имеет место только в одушевленных телах, каковыми субстанции хлеба и вина не являются, а путем прибавления или отнятия, поскольку, как сказано в третьей книге «Метафизики», в случае отнятия один размер распадается и получается два, тогда как в случае прибавления, напротив, два размера становятся одним163. Но очевидно, что эти акциденции точно так же могут уничтожаться и после освящения, поскольку сохраняющееся измеряемое количество способно претерпевать прибавление и отнятие, а коль скоро оно, как было показано выше (1), является субъектом чувственных качеств, то оно точно так же может быть и субъектом их изменения, как, например, когда изменяется цвет или вкус хлеба или вина.
Акциденция может быть уничтожена и иначе, а именно вследствие уничтожения субъекта, и таким образом они тоже могут быть уничтожены после освящения. В самом деле, несмотря на устранение субъекта то бытие, которым они обладали в субъекте, сохраняется, и это бытие им присуще и подобает субъекту. Поэтому такое бытие может быть уничтожено противным ему действователем – ведь субстанции хлеба и вина тоже были субъектами уничтожения; более того, их уничтожение обусловливается предшествующим изменением, касающимся акциденций.
Однако между вышеприведенными уничтожениями надлежит проводить различение. Действительно, если при замещении в этом таинстве субстанций хлеба и вина телом и кровью Христа имеет место такое изменение в акциденциях, которое не обусловливает уничтожения хлеба или вина, то при таком изменении тело и кровь Христа в этом таинстве остаются (таковым может быть изменение либо со стороны качества, как когда слегка изменяется цвет или вкус хлеба или вина, либо со стороны количества, как когда хлеб или вино разделены на такие части, которые позволяют сберечь природу хлеба или вина). Но если изменение достаточно велико для того, чтобы уничтожить субстанцию хлеба или вина, то тогда тело и кровь Христа в этом таинстве не остаются (это может иметь место либо со стороны качества, как когда цвет, вкус и другие качества хлеба или вина изменяются настолько, что становятся несовместимыми с природой хлеба или вина, либо же со стороны количества, как, например, когда хлеб искрошен или вино разбрызгано, и в этих крошках или брызгах уже нельзя обнаружить вида хлеба или вина).
Ответ на возражение 1. Тлению присуще устранять бытие вещи, и потому коль скоро форма существует в материи, из этого следует, что уничтожение отделяет форму от материи. Но если бытие, пусть и подобное бытию в материи, наличествует вне материи, то оно может быть устранено тлением и при отсутствии материи, что и имеет место в этом таинстве, как явствует из вышесказанного.
Ответ на возражение 2. Хотя виды таинства являются формами без материи, тем не менее, они сохраняют то бытие, каким они обладали в материи.
Ответ на возражение 3. Это уничтожение видов является естественным, а не чудесным; впрочем, оно предполагает соделываемое при освящении чудо, а именно сохранение этими видами таинства без субъекта того же самого бытия, каким они обладали в субъекте, что подобно тому, как чудесно прозревший слепой обладает естественным зрением.
Раздел 5. МОЖНО ЛИ ПРОИЗВОДИТЬ ЧТО-ЛИБО ИЗ ВИДОВ ТАИНСТВ?
С пятым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что из видов таинства ничего произвести нельзя, поскольку все, что производится, производится из некоторой материи. В самом деле, ничто не производится из ничего, хотя при сотворении из ничего и было произведено нечто. Но в основе видов таинства не находится никакой материи за исключением тела Христа, а это тело нетленно. Следовательно, похоже, что из видов таинства ничего произвести нельзя.
Возражение 2. Далее, относящиеся к разным родам вещи не могут происходить друг от друга; так, линия не делается из белизны. Но акциденция и субстанция относятся к разным родам. Следовательно, коль скоро виды таинства являются акциденциями, то дело представляется так, что из них невозможно произвести какую-либо субстанцию.
Возражение 3. Далее, если из них производится какая-либо телесная субстанция, то такая субстанция не лишена акциденции. Поэтому если бы из видов таинства производилась какая-либо телесная субстанция, то в таком бы случае субстанция и акциденция производились из акциденции, то есть две вещи из одной, что представляется невозможным. Следовательно, из видов таинства невозможно произвести какую-либо телесную субстанцию.
Этому противоречит следующее: чувства свидетельствуют о том, что из видов таинства производится нечто: при их сжигании – пепел, при их разложении – черви, при их измельчении – прах.
Отвечаю: коль скоро «уничтожение одного есть возникновение другого»164, из видов таинства, которые, как было показано выше (4), тленны, непременно должно производиться нечто, поскольку они не уничтожаются путем полного исчезновения, как бы обращаясь в ничто, но, напротив, их явно сменяет что-то чувственное.
Впрочем, как именно что-либо может быть из них произведено, понять непросто. Ведь очевидно, что из поистине находящихся там тела и крови Христа ничего произведено быть не может, поскольку они нетленны. Конечно, если бы субстанции или даже материи хлеба и вина, как утверждали некоторые, в этом таинстве сохранялись, то было бы легко представить, как им на смену приходит тот или иной чувственный объект. Однако, как мы уже показали (75, 2), это предположение ложно.
Поэтому другие говорили, что возникающие вещи производятся не из видов таинства, а из окружающей атмосферы. Но есть немало способов показать, что это невозможно. Во-первых, потому что когда одна вещь производится из другой, последняя вначале представляется изменившейся и испорченной, а между тем в прилегающей атмосфере никакого предшествующего изменения или порчи не наблюдается; следовательно, из нее не возникают ни черви, ни пепел. Во-вторых, потому, что произведение подобных вещей посредством таких изменений природа атмосферы не допускает. В-третьих, потому что может сгореть или сгнить много освященных гостий, а между тем произведение сколько-нибудь большого земляного тела из атмосферы возможно только в случае предшествующего значительного и вполне ощутимого уплотнения атмосферы. В-четвертых, потому, что то же самое могло бы происходить и с окружающими их твердыми телами, например железными или каменными, которые однако после произведения рассматриваемых вещей сохраняют свою целостность. Таким образом, это мнение несостоятельно как противоречащее свидетельству наших чувств.
В связи с этим еще некоторое полагали, что процесс уничтожения видов сопровождается восстановлением субстанций хлеба и вина и из этих-то восстановившихся субстанций хлеба и вина и производятся пепел, черви и тому подобное. Но и такое объяснение представляется невероятным. Во-первых, потому, что коль скоро субстанции хлеба и вина, как было показано выше (75, 4), превращаются в тело и кровь Христа, субстанции хлеба и вина не могут восстановиться в своем прежнем состоянии иначе, как только путем обратного изменения тела и крови Христа в субстанции хлеба и вина (так, если воздух изменился в огонь, то он не может восстановиться без обратного изменения огня в воздух). Но это невозможно. Ведь если субстанции хлеба и вина уничтожаются, то они не могут восстановиться опять, поскольку то, что обратилось в ничто, не может восстановиться в прежнем объеме, разве что предположить, что означенные субстанции восстанавливаются постольку, поскольку Бог воссоздает новые субстанции взамен прежних. Во-вторых, это представляется невероятным потому, что невозможно установить тот момент времени, в который восстанавливается субстанция хлеба. В самом деле, из того, что было сказано выше (4), со всей очевидностью следует, что до тех пор, пока сохраняются виды хлеба и вина, также сохраняются тело и кровь Христа, которые, как мы уже показали (75, 2), не пребывают в этом таинстве совместно с субстанциями хлеба и вина. Таким образом, субстанции хлеба и вина не могут восстанавливаться ни тогда, когда присутствуют виды таинства, ни тогда, когда эти виды отсутствуют, поскольку в противном случае субстанции хлеба и вина пребывали бы без присущих им акциденций, что невозможно. Так что, выходит, остается признать, что в последний миг уничтожения видов восстанавливаются материи хлеба и вина, причем эти материи в строгом смысле слова было бы правильно называть не восстанавливающимися, а воссоздаваемыми, в каковом случае рассматриваемое мнение было бы не лишено смысла.
Однако поскольку утверждение о том, что что-либо в этом таинстве помимо силы самого освящения, которое не предполагает воссоздания или восстановления материи, может иметь место чудесным образом, представляется неразумным, то нам, пожалуй, лучше говорить, что при актуальном освящении в качестве субъекта последующих форм чудесно даруется измеряемое количество хлеба и вина. А так как оно присуще материи, то и впоследствии все, что связано с материей, происходит из измеряемого количества. Поэтому все, что может быть произведено из материи хлеба или вина, если оно имеет место, возникает из вышеуказанного измеряемого количества хлеба или вина посредством не нового чуда, а того чуда, которое произошло прежде.
Ответ на возражение 1. Хотя здесь и нет никакой материи, из которой можно было бы что-либо произвести, тем не менее, как мы уже показали, ее роль исполняет измеряемое количество.
Ответ на возражение 2. Эти виды таинства действительно являются акциденциями, однако, как было показано выше (3), они наделены действием и силой субстанции.
Ответ на возражение 3. Измеряемое количество хлеба и вина сохраняет свою собственную природу и при этом чудесным образом получает силу и свойство субстанции; поэтому оно может переходить в то и другое, то есть в субстанцию и измерение.
Раздел 6. МОЖНО ЛИ ПИТАТЬСЯ ВИДАМИ ТАИНСТВА?
С шестым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что видами таинства питаться нельзя. Ведь сказал же Амвросий, что «это не хлеб, попадающий в наше тело, но – хлеб вечной жизни, подкрепляющий субстанцию нашей души». Но все, что питает, попадает в тело. Следовательно, этот хлеб не питает, и то же самое можно сказать о вине.
Возражение 2. Далее, как сказано во второй книге трактата «О возникновении и уничтожении», «все питаются тем, из чего состоят»165. Но виды таинства являются акциденциями, тогда как человек не состоит из акциденций, поскольку акциденция не является частью субстанции. Следовательно, похоже, что видами таинства питаться нельзя.
Возражение 3. Далее, Философ говорит, что «питаются как субстанции, а растут как количество»166. Но виды таинства не являются субстанциями. Следовательно, ими питаться нельзя.
Этому противоречит следующее: апостол, рассуждая об этом таинстве, говорит, что «иной бывает голоден, а иной упивается» (1 Кор. 11:21), а глосса, комментируя эти слова, замечает, что «он имеет в виду тех, которые после священного богослужения и освящения хлеба и вина требуют свое приношение и, не разделяя его с другими, берут все себе, так что подчас даже упиваются». Но этого бы не происходило, если бы виды таинства не питали. Следовательно, видами таинства можно питаться.
Отвечаю: ныне, когда мы ответили на предыдущий вопрос, этот вопрос не представляет никакой трудности. Ведь, как сказано во второй книге трактата «О душе», пища
