей, а рабы – грехам своих господ, при этом греша с ещё большей дерзостью, либо путем «заслуги», поскольку греховные подчиненные заслуживают греховного начальника, согласно сказанному в Писании: «Чтобы не царствовал лицемер к соблазну народа» (Иов. 34:30). Поэтому сыны Израилевы были наказаны за грех Давида, исчислившего народ (2 Цар. 24). Это может также случаться и из-за своего рода «согласия», или «попустительства»; так, по словам Августина, иногда добрые терпят преходящие наказания вместе со злыми за то, что не осуждали тех за грехи698.

В-третьих, потому, что этим указывается на единство человеческого сообщества, в силу которого человек обязан заботиться о том, чтобы другой не грешил, и потому он должен испытывать страх перед грехом, видя, что наказание одного может распространиться на всех так, как если бы все были единым телом, как, рассуждая о грехе Ахана, говорит Августин. Слова Господа о том, что Он наказывает «детей за вину отцов до третьего и четвертого рода», походке, скорее свидетельствуют не о суровости, а о любви, поскольку Он не обрушивает возмездие тотчас же, но ещё какое-то время ожидает, давая возможность потомкам исправиться. Однако если и потомки будут предаваться пороку, то возмездие им станет практически неотвратимым.

Ответ на возражение 2. Как говорит Августин, человеческий суд должен сообразовываться с божественным судом в тех случаях, когда последний очевиден и Бог духовно осуждает людей за их собственные грехи. Но человеческий суд не может быть сообразован с тайным судом Божиим, посредством которого Он наказывает некоторых людей в том, что касается преходящего, без какой-либо их вины, поскольку человек не способен схватить причины таких судов так, чтобы познать, что полезно для каждого индивида. Поэтому согласно человеческому суду невинного человека нельзя приговаривать к наказанию смертью, увечьем или же к телесному наказанию. Но даже согласно человеческому суду человек может быть оштрафован без какой-либо его личной вины, хотя и не беспричинно, и это может происходить трояко.

Во-первых, когда человек без какой-либо личной вины становится непригодным к тому, чтобы иметь или получать некоторое благо; так, зараженного проказой человека отстраняют от управления делами церкви, а обвиненного в двоеженстве или приговоренного к смерти не допускают к получению священного сана.

Во-вторых, когда частное благо, которого его лишают, является не его, а общественной собственностью; так, находящийся в церкви епископский престол является благом всего города, а не одних только церковников.

В-третьих, когда благо одного человека зависит от блага другого; так, в случае государственной измены сын теряет наследство из-за греха своего родителя.

Ответ на возражение 3. Согласно суду Божию дети понесли преходящее наказание вместе со своими родителями как потому, что они были собственностью своих родителей, и потому в их лице были наказаны их родители, так и потому, что их спасение не было бы для них благом, поскольку если бы они начали подражать родителям в их грехах, то этим заслужили бы ещё более суровое наказание. Возмездие может распространяться на скот и прочих неразумных животных как для того, чтобы этим наказать их владельцев, так и для того, чтобы внушить страх перед грехом.

Ответ на возражение 4. То, что делается под принуждением страха, не является непреднамеренным просто, но в нем, как было показано выше 6, 6), присутствует нечто от преднамеренности.

Ответ на возражение 5. Претерпевание других апостолов из-за греха Иуды подобно тому, как множество бывает наказано за грех одного, а именно по причине общественного единства, о чем уже было сказано.

Вопрос 109. О ПРАВДЕ

Далее нам надлежит рассмотреть правду и те пороки, которые ей противны. В отношении самой правды наличествует четыре пункта: 1) является ли правда добродетелью; 2) является ли она особой добродетелью; 3) является ли она частью правосудности; 4) склоняет ли она к преуменьшению.

Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРАВДА ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

С первым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что правда не является добродетелью. Ведь первой из добродетелей является вера, объектом которой является правда. И коль скоро объект предшествует навыку и акту, то похоже на то, что правда является не добродетелью, а тем, что предшествует добродетели.

Возражение 2. Далее, согласно Философу, правде принадлежит признание человеком за собой того, что у него есть, не больше и не меньше699. Но это не всегда похвально, причем как в том, что касается добрых вещей, согласно сказанному в Писании: «Пусть хвалит тебя другой – а не уста твои» (Прит. 27:2), так и в том, что касается злых, поскольку Писание осуждает тех, которые «о грехе своем… рассказывают открыто, как содомляне, не скрывают» (Ис. 3:9). Следовательно, правда не является добродетелью.

Возражение 3. Далее, любая добродетель является либо теологической, либо умственной, либо нравственной. Но правда – это не теологическая добродетель, поскольку её объектом является не Бог, а преходящие вещи. Ведь сказал же Туллий, что «благодаря правде мы честно показываем то, что есть, было или будет». И точно так же не является она и какой-либо из умственных добродетелей, но, скорее, их целью. Не является она и нравственной добродетелью, поскольку она не суть среднее между избытком и недостатком (ведь чем больше правды, тем лучше). Следовательно, правда не является добродетелью.

Этому противоречит следующее: Философ во второй и четвертой книгах «Этики» рассматривает правду как одну из добродетелей.

Отвечаю: правду можно понимать двояко. Во-первых, как то, благодаря чему о вещи говорят как об истинной, и в этом смысле правда является не добродетелью, а объектом или целью добродетели, поскольку понимаемая таким образом правда – это не навык, который является содержащим добродетель родом, а некоторым совпадением между познанием или обозначением и познаваемой или обозначаемой вещью, или же совпадением между вещью и её правилом, о чем уже было сказано (I, 16, 1; I, 21, 2). Во-вторых, правда может состоять в том, что человек говорит то, что является правдой, в связи с чем о нем говорят как о правдивом. Эта правда, или правдивость, необходимо должна быть добродетелью, поскольку говорить правду – это хороший акт, а добродетель есть то, что делает своего обладателя благим и позволяет ему хорошо выполнять свое дело.

Ответ на возражение 1. В этом аргументе правда понимается в первом смысле.

Ответ на возражение 2. Говорить о себе правду по роду благо. Однако одного этого не достаточно для того, чтобы речь шла об акте добродетели, поскольку для достижения этой цели также необходимо, чтобы такой акт был облечен надлежащими обстоятельствами, а если этого нет, то в таком случае акт является греховным. Поэтому хвалиться без должной на то причины греховно даже тогда, когда похвальба правдива, и точно так же греховно обнародовать свой грех, хвалясь им или просто сообщая о нем всуе.

Ответ на возражение 3. Тот, кто поступает по правде, предъявляет некоторые знаки, которые совпадают с тем, о чем идет речь, и такие знаки могут быть или словами, или внешними действиями, или какой-либо внешней вещью. Но все подобное является предметом исключительно нравственной добродетели, поскольку только она имеет дело с внешними членами – в той мере, в какой их использование является следствием предписания воли. Поэтому правда является не теологической и не умственной, а именно нравственной добродетелью. И она может являться средним между избытком и недостатком, причем двояко. Во-первых, со стороны объекта, во-вторых, со стороны акта. Со стороны объекта – поскольку правда по существу означает своего рода равенство, а равенство является средним между большим и меньшим. Поэтому когда человек говорит о себе правду, он блюдет середину между тем, кто говорит о себе нечто большее, чем правду, и тем, кто говорит о себе нечто меньшее, чем правду. Со стороны акта соблюдением среднего является сообщение правды тогда и поскольку это нужно. Избыток состоит в неуместном обнародовании своих дел, а недостаток – в сокрытии их тогда, когда их нужно обнародовать.

Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРАВДА ОСОБОЙ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?

Со вторым положением дело обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что правда не является особой добродетелью. В самом деле, истина и благо сказываются друг о друге. Но благость не является особой добродетелью, поскольку любая добродетель, делая своего обладателя благим, является благой. Следовательно, правда не является особой добродетелью.

Возражение 2. Далее, делание известным того, что свое, является актом той правды, которую мы здесь рассматриваем. Но это присуще любой добродетели, поскольку каждый добродетельный навык становится известным благодаря своему акту. Следовательно, правда не является особой добродетелью.

Возражение 3. Далее, правда жизни – это та правда, благодаря которой живут праведно и о которой написано: «Господи, вспомни, что я ходил пред лицом Твоим в правде и с чистым сердцем»700 (Ис. 38:3). Но праведно живут благодаря любой добродетели, как это явствует из того определения добродетели, которое было приведено нами выше (II-I, 55, 4). Следовательно, правда не является особой добродетелью.

Возражение 4. Кроме того, правда, похоже, суть то же, что и прямодушие, – ведь лицемерие противоположно им обеим. Но прямодушие не является особой добродетелью, поскольку оно выпрямляет намерение, а это необходимо для любой добродетели. Следовательно, не является особой добродетелью и правда.

Этому противоречит то, что она входит в известный перечень добродетелей701.

Отвечаю: природа человеческой добродетели состоит в том, чтобы позволять человеку хорошо выполнять свое дело. Поэтому всякий раз, когда в человеческих актах обнаруживается особый аспект благости, из этого с необходимостью следует, что человек располагается к нему особой добродетелью. А поскольку, как говорит Августин, благо состоит в порядке702, то там, где присутствует особый порядок, должен присутствовать и особый аспект доброй воли. Но существует особый порядок, посредством которого наши внешние слова или дела, будучи знаками некоторой вещи, должным образом упорядочиваются к этой вещи, и в отношении этого порядка человек совершенствуется добродетелью правды. Отсюда очевидно, что правда является особой добродетелью.

Ответ на возражение 1. Истина и благо сказываются друг о друге со стороны субъекта, поскольку любая истинная вещь блага