ее соединение со Словом, поскольку, по словам апостола, «благоугодно было Отцу, чтобы в Христе обитала вся полнота Божества» (Кол. 1:19; 2, 9). Следовательно, Воплощение должно было отложить до конца мира.
Возражение 3. Далее, то, что может быть исполнено за один раз, не должно исполняться дважды. Но для спасения человеческой природы было бы достаточно пришествия Христа в конце мира. Поэтому в Его заблаговременном воплощении не было никакой необходимости и, следовательно, Воплощение должно было отложить до конца мира.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Среди лет яви его» (Авв. 3:2). Следовательно, таинство Воплощения, которое надлежало явить миру, не должно было откладывать до конца мира.
Отвечаю: как Богу не приличествовало стать воплощенным в самом начале мира, точно так же не приличествовало и откладывать Воплощение до конца мира. Об этом свидетельствует, во-первых, соединение божественной и человеческой природ. В самом деле, как уже было сказано (5), в одном случае совершенство по времени предшествует несовершенству, а в другом – напротив, несовершенство предшествует совершенству Так это потому, что в том, что становится совершенным, будучи вначале несовершенным, несовершенство по времени предшествует совершенству, тогда как в том, что является деятельной причиной совершенства, совершенство по времени предшествует несовершенству. Но в деле Воплощения сходится то и другое. Действительно, благодаря Воплощению человеческая природа возвысилась до своего наибольшего совершенства, по каковой причине Воплощению не приличествовало иметь места в самом начале существования человечества. Воплощенное же Слово суть деятельная причина совершенства человеческой природы, согласно сказанному в Писании: «От полноты Его все мы приняли» (Ин. 1:16), и потому дело Воплощения не должно было откладывать до конца мира. А вот совершенство славы, к которому человеческая природа должна быть окончательно возвышена воплощенным Словом, будет иметь место в конце мира.
Во-вторых, это следует из человеческого спасения; в самом деле, как говорит Августин, «когда и в какой мере сострадать – это вправе решать Сам Податель. Поэтому Он пришел тогда, когда, как Он знал, настало время для оказания помощи и Его благодеяния желанны. Ибо когда по немощи человеческой природы знание людьми Бога стало угасать, а их нравственность – чахнуть, Ему было угодно избрать Авраама как мерило возрожденного знания о Боге и о святой жизни. Позже, когда почитание ослабло, Он дал Моисею письменный закон. Но поскольку язычники презрели его и не пожелали принять, а те, которые приняли, не удержали, Бог, преисполнившись состраданием, послал Сына Своего ради избавления их от греха и предложения их, оправданных, Богу Отцу». Но если бы это спасительное средство было отложено до конца мира, то всякое знание и почитание Бога, а равно и всякая нравственность были бы стерты с лица земли. В-третьих, это представляется приличествующим выявлению божественной силы, спасающей людей различными путями, а именно не только посредством веры в нечто грядущее, но также и посредством веры в нечто нынешнее и прошедшее.
Ответ на возражение 1. Эта глосса скорее всего имеет в виду ту милость Господню, которая приводит нас к славе. Если же относить ее к оказанной человечеству милости Воплощения Христова, то нам надлежит заметить, что, как сказал Августин, время Воплощения можно сравнить с юностью человечества «из-за силы и пылкости действующей любовью веры», и с его старостью, то есть с «шестым возрастом» – по количеству веков, поскольку Христос пришел в шестом19. И хотя юность и старость не могут одновременно иметь место в одном теле, они тем не менее могут одновременно иметь место в душе: первая – благодаря живости, вторая – глубины. Действительно, в другом месте Августин говорит, что «не приличествовало Господину, по подобию Которого человечеству надлежало быть возведенным к наивысшему достоинству, снисходить с небес, разве что только во времена юности»20. И он же замечает, что Христос пришел в шестом веке, то есть когда человечество состарилось.
Ответ на возражение 2. Дело Воплощения должно рассматривать не только как предел движения от несовершенства к совершенству, но и как начало совершенства человеческой природы, о чем уже было сказано.
Ответ на возражение 3. Как говорит Златоуст, комментируя слова Писания: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир» (Ин. 3:17), «всего пришествий Христа два: первое, чтобы освободить от грехов, второе, чтобы судить мир. Ведь если бы дело обстояло иначе, то все погибли бы разом, поскольку все согрешили и нуждаются в славе Божией». Из сказанного очевидно, что Он из сострадания не должен был откладывать пришествие до конца мира.
Вопрос 2. О модусе соединения воплощенного слова
Далее нам надлежит рассмотреть модус соединения Воплощенного Слова: во-первых, само соединение; во-вторых, принявшее Лицо; в-третьих, принятую природу.
Под первым заглавием наличествует двенадцать пунктов: 1) произошло ли соединение Воплощенного Слова в одной природе; 2) произошло ли оно 8 Лице; 3) произошло ли оно 8 «подлежащем», или ипостаси; 4) можно ли полагать, что после Воплощения Лицо, или ипостась Христа, было составным; 5) имело ли место в Христе какое-либо соединение тела и души; 6) было ли соединение человеческой природы со Словом акцидентным; 7) является ли само соединение чем-то сотворенным; 8) было ли оно тем же, что и принятие; 9) является ли соединение двух природ величайшим соединением; 10) действительно ли соединение двух природ в Христе имело место посредством благодати; 11) предшествовали ли ему какие-либо заслуги; 12) была ли благодать соединения естественной для человека Христа.
Раздел 1. Произошло ли соединение воплощенного слова в одной природе?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что соединение воплощенного Слова имело место в одной природе. Так, Кирилл Александрийский на Халкидонском соборе21 говорит: «Мы должны мыслить не две природы, но одну воплощенную природу Слова Божия», чего бы никак не могло быть, если бы соединение произошло не в одной природе. Следовательно, соединение воплощенного Слова имело место в одной природе.
Возражение 2. Далее, Афанасий Великий говорит, что как разумная душа и плоть совместно образуют человеческую природу точно так же Бог и человек совместно образуют некоторую одну природу; следовательно, соединение имело место в одной природе.
Возражение 3. Далее, из двух природ одна может именоваться через посредство другой только в том случае, если они до некоторой степени взаимно преобразовывают друг друга. Но божественная и человеческая природы в Христе именуются друг через друга; так, согласно Дамаскину22, Кирилл говорит, что божественная Природа «воплотилась», а Григорий Назианзин говорит, что человеческая природа «обожествилась»23. Следовательно, две природы, похоже, завершились в одной.
Этому противоречат следующие слова из решения Халкидонского собора: «Мы исповедуем… Христа, Сына, Господа единородного в двух естествах, неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств». Следовательно, соединение не имело места в одной природе.
Отвечаю: чтобы прояснить этот вопрос, мы должны определить, что есть «природа». Итак, само слово «природа» происходит от слова «порождать». Поэтому поначалу это слово использовалось для указания на порождение живых существ, которое называется «рождением» или «прорастанием», то есть слово «природа» означало «то, что порождает». Впоследствии же слово «природа» стало использоваться для указания на начало этого порождения, и коль скоро в живых тварях начало порождения является присущим им началом, то со временем слово «природа» стало использоваться для указания на любое присущее начало движения, о чем свидетельствует Философ, когда говорит, что «природа есть некое начало движения для того, чему она присуща первично, сама по себе, а не акцидентно»24. Затем, это начало является или формой, или материей. Поэтому в одних случаях природой называется форма, а в других – материя. А так как целью естественного порождения в порожденном является сущность вида, на которую указывает определение, эта сущность вида тоже получила название «природа». Поэтому Боэций дает следующее определение природы: «Природа есть видовое отличие, сообщающее форму всякой вещи»25, то есть она есть то, что завершает видовое определение. В настоящем же случае мы ведем речь о «природе» как о том, что указывает на сущность, или «чтойность», или суть вида.
Итак, если мы понимаем природу в этом смысле, то невозможно, чтобы соединение воплощенного Слова имело место в одной природе. В самом деле, нечто одно может быть сделано из двух или нескольких вещей трояко. Во-первых, из двух целокупных вещей, которые сохраняются в своем совершенстве. Такое может произойти только с тем, формой чего является составленность, упорядоченность или образ, как например куча камней составлена из многих камней, неупорядоченно соединенных друг с другом исключительно посредством соприкосновения, а дом состоит из камней и балок, которые расположены в определенном порядке и получили определенный образ. И именно так, по мнению одних, и произошло соединение, а именно либо смешанно (то есть неупорядоченно), либо соизмеримо (то есть упорядоченно). Но то и другое невозможно. Во-первых, поскольку составленность, упорядоченность и образ являются акцидентными, а не субстанциальными формами. Поэтому, если бы дело обстояло именно так, то из этого бы следовало, что соединение Воплощения было бы не сущностным, а акцидентным, что будет опровергнуто нами ниже (6). Во-вторых, потому, что в таком случае мы будем иметь не абсолютное, а только относительное единство, поскольку при таком соединении нескольких вещей они актуально сохраняются. В-третьих, потому, что такая форма является не естественной, а искусственной, как например форма дома, и потому в Христе не могло бы быть установлено то одно естество, о котором они говорят.
Во-вторых, одно может быть сделано из нескольких совершенных, но при этом измененных вещей, подобно тому, как из элементов получается смесь, и именно таким сочетанием, говорили другие, было соединение Воплощения. Но и это невозможно. Во-первых, поскольку божественная Природа, как было показано выше (I, 9, 1), абсолютно неизменна, и потому ни она не может измениться во что-то другое, поскольку она неуничтожима, ни что-то другое измениться в нее, поскольку она невоспроизводима. Во-вторых, поскольку смесь отличается по виду от любого из своих элементов, как например плоть отличается по виду от любого из своих элементов. Следовательно, в таком случае Христос не принадлежал бы ни к природе Своего Отца, ни к природе Своей матери. В-третьих, смешение в высшей степени далеких друг от друга вещей попросту невозможно, поскольку в таком случае происходит поглощение одного вида другим, как это бывает, например, когда мы добавляем каплю воды в кувшин вина. И потому, коль скоро божественная Природа бесконечно возвышеннее человеческой, то никакой смеси возникнуть бы не могло, но сохранилась бы только одна божественная Природа.
В-третьих, нечто может быть сделано из нескольких несмешанных и неизмененных, но при этом несовершенных вещей, что подобно тому, как человек состоит из души и тела, а равно и многое другое – из своих частей.
