предписаниям, и потому оба они в строгом смысле слова имеют признак смертного греха. Однако преступление и упущение можно понимать расширительно, то есть как любое нарушение утвердительного или запретительного предписания, располагающее к тому, что противно этому предписанию, и если их понимать в таком широком смысле слова, то оба они могут быть простительными грехами.
Ответ на возражение 4. Греху преступления соответствует и боль утраты – по причине отвращения от Бога, и страдание разума – по причине неупорядоченного обращения к изменчивому благу. И точно так же грех упущения заслуживает не только боль утраты, но и страдание разума, согласно сказанному в Писании: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф. 7:19), что связано с тем корнем, из которого он растет, хотя он не обязательно подразумевает обращение к какому-либо изменчивому благу.
Вопрос 80. О ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ЧАСТЯХ ПРАВОСУДНОСТИ
Наконец, мы рассмотрим потенциальные части правосудности, а именно дополняющие её добродетели. В ходе исследования нам надлежит, во-первых, выяснить, какие добродетели дополняют правосудность и, во-вторых, рассмотреть дополняющие правосудность добродетели по отдельности.
Раздел 1. ПРАВИЛЬНО ЛИ ПЕРЕЧИСЛЕНЫ ДОБРОДЕТЕЛИ, КОТОРЫЕ ДОПОЛНЯЮТ ПРАВОСУДНОСТЬ?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что добродетели, которые дополняют правосудность, неправильно перечислены Туллием, который говорит, что всего их шесть, а именно: «Религия, почтительность, благодарность, отмщение, почтение, правдивость». Но отмщение будучи частью воздаяния, похоже, является видом направительной правосудности, поскольку воздаяние, как было показано выше (61, 4), означает равное претерпевание за причиненный ущерб. Следовательно, его не должно причислять к тем добродетелям, которые дополняют правосудность.
Возражение 2. Далее, Макробий насчитывает их семь, а именно: «Невиновность, дружелюбие, согласие, почтительность, религия, привязанность, человечность», и некоторые из них опущены Туллием. Следовательно, похоже, что дополняющие правосудность добродетели перечислены неполно.
Возражение 3. Далее, другие насчитывают пять частей правосудности, а именно: «повиновение» в отношении начальников, «дисциплина» в отношении подчиненных, «беспристрастность» в отношении равных, «правильность» и «правдивость» в отношении всех, и из всего этого Туллием упомянута только «правдивость». Следовательно, похоже, что приведенный им список дополняющих правосудность добродетелей неполон.
Возражение 4. Далее, перипатетик Андроник насчитывает девять дополняющих правосудность частей, а именно: «Великодушие, доброта, отмщение, здравомыслие, благочестие, признательность, святость, справедливый обмен и справедливое законодательство», и из всех них Туллий, похоже, приводит одно только «отмщение». Следовательно, похоже, что приведенное им перечисление неполно.
Возражение 5. Кроме того, Аристотель упоминает об относящейся к правосудности добропорядочности (epieikeia)415, которая не входит ни в одно из вышеприведенных перечислений. Следовательно, дополняющие правосудность добродетели перечислены неполно.
Отвечаю: рассуждая о дополняющих правосудность добродетелях должно не упускать из виду две вещи. Первая из них – та, что эти добродетели имеют нечто общее с главной добродетелью, а вторая – та, что в некотором отношении они уступают совершенству этой добродетели. Таким образом, коль скоро правосудность, как было показано выше (58, 2), предполагает отношение одного человека к другому, все добродетели, которые определяют к другому, могут по причине общности этого аспекта быть дополняющими правосудность. Затем, сущностным признаком правосудности, как уже было сказано (58, 11), является предоставление другому того, что должно, согласно справедливому равенству. Поэтому определенная к другому добродетель может уступать совершенству правосудности двояко: во-первых, когда ей недостает аспекта равенства; во-вторых, когда ей недостает аспекта долженствования. В самом деле, некоторые добродетели таковы, что они, воздавая другому должное, не могут равно воздать то, что должно. Так, во-первых, сколько бы человек ни воздавал Богу должное, но не может обеспечить равенства, как если бы человек воздавал Богу столько, сколько он Ему должен, согласно сказанному в Писании: «Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне?» (Пс. 115:3). В указанном отношении правосудность дополняется «религией», которая, согласно Туллию, состоит в приношениях, отправлениях церковных обрядов и поклонении «некоей высшей природе, которую люди называют божественной». Во-вторых, невозможно, как пишет Философ, равно воздать своим родителям416, и потому правосудность должна быть дополнена «почтительностью», благодаря которой, по словам Туллия, человек «готов оказывать услуги и неизменное уважение своим родителям и благодетелям своей страны». В-третьих, как говорит Философ, нет такой награды, которая была бы равна во всех отношениях совершенной добродетели417, и потому к правосудности присоединяется «почтение», которое, согласно Туллию, состоит в «уважении и воздании почестей тем, кто по своему достоинству превосходит остальных».
Нехватку правильного долженствования можно рассматривать с точки зрения двоякого долженствования, нравственного и законного, по каковой причине Философ различает двоякое право418. Законное долженствование обусловлено необходимостью воздавать в соответствии с законным обязательством, и это долженствование по преимуществу относится к правосудности, которая является главной добродетелью. С другой стороны, нравственное долженствование является обязательством, которое напрямую касается правоты добродетели, и коль скоро долженствование подразумевает необходимость, у этого вида долженствования можно различать две степени. В самом деле, одно долженствование является настолько необходимым, что без него нравственная правота попросту невозможна, и оно обладает наивысшей степенью долженствования. Кроме того, это долженствование может рассматриваться с точки зрения того, кто должен, и в этом смысле оно принадлежит тому виду долженствования, посредством которого человек словом или делом являет себя другим таким, каков он есть. Поэтому к правосудности добавляется «правдивость», благодаря которой, как говорит Туллий, нынешние, прошлые и будущие вещи представляются такими, какие они есть. Его также можно рассматривать с точки зрения того, кому должны, а именно посредством сопоставления полученного им с тем, что он сделал. В одних случаях речь идет о сделанном им добре, и в этом смысле к правосудности добавляется «благодарность», которая, по утверждению Туллия, «состоит в памяти о проявленной другими дружественности и доброте и в желании ответить им тем же». А в других случаях речь идет о сделанном им зле, и в этом смысле к правосудности добавляется «отмщение», благодаря которому, как говорит Туллий, «мы противимся насилию, несправедливости и всяческой пагубе», прибегая к мести или самообороне.
Другое же долженствование является необходимым в том смысле, что оно способствует большей правоте, хотя эта правота может иметь место и без него. С этим долженствованием связаны «великодушие», «учтивость», «дружелюбие» и тому подобные, о которых ничего не говорит Туллий, поскольку природа долженствования присутствует в них незначительно.
Ответ на возражение 1. Назначенное судебным приговором уполномоченной на это общественной власти отмщение принадлежит направительной правосудности, в то время как то не противоречащее закону отмщение, которое человек берет на себя, или же то, которое человек ищет в суде, принадлежит дополняющей правосудности добродетели.
Ответ на возражение 2. Дело представляется так, что Макробий здесь рассматривает две неотъемлемые части правосудности, а именно «уклонение от зла», с которым связана «невиновность», и «делание добра», с которым связаны шесть остальных. Причем две из них касаются отношения между равными, а именно «дружелюбие» во внешнем поведении и «согласие» во внутреннем; две касаются отношения со старшими, а именно «почтительность» – с родителями и «религия» – с Богом; и ещё две касаются нашего отношения с младшими, а именно «снисходительность» – с тем, насколько нам приятно их благо, и «человечность» – с тем, благодаря чему мы помогаем им в их нуждах. В самом деле, как говорит Исидор, человека считают «человечным, если в нем присутствует чувство любви и жалости к людям, то есть человечность есть то, посредством чего мы поддерживаем друг друга»419. В таком же смысле можно понимать и «дружелюбие», а именно как способ нашего внешнего поведения с другими, с каковой точки зрения рассматривает его Философ в четвертой книге «Этики»420. Впрочем, можно понимать его и как «дружественную привязанность», какой её описывает Философ в восьмой и девятой книгах «Этики». К дружественности в последнем смысле относятся три вещи, а именно: «благосклонность», которую Макробий называет «привязанностью», «согласие» и «благодеяние», которое здесь названо «человечностью». Последние три, однако, опущены Туллием, поскольку природа долженствования присутствует в них незначительно, о чем уже было сказано.
Ответ на возражение 3. «Повиновение» предполагается упомянутым Туллием почтением, поскольку как благоговейно почитать, так и повиноваться приличествует тем, кто превосходит других. С точки зрения выполнения обещаний в правдивости содержится «верность, которая получила свое название потому, что сказанное делается»421, хотя понятие «правдивость» имеет более широкое значение, о чем речь у нас впереди (109, 1). «Дисциплину» нельзя рассматривать как необходимое долженствование, поскольку никто не связан каким-либо обязательством как таковым по отношению к своим подчиненным (хотя вышестоящий вправе обязать человека охранять тех, кто ему подчинен, согласно сказанному в Писании о «верном и благоразумном рабе, которого господин его поставил над слугами своими» (Мф. 24:45)), и потому о ней ничего не сказано Туллием. Впрочем, её можно рассматривать как часть упомянутой Макробием человечности, а беспристрастность – как часть добропорядочности или дружелюбия.
Ответ на возражение 4. В это перечисление включено кое-что из того, что принадлежит подлинной правосудности. Так, частной правосудности принадлежит «справедливый обмен», который он описывает как «навык к соблюдению равенства при обмене». Законной правосудности, касающейся того, что должно соблюдаться всеми, он усваивает «справедливое законодательство», которое он описывает как «науку об относящемся к обществу политическом обмене». Говоря о том, что должно быть исполнено в частных делах и не подпадает под действие общих законов, он упоминает о «здравомыслии», или «верном суждении», которым, как было показано нами выше (51, 4) при рассмотрении рассудительности, мы руководствуемся в таких случаях. Он называет это «добровольным правосудием», поскольку оно соблюдается человеком добровольно и сообразуется им не с письменным законом, а исключительно с его собственным суждением. Эти две части усваиваются рассудительности как их управителю и правосудности как их исполнителю. Благочестие означает «благое почитание» и, следовательно, означает то же, что и религия, по каковой причине он говорит, что оно есть «наука о служении Богу» (здесь он следует Сократу, сказавшему, что «все добродетели суть науки»), и к тому же относится и «святость», о чем мы поговорим ниже (81, 8). Признательность означает «благодарность» и упоминается Макробием под именем благодеяния, в связи с чем Исидор говорит, что «добрый человек всегда готов по собственному согласию делать добро и обладает ласковой речью»422, а Андроник, со своей стороны, добавляет, что «доброта – это навык к добровольному благодеянию». Что же касается «великодушия», то оно, похоже, относится к «человечности».
Ответ на возражение 5. Добропорядочность служит дополнением не частной, а законной правосудности и, судя по всему, есть то же, что и здравомыслие.
Вопрос 81. О РЕЛИГИИ
Итак, нам предстоит исследовать каждую из вышеприведенных добродетелей в той мерей, в какой это необходимо для поставленной нами задачи. Мы рассмотрим, во-первых, религию; во-вторых, почтительность; в-третьих, почтение; в-четвёртых, благодарность; в-пятых, отмщение; в-шестых, правдивость; в-седьмых, дружелюбие; в-восьмых, великодушие; в-девятых, добропорядочность. Об остальных упомянутых выше добродетелях мы уже говорили отчасти в
