и всех тех, кто произошел от Давида, поскольку, по словам апостола, «от них», то есть от евреев, «Христос по плоти» (Рим. 9:5).
Августин, со своей стороны, приводит три варианта ответа, и говорит, что «евангелисты могли руководствоваться одним из трех соображений. Так, в то время как один евангелист упомянул того отца Иосифа, от которого тот был рожден, другой сообщил то ли о его деде по материнской линии, то ли о каком-то ином более позднем предке. Или же один был естественным отцом Иосифа, а другой – усыновившим его отцом. А еще у евреев был такой обычай: если кто-либо умирал, не оставив потомства, то на его вдове женился один из его близких родственников и родившийся от их брака сын считался сыном умершего», что, по словам Августина, было своего рода законным усыновлением.
Последнее из указанных соображений представляется наиболее правильным, поскольку его же приводит в своем комментарии к евангелию от Матфея (Мф. 1:16) Иероним, и Евсевий Кесарийский в своей истории Церкви говорит, что так утверждал историк Африкан. Упомянутые авторы пишут, что Матфан и Мелхия в разное время родили сына от одной и той же жены по имени Есфа. Матфан, чей род восходил к Соломону, женился на ней первым и умер, оставив одного сына, имя которому было Иаков. После же его смерти, коль скоро по закону вдова имела право на повторное супружество, она вышла замуж за Мелхию, который происходил из того же колена, что и Матфан, хотя и не принадлежал к его семейству, и родила ему сына, которого назвали Илий, так что Иаков и Илий были единоутробными братьями, рожденными от разных отцов. Затем одни из них, Иаков, следуя предписанию закона, женился на вдове умершего бездетным Илии и родил сына Иосифа, который по естеству был его собственным сыном, а по закону считался сыном Илиевым. Поэтому Матфей говорит: «Иаков родил Иосифа», а Лука, который приводит законное родословие, о рождении умалчивает
И хотя Дамаскин говорит, что Пресвятая Дева Мария приходилась родственницей Иосифу именно потому, что Илий считался его отцом, поскольку, по его словам, ее род восходил к Мелхии39, однако нам все же следует думать, что ее род через Соломона восходил к тем патриархам, о которых пишет Матфей, поскольку, по общему мнению, он проследил родословие по плоти, да и Амвросий пишет, что Христос был от семени Иехониева.
Ответ на возражение 3. По словам Августина, «Матфей желал показать во Христе царственную особу, а Лука – священническую, и потому в поколениях у Матфея показывается принятие Господом Христом наших грехов», поскольку посредством чувственного происхождения Он принял «подобие плоти греховной», «а в поколениях у Луки обозначается уничтожение наших грехов», которое было произведено жертвой Христа. «Поэтому Матфей излагает их по нисходящей, а Лука – по восходящей». По той же причине «Матфей нисходит от самого Давида через Соломона, с матерью которого Давид согрешил, а Лука восходит к Давиду от Нафана, через которого Бог очистил грех». И еще, коль скоро «Матфей хотел показать Его как сходящего к нашей смертности и принимающего участие в ней, то и само родословие в начале своего евангелия он перечислил по нисходящей – от Авраама до Иосифа и даже до самого рождения Иисуса Христа. А Лука передает о родах не в начале своего евангелия, а после крещения Христова, и не по нисходящей, а по восходящей, как бы подчеркивая значение Его как священника для искупления грехов, так как, с одной стороны, Его указал голос с неба, а с другой стороны, Иоанн дал Ему свидетельство словами: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». По восходящей он миновал Авраама и дошел до Бога, с Которым мы примиряемся по очищении и искуплении. По заслуге Он принял род по усыновлению, ибо мы через усыновление делаемся чадами Божиими, веруя в Сына Божия. А через плотское рождение Сын Божий главным образом ради нас сделался Сыном Человеческим. Но Лука достаточно показал, что он назвал Иосифа сыном Илии не потому, что он был рожден от него, но потому, что он был им усыновлен, подобно тому, как и самого Адама он назвал сыном Божиим вследствие сотворения от Бога»40.
Что же касается числа сорок, то оно указывает на обстоятельства нашей нынешней жизни, а именно на четыре части мира, в котором мы под водительством Христа проводим эту смертную жизнь. Сорок же есть четыре раза по десять, а десять – это сумма чисел от одного до четырех. Кроме того, число десять связано с Десятисловием, а число четыре – не только с нынешней жизнью, но также и с четырьмя евангелиями, в соответствии с которыми в нас царствует Христос. Поэтому «Матфей, решившийся показать во Христе царственную особу, поименовал в ряду поколений сорок лиц, исключая самого Христа»41. При этом Августин выдвигает гипотезу, что в конце второго списка из четырнадцати родов и в начале третьего дважды упомянут один и тот же Иехония, поскольку, по его словам, «Иехония совершил некоторое уклонение в сторону чужеземных народов, когда совершилось переселение в Вавилон. Само это прообразовало Христа, имевшего перейти от евреев к язычникам»42.
Иероним же говорит, что было два Иехонии, отец и сын, и в родословии Христа упомянуты оба, чтобы этим четко обозначить различие поколений, которые евангелист делит на три части по четырнадцать родов, перечисляя всего сорок два человека. Это число может быть применено к Святой Церкви, поскольку состоит из шестерки, которая указывает на труды нынешней жизни, и семерки, которая указывает на отдохновение в жизни грядущей (ведь шесть раз по семь – это сорок два). Число же четырнадцать, которое является суммой десяти и четырех, может иметь тот же смысл, что и число сорок, которое является результатом умножения этих же чисел.
То же число, которое в своем родословии Христа приводит Лука, указывает на всю полноту грехов. В самом деле, число десять, представленное в десяти заповедях Закона, является числом праведности. Затем, грешник преступает границы Закона, а одиннадцать – это число, которое преступает границу десяти. Семь же указывает на полноту, поскольку вся полнота времени обращается в пределах семи дней. Но семь раз по одиннадцать – это семьдесят семь, и потому это число обозначает всю полноту грехов, отпущенных и уничтоженных Христом.
Ответ на возражение 4. Иероним, комментируя сказанное в евангелии от Матфея (Мф. 1:8, 11), говорит: «Поскольку Порам породнился с нечестивой Иезавелью, воспоминание о его потомках опущено вплоть до третьего поколения, дабы никто из них не был упомянут среди святых предшественников Рождества». А Златоуст говорит, что «сколь велико было благословение Ииуя за то, что он отомстил дому Ахава и Иезавели, столь же велико было и проклятье дому Иорама за нечестивую дочь Ахава и Иезавели, так что до четвертого рода его потомки были исключены из числа царей, согласно сказанному в Писании: «Я… наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода» (Исх. 20:5)».
Можно, конечно возразить, что были и другие нечестивые цари, которые, однако же, упомянуты в родословии Христа, но тут нужно иметь в виду, что их нечестие не было постоянным. Кроме того, Соломон упомянут за добродетели своего отца, а Ровоам – за добродетели Асы, который был сыном его сына Авии. Нечестие же этих трех а именно Охозии, Иоаса и Амасии было постоянным.
Ответ на возражение 5. Как говорит Иероним, комментируя сказанное в евангелии от Матфея (Мф. 1:3), «в родословии Спасителя не упомянуты святые жены, но – только осуждаемые Писанием, дабы Тот, Кто пришел ради грешников, родившись от грешников, мог уничтожить всяческий грех». Поэтому упоминается Фамарь, осужденная за грех со своим свекром, Рахава, бывшая блудницей, иноземка Руфь и неверная жена Урии Вирсавия. Впрочем, последняя не названа по имени, а обозначена через своего мужа, что говорит нам о том, что именно на нем был грех прелюбодеяния и убийства. То же, что ее муж Давид упомянут по имени, может означать, что ему его грех был прощен. А Лука, целью которого было показать Христа как Искупителя наших грехов, об этих женщинах умалчивает, но упоминает братьев Иуды, этим давая понять, что они были людьми Божиими, в то время как Исмаил, брат Исаака, и Исав, брат Иакова, были исключены из числа людей Божиих и потому в родословии Христа не приведены. Еще одной его целью было показать, сколь суетно гордиться своим происхождением, поскольку многие из братьев Иудиных были рождены от служанок и при этом стали патриархами и вождями племен. Фарес и Зара упомянуты вместе потому, что, как говорит Амвросий, комментируя сказанное в евангелии от Луки (Лк. 3:23), «они прообразовывали два способа человеческой жизни: один из них», Зара, «жил по Закону а другой», Фарес, «жил по Вере». Братья Иехонии упомянуты постольку, поскольку все они в разное время были у власти, чего не случалось с другими царями, или же, возможно, потому, что они были подобны друг другу в нечестии и злосчастии.
Раздел 4. Приличествовало ли материи тела Христова быть взятой от жены?
С четвертым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что материи тела Христова не приличествовало быть взятой от жены. В самом деле, мужской пол возвышенней женского. Но Христу более всего приличествовало принять то, что в человеческой природе является наиболее совершенным. Следовательно, похоже, что Ему надлежало взять плоть скорее от мужа, чем от жены (ведь и Ева была создана из ребра мужа).
Возражение 2. Далее, зачатый женой скрыт в ее чреве. Но Богу, Который, как сказано в Писании, «наполняет небо и землю» (Иер. 23:24), вряд ли подобает быть скрытым в тесном чреве. Следовательно, похоже, что Он не должен был быть зачат женой.
Возражение 3. Далее, зачатый женой несет в себе некоторую нечистоту, о чем читаем в Писании: «Как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною?» (Иов. 25:4). Но было бы неподобающе, если бы в Христе было что-то нечистое, поскольку Он суть Премудрость Божия, о которой сказано, что «ничто оскверненное не войдет в нее» (Прем. 7:25). Следовательно, было бы неправильно, если бы Он взял плоть от жены.
Этому противоречит сказанное в Писании: «Бог послал Сына Своего единородного, Который родился от жены» (Гал. 4:4).
Отвечаю: хотя Сын Божий мог по Своему хотению взять Себе плоть из любой материи, однако более всего Ему подобало взять плоть от жены. Во-первых, потому, что благодаря этому была возвышена вся человеческая природа. Поэтому Августин говорит: «Так надлежало быть, чтобы избавление человека стало
