СОГРЕШАЕТ ЛИ ГРЕШНИК ПРИ СВЯЩЕННОМ ПОЛУЧЕНИИ ТЕЛА ХРИСТА?
С четвертым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что грешник при священном получении тела Христа не совершает греха. В самом деле, достоинство Христа, находящегося в виде таинства, не больше того достоинства, каким Христос обладает в присущем Ему виде. Но грешники, касавшиеся Христа в присущем Ему виде, не совершали греха, более того, им отпускались их грехи, в связи с чем читаем в Писании о женщине, «которая была грешница» (Лк. 7:37), и еще сказано, что «которые прикасались» к краю одежды Его, «исцелялись» (Мф. 14:36). Следовательно, получающие тело Христа не только не грешат, но, пожалуй, еще и спасаются.
Возражение 2. Далее, это таинство, подобно другим, является духовным лекарством. Затем, лекарство дается больным ради их исцеления, согласно сказанному в Писании: «Не здоровые имеют нужду во враче» (Мф. 9:12). Но духовно больными или ослабшими являются грешники. Следовательно, они могут получать это таинство без греха.
Возражение 3. Далее, это таинство суть один из наших наибольших даров, поскольку оно содержит Христа. Затем, по словам Августина, наибольшими дарами являются те, «которым никто не может пользоваться дурно»194. Но грешат именно тогда, когда чем-то пользуются дурно. Следовательно, никто из получающих это таинство грешников не грешит.
Возражение 4. Далее, это таинство воспринимается не только вкусом и осязанием, но и зрением. Поэтому если бы грешник согрешал при получении таинства, то, похоже, он согрешал бы и при его созерцании, что явно не соответствует истине, поскольку Церковь выставляет это таинство для всеобщего обозрения и поклонения. Следовательно, грешник, вкушая это таинство, не грешит.
Возражение 5. Кроме того, иногда грешник не сознает своего греха. Однако такой, похоже, получая тело Христа, не грешит, иначе грешил бы всякий, кто его получает, поскольку подвергал бы себя опасности, согласно сказанному апостолом: «Хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь» (1 Кор. 4:4). Следовательно, получающий это таинство грешник представляется невиновным в грехе.
Этому противоречит сказанное апостолом: «Кто есть и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1 Кор. 11:29). Затем, глосса на эти слова замечает, что «ест и пьет недостойно тот, кто пребывает в состоянии греха или принимает его непочтительно». Следовательно, тот, кто получает это таинство, пребывая в смертном грехе, осуждается как совершающий смертный грех.
Отвечаю: в этом таинстве, как и в других, то, что есть таинство, является знаком действительности таинства. Затем, действительность этого таинства, как мы уже говорили (73, 6), двояка: та, которая означена и содержится, а именно Сам Христос, и та, которая означена, но не содержится, а именно мистическое тело Христа, каковое суть общество святых. Поэтому получающий это таинство этим свидетельствует о своем единении с Христом и присоединении к Его членам, для чего необходима живая вера, которой нет в том, кто пребывает в смертном грехе. Отсюда очевидно, что всякий, кто получает это таинство, пребывая при этом в смертном грехе, виновен в том, что он в этом таинстве лжет и, следовательно, святотатствует, поскольку оскверняет таинство, и потому совершает смертный грех.
Ответ на возражение 1. Во время явления Христа в присущем Ему виде прикосновение к Нему людей не означало духовного единения с Ним, как это имеет место при получении Его в этом таинстве. Поэтому грешники, касаясь Его в присущем Ему виде, не совершали греха лжи в отношении божественного, как это делают при получении этого таинства грешники.
Кроме того, Христос был тогда облачен в подобие греховного тела, что делало уместным касание Его грешниками. Но как только греховное тело было упразднено славой Воскресения, Он запретил женщине касаться Себя, поскольку ее вера в Него была несовершенной, согласно сказанному в Писании: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему» (Ин. 20:17), то есть, как разъясняет Августин, «в сердце твоем»195. По этой причине грешникам, которым недостает живой веры в Христа, не дозволяется касаться этого таинства.
Ответ на возражение 2. Нет такого лекарства, которое было бы полезно на всех стадиях заболевания. Так, укрепляющее средство, которое дается выздоравливающим от лихорадки, во время самой лихорадки было бы губительным. И точно так же крещение и епитимия, будучи своего рода очистительными лекарствами, даются для устранения лихорадки греха, тогда как это таинство является укрепляющим лекарством и его надлежит давать только освободившимся от греха.
Ответ на возражение 3. Наибольшими дарами Августин считал добродетели души, «которыми никто не может пользоваться дурно», как если бы они были началами зла. Однако подчас человек пользуется ими дурно как объектами дурного использования, например, когда своими добродетелями гордится. И точно так же это таинство как именно таинство не является началом дурного использования, но может быть его объектом. Поэтому Августин говорит: «Многие получают тело Христа себе в осуждение, что учит нас остерегаться получать доброе дурно,… ибо дурно поступает тот, кто получает доброе дурно», и, напротив, «по-доброму получаемое зло производит добро»196, как это имело место в случае апостола, терпеливо сносившего жало Сатаны (2 Кор. 12:7).
Ответ на возражение 4. Тело Христа получается не как видимое, а как священное, поскольку зрение, как мы уже показали (76, 7), схватывает не субстанцию тела Христа, а виды таинства. Но вкушающий получает не только виды таинства, но и находящегося в них Самого Христа. Поэтому никому из получивших таинство Христово, а именно крещение, не запрещено созерцать тело Христа, тогда как некрещеному, как явствует из слов Дионисия, не дозволяется видеть это таинство197. Однако быть причастниками вкушения дозволено исключительно тем, кто соединен с Христом не только священно, но и действительно.
Ответ на возражение 5. Неосознанность человеком своего греха может иметь место двояко. Во-первых, по причине его заблуждения – либо когда, не зная закона (каковое незнание не является извинительным), он полагает, что греховное не является таковым, как, например, если виновный в блуде считает, что простой блуд не является смертным грехом; либо когда он не испытывает свою совесть, тем самым противясь сказанному апостолом: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1 Кор. 11:28). В таком случае получающий тело Христа грешник неосознанно грешит, поскольку само его неведенье греховно.
Во-вторых, это может случаться без заблуждения с его стороны, как, например, когда он скорбит о своем грехе, но его сокрушение недостаточно, и в таком случае при получении тела Христа он не грешит, поскольку человеку не дано знать, насколько достаточно его сокрушение. Здесь удовлетворительным можно считать сам факт наличия в нем раскаяния, например, если он «печалится о прошлых грехах и намерен избегать их в будущем». А если он вообще не ведает о том, что совершенное им действие греховно, поскольку извинительно о чем-то не знает, как, например, когда человек сблизился с посторонней женщиной, приняв ее за свою жену, то его вовсе не должно считать из-за этого грешником; и точно так же, если он совершенно забыл о своем грехе, то для его стирания достаточно общего раскаяния, о чем мы поговорим ниже, и потому его тоже не следует называть грешником.
Раздел 5. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПРИБЛИЖЕНИЕ К ЭТОМУ ТАИНСТВУ С ОСОЗНАНИЕМ ГРЕХА ТЯГЧАЙШИМ ИЗ ГРЕХОВ?
С пятым положением дело обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что приближение к этому таинству с осознанием греха является тягчайшим из грехов. В самом деле, апостол сказал, что «кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против тела и крови Господней» (1 Кор. 11:27), а глосса на эти слова замечает: «Его надлежит покарать так, как если бы он убил Христа». Но грех убивших Христа представляется наиболее тяжким. Следовательно, грех приближения человека к трапезе Христовой с осознанием греха, похоже, является тягчайшим.
Возражение 2. Далее, Иероним в своем письме говорит: «Что может быть общего между женщиной и тобой, стоящим пред Богом у алтаря? Скажи, священник, скажи, клирик, как поцелуешь ты Сына Божия теми губами, которыми ты целовал дочь блудницы? Иуда, лобзаньем предавший Сына Человеческого!». Из этих слов явствует, что грех приступающего к трапезе Христовой прелюбодея подобен греху Иуды, тягчайшему из грехов. Но есть немало грехов, которые куда тяжче прелюбодеяния, и в первую очередь – грех неверия. Следовательно, грех каждого грешника, приближающегося к трапезе Христовой, является тягчайшим из всех.
Возражение 3. Далее, духовная нечистота более омерзительна Богу, чем телесная. Но если бы кто-нибудь бросил тело Христово в грязь или выгребную яму, то его грех считался бы крайне тяжким. Следовательно, еще тяжче согрешает тот, кто получает его в грехе, каковой суть духовная нечистота его души.
Этому противоречит следующее: Августин, комментируя слова Писания: «Если бы Я не пришел и не говорил им, – то не имели бы греха» (Ин. 15:22), говорит, что сказанное относится к греху неверия, «в котором заключены все грехи», так что наибольшим грехом, похоже, является грех неверия, а не этот.
Отвечаю: как уже было сказано (ИИ-И 73, 3, 6), один грех может считаться более тяжким, чем другой, двояко: во-первых, сущностно, во-вторых, акцидентно. Сущностно – в отношении получаемого от объекта вида, и в этом смысле грех тем больше, чем значительней то, против чего он совершен. И поскольку божество Христа больше Его человечества, а Его человечество больше таинства Его человечества, то наиболее тяжкими грехами являются те, которые совершены против Божества, а именно неверие и богохульство. Вторая степень тяжести усваивается тем грехам, которые совершены против Его человечества, в связи с чем читаем: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, – простится ему, если же кто скажет на Духа Святого, – не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Мф. 12:32). Третье место отводится грехам, совершенным против таинств, относящихся к человечеству Христа, а за ними следуют все остальные грехи, которые совершены против простых тварей.
Акцидентно один грех бывает тяжелее другого со стороны грешника. Например, тот грех, который является следствием неведенья или слабости, легче того, который является следствием презрения или достоверного знания, и то же самое можно сказать о других обстоятельствах. В этом смысле рассматриваемый грех в одних случаях может быть более тяжким (если, например, кого-либо, осознающего свой грех, подвигает к принятию этого таинства актуальное презрение), а в других – менее тяжким (как, например, когда кто-либо приступает к этому таинству с осознанием греха потому, что страшится обнаружить свой грех).
Таким образом, очевидно, что хотя этот грех по виду тяжче многих других, тем не менее, он не является тягчайшим из всех.
Ответ на возражение 1. Грех недостойного получателя сопоставим с грехом убивших
