она принимает вкус вина. Из этого следует, что акциденции изменяют субъект точно так же, как субъект изменяет акциденции, ибо природа уступает чуду и делаемое силой необычно». Однако эти слова должно понимать не так, что будто бы та же самая акциденция, которая находилась в вине прежде его освящения, впоследствии обнаруживается в добавленном вине, а так, что такое изменение является результатом действия, поскольку остающиеся акциденции вина, как было показано выше, сохраняют действие субстанции и воздействуют на добавляемую жидкость, изменяя ее.
Ответ на возражение 2. Добавляемая к освященному вину жидкость никоим образом не может смешаться с субстанцией крови Христа. Однако она может смешаться с видом таинства, причем так, что после такого смешения упомянутый вид разрушается полностью или частично тем самым способом, каким из этого вида, как мы уже показали (5), может быть произведено чего-то еще. Если он разрушается полностью, то никаких дальнейших вопросов не возникает, поскольку целое становится однородным. Но если он разрушается частично, то тогда налицо одно измерение со стороны непрерывности количества и несколько – со стороны модуса бытия, поскольку одна часть целого будет присутствовать без субъекта, тогда как другая – в субъекте (что-то подобное наблюдается в случае состоящего из двух металлов предмета, когда со стороны количества имеется один предмет, а со стороны видов материи – два).
Ответ на возражение 3. Как говорит папа Иннокентий в вышеупомянутых «Декреталиях», «если после освящения в потир добавить другое вино, то оно не превратится в кровь и не смешается с кровью, но, смешиваясь с акциденциями предыдущего вина, оно распространится по всему объему, не увлажняя при этом то, что вокруг». Эти слова относятся к тому случаю, когда сторонней жидкости недостаточно для того, чтобы обусловить упразднение присутствия в целом крови Христа, поскольку о вещи сказано как о «распространяющейся по всему объему» в том смысле, что она касается тела Христа согласно размерам вида таинства, в котором оно содержится, а не его собственным размерам. И это никак не относится к святой воде, поскольку благословение воды, в отличие от освящения вина, не производит изменения в ее субстанции.
Ответ на возражение 4. Некоторые утверждали, что даже незначительного добавления сторонней жидкости достаточно для того, чтобы в целом перестала присутствовать субстанция крови Христа, ссылаясь при этом на приведенную в возражении причину, которая, однако, выглядит неубедительно, поскольку «больше» и «меньше» привносят различие в измеряемое количество не со стороны его сущности, а со стороны определения его меры. Кроме того, если добавленной жидкости очень мало, то она не может беспрепятственно проникнуть все целое и в смысле размеров, которые хотя и присутствуют без субъекта, однако противостоят другой жидкости точно так же, как в случае своего наличия противостояла бы им субстанция, о чем уже было сказано в начале раздела.
Вопрос 78 О ФОРМЕ ЭТОГО ТАИНСТВА
Далее нам надлежит рассмотреть форму этого таинства, в отношении которой имеется шесть пунктов: 1) что является формой этого таинства; 2) является ли надлежащей форма освящения хлеба; 3) является ли надлежащей форма освящения крови; 4) о силе каждой из форм; 5) об истинности выражения; 6) сравнение одной формы с другой.
Раздел 1. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ФОРМОЙ ЭТОГО ТАИНСТВА «СИЕ ЕСТЬ ТЕЛО МОЕ» И «СИЕ ЕСТЬ ЧАША КРОВИ МОЕЙ»?
С первым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что слова: «Сие есть тело Мое» и «сие есть чаша крови Моей172», не являются формой этого таинства. В самом деле, с формой этого таинства, похоже, связаны те слова, посредством которых Христос освятил Свои тело и кровь. Но сначала Христос благословил взятый им хлеб, а затем сказал: «Приимите, ядите! Сие есть тело Мое» (Мф. 26:26). Следовательно, похоже, что все это вместе и является формой этого таинства, и то же самое можно сказать о словах, сопровождавших освящение крови.
Возражение 2. Далее, Евсевий Эмесский сказал: «Невидимый Священник изменяет видимые твари в Свое собственное тело, говоря: «Приимите, ядите! Сие есть тело Мое». Следовательно, формой этого таинства являются все эти слова вместе, и то же самое можно сказать о том, что связано с произведением крови.
Возражение 3. Далее, в форме крещения обозначены служитель и его акт, когда говорится: «Я крещу тебя». Но в вышеприведенном высказывании нет упоминания ни о служителе, ни о его акте. Следовательно, форма таинства не является надлежащей.
Возражение 4. Кроме того, форма таинства достаточна для его совершенства. Поэтому таинство крещения в некоторых случаях может быть исполнено посредством произнесения одних только слов формы при опущении всех остальных. Таким образом, если бы вышеприведенные слова были формой этого таинства, то дело представляется так, что это таинство могло бы подчас исполняться посредством произнесения одних ТОЛЬКО этих слов при опущении всех остальных, произносимых во время мессы. Но такое мнение представляется ложным, поскольку при опущении других слов эти слова будут восприниматься как сказанные от лица произносящего их священника, притом что хлеб и вино не изменяются в его тело и кровь. Следовательно, вышеприведенные слова не являются формой этого таинства.
Этому противоречат следующие слова Амвросия: «Освящение завершается словами, сказанными Господом Иисусом. Всеми другими высказываемыми словами возносятся хвалы Богу и молитвы за людей, царей и прочих, но когда наступает время совершения таинства, священник произносит слова уже не свои, а Христа, поскольку это таинство совершают слова Христа».
Отвечаю: это таинство отличается от других таинств в двух отношениях. Во-первых, тем, что это таинство исполняется путем освящения материи, тогда как остальные совершаются путем использования освященной материи. Во-вторых, тем, что в других таинствах освящение материи состоит только в благословении, из которого освященная материя инструментально черпает духовную силу, передаваемую через посредство одушевленного орудия, священника, неодушевленным орудиям. А в этом таинстве освящение материи состоит в чудесном изменении субстанции, которое может быть произведено только Богом, и потому единственным актом служителя при исполнении этого таинства является произнесение слов. И коль скоро форма должна быть подобающей, то форма этого таинства отличается от форм других таинств в двух отношениях. Так это во-первых, потому, что форма других таинств, например крещения, предполагает использование материи, а форма этого таинства предполагает только освящение материи, которое заключается в транссубстанциации при произнесении слов: «Сие есть тело Мое» или «сие есть чаша крови Моей». Во-вторых, потому, что формы других таинств произносятся от лица служителя либо путем выражения акта, как когда он говорит: «Я крещу тебя…» или «я конфирмую тебя…» и так далее, либо посредством предписания, как когда он говорит в таинстве ординации: «Да приидет…» и так далее, либо посредством молитвы, как когда в таинстве соборования он говорит: «Сим помазанием и заступничеством нашим…» и так далее. Форма же этого таинства произносится как бы от лица Христа, чем дается понять, что служитель для совершения этого таинства не делает ничего помимо произнесения слов Христа.
Ответ на возражение 1. Относительно этого существует множество мнений. Так, некоторые говорили, что Христос, Который обладает в таинствах силой превосходства, произвел это таинство без использования какой бы то ни было словесной формы, и что Он затем произнес те слова, с использованием которых впоследствии надлежало освящать другим. На это указывает папа Иннокентий III, когда говорит, что «поистине можно сказать, что Христос произвел это таинство посредством Своей божественной силы, после чего произнес форму, с использованием которой надлежало освящать впоследствии». Однако этому взгляду противоречат слова Евангелия, в котором сказано, что Христос «благословил», каковое благословение сопровождалось некоторыми словами. Поэтому сказанное Иннокентием надлежит полагать не утверждением, а мнением.
Другие, со своей стороны, говорили, что благословение было произведено посредством других, неведомых нам слов. Но и это утверждение несостоятельно, поскольку нынешнее благословение освящения сопровождается изложением того, что происходило тогда, так что если бы тогда освящение не было произведено с использованием этих слов, то не производилось бы оно и теперь.
Поэтому некоторые утверждали, что то благословение было произведено посредством тех же слов, что используются и сейчас, однако Христос говорил их дважды: вначале тайно для освящения, а после явно для наставления других. Но и это мнение необоснованно, поскольку священник при освящении использует эти слова как сказанные не тайно, а явно. Следовательно, коль скоро эти слова наделены силой исключительно благодаря произнесшему их Христу, то дело представляется так, что то освящение имело место при их явном произнесении Христом.
В связи с этим другие, в частности Августин, говорили, что евангелисты в своих повествованиях не всегда буквально следовали порядку случившихся событий173. Так что можно предположить, что тот порядок, который действительно имел место, можно описать следующим образом: «Он взял хлеб и, благословив, сказал: «Сие есть тело Мое», а затем преломил его и раздал ученикам». Однако тот же самый смысл можно передать и без изменения порядка евангельских слов, поскольку «сказал» указывает на последовательность слов, сопровождающих происходящее. А в такой последовательности вовсе не необходимо отталкиваться от крайних слов, как если бы Христос произнес эти слова только после того, как раздал хлеб ученикам, но ее можно понимать в отношении всего времени в том смысле, что «когда Он благословлял, преломлял и раздавал его ученикам, Он говорил: «Приимите…» и так далее.
Ответ на возражение 2. Слова «приимите, ядите» указывают на использование освященной материи, которое, как мы уже показали (74, 7), не является тем, что присуще этому таинству, и потому эти слова не принадлежат субстанции формы. Однако коль скоро использование освященной материи связано с некоторым совершенством таинства подобно тому, как деятельность является не первым, а вторым совершенством вещи, то полное совершенство этого таинства выражается всеми вышеприведенными словами. Именно так, то есть в смысле первого и второго совершенства, Евсевий понимал исполнение таинства посредством этих слов.
Ответ на возражение 3. В таинстве крещения служитель осуществляет акт в отношении присущего таинству использования материи, чего в этом таинстве нет, и потому приведенная аналогия неуместна.
Ответ на возражение 4. Некоторые заявляли, что это таинство не может быть исполнено посредством произнесения упомянутых ранее слов при опущении остальных, и в первую очередь – слов Евхаристической литургии. Но то, что это не так, явствует как из вышеприведенных слов Амвросия, так и из того факта, что Евхаристическая литургия не была одинаковой во всякое время и во всех местах и отдельные ее части создавались разными людьми.
Поэтому нам надлежит утверждать, что если священник произнесет только вышеприведенные слова с намерением освятить это таинство, то таинство будет иметь силу, поскольку намерение обусловит понимание этих слов как сказанных от лица Христа даже в том случае, когда они произносятся без тех, которые им предшествуют. Однако при этом сам священник, не
