может. Но измеряемое количество – это акциденция. Следовательно, измеряемое количество не может быть субъектом других акциденций.
Возражение 2. Далее, другие акциденции, как и количество, индивидуализируются субстанцией. Поэтому если измеряемое количество хлеба и вина остается индивидуализированным согласно своему прежнему бытию, в котором оно сохраняется, то по той же причине и другие акциденции остаются индивидуализированными согласно тому бытию, которым они обладали прежде в субстанции. Следовательно, они не находятся в измеряемом количестве как в субъекте, поскольку каждая акциденция индивидуализируется своим собственным субъектом.
Возражение 3. Далее, среди прочих сохраняющихся акциденций хлеба и вина чувства схватывают разреженность и плотность, которые не могут находиться в измеряемом количестве, существующем вне материи. Действительно, как сказано в четвертой книге «Физики», редким является то, у чего мало материи при больших размерах, а плотным – то, у чего много материи при малых размерах157. Таким образом, не похоже, что измеряемое количество может быть субъектом остающихся в этом таинстве акциденций.
Возражение 4. Кроме того, абстрагированное из материи количество – это, пожалуй, математическое количество, которое не может быть субъектом чувственных качеств. Следовательно, коль скоро остающиеся в этом таинстве акциденции чувственны, то дело представляется так, что они не могут находиться как в своем субъекте в сохраняющемся в этом таинстве после освящения измеряемом количестве хлеба и вина.
Этому противоречит следующее: качества могут быть делимы только акцидентно, то есть благодаря субъекту. Но остающиеся в этом таинстве качества делятся посредством деления измеряемого количества, о чем свидетельствуют наши чувства. Следовательно, субъектом сохраняющихся в этом таинстве акциденций является измеряемое количество.
Отвечаю: должно утверждать, что остающиеся в этом таинстве другие акциденции находятся как в своем субъекте в сохраняющемся измеряемом количестве хлеба и вина.
Во-первых, потому, что нечто, обладающее количеством и цветом, а также подверженное влиянию других акциденций, схватывается чувствами, а чувства в таких вещах не обманываются.
Во-вторых, потому, что первое расположение материи суть измеряемое количество, в связи с чем Платон первое различие материи усваивал «большому» и «малому». А так как первым субъектом является материя, то вследствие этого все другие акциденции связаны со своим субъектом через посредство измеряемого количества (так, коль скоро первым субъектом окрашенности считается поверхность, то некоторые, как сказано в третьей книге «Метафизики», утверждали, что измерения являются субстанциями тел158). Поскольку же после устранения субъекта акциденции остаются согласно тому бытию, которым они обладали прежде, из этого следует, что все акциденции остаются основанными на измеряемом количестве.
В-третьих, потому, что субъект является началом индивидуализации акциденций, вследствие чего выступающее в качестве субъекта некоторых акциденций необходимо должно так или иначе быть началом индивидуализации, поскольку само понятие индивида предполагает его единственность, что может иметь место двояко. Во-первых, потому, что для него неестественно находиться в чем-либо; так, нематериальные отделенные формы, обладая бытием в самих себе, также являются индивидами в самих себе. Во-вторых, потому, что форма, субстанциальная или акцидентная, по природе находится в чем-то одном, а не в нескольких, как эта вот белизна находится в этом вот теле. В первом случае началом индивидуализации всех присущих форм является материя. И коль скоро эти формы как таковые естественным образом находятся в чем-то как в субъекте, из того факта, что одна из них получает материю, которую не получает другая, следует, что никакая существующая подобным образом форма не может находиться в чем-то еще. Во втором случае нам надлежит утверждать, что началом индивидуализации является измеряемое количество. Ведь то, что нечто в силу природы может находиться единственно вот в этом другом, имеет место только тогда, когда это другое индивидуально само по себе и отличается от всего остального. Но субстанция, как доказано в первой книге «Физики», делима благодаря количеству Поэтому в формах такого вида частным началом индивидуализации является измеряемое.количество, а именно потому, что различающиеся по числу формы находятся в разных частях материи. Следовательно, измеряемое количество как таковое является своего рода индивидуализацией (так, мы можем представить себе несколько линий одного и того же вида, отличающихся по своему положению, которое входит в понятие этого количества, поскольку измерению свойственно быть «имеющим определенное положение количеством»159), и потому субъектом других акциденций скорее может быть измеряемое количество, чем наоборот.
Ответ на возражение 1. Одна акциденция как таковая не может быть субъектом другой, поскольку она не обладает самостоятельным бытием. Но если акциденция воспринимается другой вещью, то об одной сказывается как о субъекте другой постольку, поскольку одна воспринимается субъектом через посредство другой (так, о поверхности говорят как о субъекте цвета). Поэтому когда Бог наделяет акциденцию самостоятельным бытием, она как таковая может являться субъектом другой.
Ответ на возражение 2. Как уже было сказано, другие находившиеся в субстанции хлеба акциденции были индивидуализированы посредством измеряемого количества. Поэтому скорее измеряемое количество является субъектом других остающихся в этом таинстве акциденций, чем наоборот.
Ответ на возражение 3. Разреженность и плотность являются частными качествами, которые сопутствуют телам по причине наличия в их размерах малого или большого количества материи, что подобно тому, как и все другие акциденции проистекают из начал субстанции. Поэтому как по устранении субстанции акциденции сохраняются посредством божественной силы, точно так же и по устранении материи сопутствующие материи качества, вроде разреженности и плотности, сохраняются посредством божественной силы.
Ответ на возражение 4. Как сказано в седьмой книге «Метафизики», математическое количество абстрагируется не из интеллигибельной, а из чувственной материи160. Но материя называется чувственной потому, что она лежит в основе чувственных качеств. Отсюда очевидно, что остающееся в этом таинстве без субъекта измеряемое количество не является математическим количеством.
Раздел 3. МОГУТ ЛИ ОСТАЮЩИЕСЯ В ЭТОМ ТАИНСТВЕ ВИДЫ ИЗМЕНЯТЬ ВНЕШНИЕ ОБЪЕКТЫ?
С третьим положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что остающиеся в этом таинстве виды не могут воздействовать на внешние объекты. В самом деле, в седьмой книге «Физики» доказано, что формы в материи производятся формами в материи, а не формами без материи, поскольку подобное порождает подобное. Но виды таинства являются видами без материи, поскольку они, как явствует из вышесказанного (1), сохраняются без субъекта. Следовательно, они не могут воздействовать на другую материю путем производства в ней какой-либо формы.
Возражение 2. Далее, когда действие главного действователя прекращается, необходимо прекращается и действие орудия (так, когда плотник отдыхает, его молоток не движется). Но все акцидентные формы действуют инструментально посредством силы субстанциальной формы как главного действователя. Следовательно, коль скоро субстанциальные формы хлеба и вина, как было показано выше (75, 6), в этом таинстве не сохраняются, то дело представляется так, что сохраняющиеся акцидентные формы не могут действовать так, чтобы изменять внешнюю материю.
Возражение 3. Далее, ничто не действует за пределами своего вида, поскольку следствие не может превзойти свою причину. Но все священные виды суть акциденции. Следовательно, они не могут изменять внешнюю материю, по крайней мере, в отношении субстанциальной формы.
Этому противоречит следующее: если бы они не могли изменять внешние тела, то их нельзя было бы воспринимать, поскольку, как сказано во второй книге трактата «О душе», вещь воспринимается чувством, на которое воздействует чувственная вещь161.
Отвечаю: все действует постольку, поскольку обладает актуальным бытием, вследствие чего все соотносится с действием точно так же, как оно соотносится с бытием. Таким образом, коль скоро, как было показано выше (1), результатом божественной силы является то, что виды таинства сохраняют свое бытие, которым они обладали прежде в субстанциях хлеба и вина, из этого следует, что они сохраняют и свои действия. То есть они сохраняют каждое действие, которое у них было во время наличия субстанций хлеба и вина, и тогда, когда субстанции хлеба и вина превращаются в тело и кровь Христа. Следовательно, они, безусловно, могут изменять внешние тела.
Ответ на возражение 1. Хотя виды таинства и являются формами без материи, тем не менее, они сохраняют такое же бытие, каким они обладали прежде в материи, и потому с точки зрения своего бытия они подобны находящимся в материи формам.
Ответ на возражение 2. Действие акцидентной формы зависит от действия субстанциальной формы точно так же, как бытие акциденции зависит от бытия субстанции, и потому коль скоро существование видов таинства без субстанций является следствием божественной силы, точно так же следствием божественной силы является и то, что они могут действовать без субстанциальной формы, поскольку каждое действие субстанциальной или акцидентной формы зависит от первого действователя, Бога.
Ответ на возражение 3. Завершающееся в субстанциальной форме изменение обусловливается не самой субстанциальной формой, а теми активными и пассивными качествами, которые действуют посредством силы субстанциальной формы. Но в священных видах эта инструментальная энергия сохраняется такой, какой она была прежде, благодаря божественной силе, и потому их действие может быть инструментально определено к субстанциальной форме, как и вообще все может действовать вне своего вида, но посредством не собственной силы, а силы главного действователя.
Раздел 4. ПОДВЕРЖЕНЫ ЛИ ВИДЫ ТАИНСТВА ТЛЕНИЮ?
С четвертым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что виды таинства не подвержены тлению, поскольку тленность связана с отделением формы от материи. Однако, как явствует из вышесказанного (75, 2), материя хлеба в этом таинстве не сохраняется. Следовательно, этот вид не подвержен тлению.
Возражение 2. Далее, форма не может быть уничтожена иначе, как только акцидентно, то есть вместе с уничтожением субъекта, по каковой причине самобытные формы нетленны, как это имеет место в случае духовных субстанций. Но виды таинства являются формами без субъекта. Следовательно, они не подвержены тлению.
Возражение 3. Далее, если они уничтожаются, то это может происходить или естественно, или чудесно. Но они не могут быть уничтожены естественно, поскольку после уничтожения субъекту уничтожения не может быть усвоено сохранение. И при этом они не могут быть уничтожены чудесно, поскольку происходящие в этом таинстве чудеса имеют место в силу освящения, посредством которого виды таинства сохраняются, а одно и то же не может быть причиной и сохранения, и уничтожения. Следовательно, виды таинства никоим образом не могут быть подвержены тлению.
Этому противоречит следующее: наши чувства свидетельствуют о том, что освященные гостии разлагаются и истлевают.
Отвечаю: уничтожение есть «движение из бытия к небытию»162. Затем, мы уже показали (3), что виды таинства сохраняют то свое бытие, которым они обладали прежде в субстанциях хлеба и вина. Следовательно, коль скоро бытие акциденций может быть уничтожено во время присутствия субстанций хлеба и вина, то точно так же оно может быть уничтожено и после устранения этих субстанций.
Затем, до устранения субстанций хлеба и вина такие акциденции могут уничтожаться двояко: во-первых, сами по себе; во-вторых, акцидентно. Они могут уничтожаться сами по себе вследствие либо изменения качеств, либо увеличения или уменьшения количества, но не так, как увеличение или уменьшение
