из страстного желания защитить свою честь. По этой причине в Писании сказано: «Не отвечай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подобным ему» (Прит. 26:4).
Ответ на возражение 2. Когда один человек предотвращает оскорбление другого, то в этом вряд ли стоит усматривать проявление страстного желания защиты чьей-либо чести, как это часто бывает в случае защиты от оскорбления самого себя; побуждением к этому, скорее, является чувство любви к горнему.
Ответ на возражение 3. Местью было бы хранить молчание ради того, чтобы возбудить в оскорбителе гнев, но безмолвствовать ради того, чтобы этот гнев утих, в высшей степени похвально. В связи с этим в Писании сказано: «Не спорь с человеком, дерзким на язык, и не подкладывай дров на огонь его» (Сир. 8:4).
Раздел 4. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ОСКОРБЛЕНИЕ СЛЕДСТВИЕМ ГНЕВА?
С четвёртым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что оскорбление не возникает из гнева. Ведь сказано же в Писании: «Придет гордость – придет и оскорбление»354 (Прит. 11:2). Но гнев является отличным от гордости пороком. Следовательно, оскорбление не возникает из гнева.
Возражение 2. Далее, в Писании сказано: «Всякий глупец – оскорбитель»355 (Прит. 20:3). Но глупость, как было показано выше (46, 1), – это порок, который противоположен мудрости, в то время как гнев противоположен кротости. Следовательно, оскорбление не является следствием гнева.
Возражение 3. Далее, никакой грех не ослабляется своей причиной. Но грех оскорбления ослабляется, если он дает выход гневу, поскольку оскорбление из ненависти является более тяжким грехом, чем оскорбление из гнева. Поэтому оскорбление не является следствием гнева.
Этому противоречит сказанное Григорием о том, что «гнев обусловливает оскорбление»356.
Отвечаю: хотя один и тот же грех может быть обусловлен различными причинами, однако принято считать, что его источником по преимуществу является только одна из них, из которой он возникает наиболее часто постольку, поскольку наиболее тесно соединен с её целью. Но оскорбление наиболее тесно соединено с целью гнева, а именно местью, поскольку разгневанному человеку легче всего отомстить другому посредством его оскорбления. Следовательно, оскорбление по преимуществу возникает из гнева.
Ответ на возражение 1. Оскорбление не определено к цели гордости, каковою является превосходство. Следовательно, оскорбление не возникает непосредственно из гордости. Однако гордость располагает человека к оскорблениям постольку, поскольку мнящие о своем превосходстве склонны презирать других и поступать в отношении них неправосудно; в самом деле, они легко впадают в гнев, полагая себя оскорбленными всякий раз, когда что-либо делается против их воли.
Ответ на возражение 2. Как говорит Философ, «гнев хоть и слушает голос разума, но недослышит»357, то есть разгневанному человеку недостает разумности, и в этом он подобен глупцу. Таким образом, оскорбление является следствием глупости по причине её схожести с гневом.
Ответ на возражение 3. Как говорит Философ, «гневающийся желает дать почувствовать свой гнев, а для человека ненавидящего – это совершенно безразлично»358. Следовательно, оскорбление, каковое суть откровенная неправосудность, скорее принадлежит гневу, чем ненависти.
Вопрос 73. О ЗЛОСЛОВИИ
Далее нам надлежит рассмотреть злословие, под каковым заглавием наличествует четыре пункта: 1) что есть злословие; 2) является ли оно смертным грехом; 3) сопоставление его с другими грехами; 4) является ли грехом не препятствовать злословию.
Раздел 1. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЗЛОСЛОВИЕ ЯВЛЯЕТСЯ ОЧЕРНИТЕЛЬСТВОМ ЧЬЕЙ-ЛИБО РЕПУТАЦИИ ПОСРЕДСТВОМ ВТАЙНЕ СКАЗАННЫХ СЛОВ?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что некоторые359 неправильно определяют злословие как «очернительство доброго имени другого посредством втайне сказанных слов». В самом деле, «втайне» и «открыто» – это обстоятельства, которые не устанавливают вида греха, поскольку то, известно ли нечто многим или немногим, является акциденцией греха. Но то, что не устанавливает вида греха, не принадлежит его сущности и потому не должно входить в определение. Следовательно, то, что злословие распространяется втайне, не принадлежит сущности злословия.
Возражение 2. Далее, понятие доброго имени подразумевает нечто общеизвестное. Следовательно, если злословие очерняет доброе имя человека, то оно должно распространяться посредством слов, произнесенных не втайне, а открыто.
Возражение 3. Далее, принижать – значит умалять или ослаблять нечто уже имеющееся. Но иногда доброе имя человека очерняется без какого бы то ни было умаления правды, как, например, когда кто-либо обнаруживает преступление, которые человек действительно совершил. Следовательно, не всякое очернительство доброго имени является злословием.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Если змей ужалит без заговаривания – то не лучше его и злоязычный» (Еккл. 10:11).
Отвечаю: подобно тому, как один человек может причинить ущерб другому посредством дела двояко, а именно либо открыто, например, грабя или применяя любой другой вид насилия, либо втайне, например, воруя или используя какой-то другой нечестный прием, точно так же один человек может причинить ущерб другому посредством слова двояко: во-первых, открыто, и это, как было показано выше (72, 1), является оскорблением; во-вторых, втайне, и это является злословием. Затем, когда один человек явно выступает против другого, то это, похоже, означает, что он невысокого о нем мнения, по каковой причине и бесчестит его, так что оскорбление наносит ущерб чести личности оскорбляемого. С другой стороны, тот, кто выступает против другого тайно, пожалуй, уважает его, а не презирает, и потому непосредственно он причиняет ему ущерб не со стороны чести, а со стороны доброго имени. В самом деле, говоря такие слова втайне, он склоняет слушающих его к тому, чтобы они плохо думали о том, о ком он говорит, поскольку очевидным намерением и желанием злословящего является убедить своих слушателей. Отсюда понятно, что злословие отличается от оскорбления двояко: во-первых, со стороны способа произнесения, поскольку оскорбитель говорит открыто, а злословящий – втайне; во-вторых, со стороны намерения, то есть в том, что касается причиняемой неправосудности, поскольку оскорбитель наносит урон чести человека, а злословящий – его доброму имени.
Ответ на возражение 1. При непроизвольных обменах, к которым сводится любая причиняемая нашим ближним посредством слова или дела неправосудность, обстоятельства «втайне» и «открыто» устанавливают вид греха, поскольку, как было показано выше (II-I, 6, 5; 8), сама непроизвольность может различаться с точки зрения насилия и неведенья.
Ответ на возражение 2. Слова злословящего являются тайными не для всех, а для того, о ком они говорятся, поскольку их произносят в его отсутствие и без его ведома. С другой стороны, оскорбитель выступает против человека лицом к лицу. Поэтому когда человек дурно отзывается о ком-то в его отсутствие, то это злословие, а если только он и присутствует, то это оскорбление.
Если же человек плохо отзывается о том, кто отсутствует, но при этом ведет свою речь с кем-то с глазу на глаз, то он наносит ущерб доброму имени отсутствующего не в целом, а частично.
Ответ на возражение 3. О человеке говорят как о принижающем другого не потому, что он умаляет правду, а потому, что он умаляет доброе имя другого, и это может происходить как непосредственно, так и опосредованно. Непосредственно это может происходить четверояко: во-первых, когда о нем говорится нечто ложное; во-вторых, когда преувеличивается его грех; в-третьих, когда о нем открывается нечто прежде неизвестное; в-четвёртых, когда его хорошие дела приписываются дурному намерению. Опосредованно же это происходит тогда, когда то, что говорит в его пользу, либо отрицается, либо злонамеренно умалчивается, либо приуменьшается.
Раздел 2. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗЛОСЛОВИЕ СМЕРТНЫМ ГРЕХОМ?
Со вторым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что злословие не является смертным грехом. В самом деле, акт добродетели не может являться смертным грехом. Но обнаружение неизвестного прежде греха, которое, как было показано выше (1), связывают со злословием, является актом добродетели горней любви, посредством которого человек разоблачает грех своего брата ради его исправления; а ещё оно может быть актом правосудности, посредством которого человек обвиняет своего брата. Следовательно, злословие не является смертным грехом.
Возражение 2. Далее, глосса на слова Писания: «С хулителями не сообщайся»360 (Прит. 24:21) говорит: «От этого порока страдает все человечество». Но никакой смертный грех не может быть обнаружен во всем человечестве, поскольку многие воздерживаются от смертного греха, в то время как простительные грехи могут быть обнаружены у всех. Следовательно, злословие является простительным грехом.
Возражение 3. Далее, Августин, рассуждая об огне чистилища, говорит, что невелик грех, когда «дурные отзывы делаются безапелляционно или преднамеренно». Но таковым и является злословие. Следовательно, злословие – это простительный грех.
Этому противоречит следующее: глосса на слова Писания о «переносчиках сплетен и хулителях»361 (Рим. 1:30) говорит, что о них упомянуто затем, «чтобы мы не считали грех незначительным только потому, что он состоит в словах».
Отвечаю: как уже было сказано (72, 2), словесные грехи должно оценивать с точки зрения намерения говорящего. Затем, злословие по самой своей природе есть стремление к тому, чтобы очернить доброе имя человека. Поэтому в строгом смысле слова злословить – значит дурно отзываться об отсутствующем человеке ради того, чтобы очернить его доброе имя. Но очернять доброе имя человека является весьма тяжким проступком. В самом деле, доброе имя представляется одной из наиценнейших преходящих вещей, поскольку его отсутствие препятствует человеку в делании им очень многого, в связи с чем в Писании сказано: «Заботься об имени, ибо оно пребудет с тобою долее, нежели многие тысячи золота» (Сир. 41:15). Поэтому злословие в строгом смысле слова является смертным грехом. Однако подчас случается так, что человек произносит пятнающие чье-либо доброе имя слова не ради самого пятнания, а ради чего-то еще. В таком случае это является злословием не строго и формально, а только, так сказать, материально и акцидентно. И если такие порочащие слова были произнесены ради некоторого необходимого блага и с должным вниманием к обстоятельствам, то это не является грехом и не может быть названо злословием. Если же они были произнесены по легкомыслию или ради чего-то необязательного, то тогда речь идет о простительном грехе, за исключением тех случаев, когда сказанное слово оказалось настолько весомым, что нанесло доброму имени человека ощутимый удар, особенно если ущерб был причинен его нравственной репутации, поскольку самая природа таких слов свидетельствует о смертном грехе. При этом каждый обязан восстанавливать доброе имя человека не в меньшей степени, чем воздавать за любую другую неправосудно отнятую у него вещь, и делать это так, как было показано нами выше (62, 2), когда мы рассматривали воздаяние.
Ответ на возражение 1. Как уже было сказано, обнаружение тайного греха ради исправления согрешившего или обвинение его ради блага общественной правосудности не является злословием.
Ответ на возражение 2. Приведенная глосса имеет в виду не то, что злословит все без исключения человечество, но – что «почти все», и так это потому, что «нету числа глупцам» и «немногие идут путем, ведущим к спасению», а ещё потому, что немного найдется таких (если таковые
