древним временам, чем за 2400 лет до Р.Х. и все-таки при этом не упоминается о потопе, то это не должно смущать нас в отношении хронологии.
У китайцев есть древние основные книги, по которым можно ознакомиться с их историей, с их государственным строем и религией. Подобными же книгами являются веды, книги Моисея, равно как и поэмы Гомера. У китайцев эти книги называются цзинами и составляют основу всех их ученых занятий. Шу-цзин содержит историю, повествует о правлении древних императоров и излагает повеления, исходившие от того или иного императора. И-цзин состоит из фигур, которые считались основами китайского письма, и эта книга также считается основой китайских размышлений. Ведь она начинается с абстракций единства и двойственности, а затем трактует о конкретных существованиях таких абстрактных форм мысли. Наконец Ши-цзин есть книга весьма разнообразных древнейших песен. Прежде все высшие чиновники были обязаны доставлять в годовой праздник все стихотворения, сочиненные в их провинции в течение года. Император среди своего трибунала являлся судьей, оценивавшим эти стихотворения, и стихотворения, признанные хорошими, публично санкционировались. Кроме этих трех основных книг, которые особенно почитаются и изучаются, существуют еще две другие, менее важные, а именно Ли-цзи (или Ли-цзин), которая содержит описание обрядов и церемониала, соблюдаемого по отношению к императору и чиновникам, с добавлением Ио-цзин, трактующим о музыке, и Чжун-цзин, летопись удела Лу, где выступал Конфуций. Эти книги составляют основу истории, нравов и законов Китая.
Это государство уже рано обратило на себя внимание европейцев, хотя о нем существовали только неопределенные сказания. Оно всегда вызывало удивление как страна, совершенно самобытная, по-видимому не имевшая никакой связи с другими странами.
В XIII веке один венецианец (Марко Поло) в первый раз исследовал Китай, но его рассказы были признаны баснословными. Впоследствии все то, что он сообщил о его обширности и величине, вполне подтвердилось. А именно, в Китае насчитывается, по минимальной оценке, 150 млн. чел., по мнению других – 200, и по максимальной оценке – даже 300 млн. От далекого севера он простирается до Индии, его восточную границу составляет Великий океан, а к западу он простирается по направлению к Персии и Каспийскому морю. Собственно Китай чрезмерно населен. На реках Хуань-хэ и Янцзе-Кианге (Ян-цзы-цзяне) обитает несколько миллионов человек, которые живут на плотах, устраиваясь там весьма комфортабельно. Полная организованность населения и разработанное до мельчайших деталей государственное управление вызывало удивление европейцев, и в особенности их изумляла та точность, которою отличаются исторические труды. В Китае историографы принадлежат к числу высших чиновников. Два министра, постоянно состоящие при императоре, обязаны записывать все то, что делает, приказывает и говорит император, а затем историографы обрабатывают их записи и пользуются ими. Конечно мы не можем подробнее останавливаться на этой истории, которая помешала бы нам развивать наши мысли, так как в ней самой нет никакого развития. Она восходит к весьма древним временам, когда развивалась культурная деятельность Фу-си, впервые распространившего цивилизацию в Китае. Полагают, что он жил в XXIX веке до Р.Х., т.е. до той эпохи, с которой начинается изложение в Шу-цзине, но мифический элемент и доисторическая эпоха трактуются китайскими историографами совершенно как нечто историческое. Сперва ареной китайской истории являлся северо-западный уголок, собственно Китай, до того пункта, где Хуань-хэ выходит из гор; ведь лишь впоследствии китайское государство расширилось в южном направлении, к реке Янцзе-Киангу (Ян-цзы-цзяну). Повествование начинается с той эпохи, когда люди жили в диком состоянии, т.е. в лесах, питались земными плодами и одевались в шкуры диких зверей. Они не признавали определенных законов. Фу-си (его не следует смешивать с Фо, основателем новой религии) научил людей, как утверждают историографы, строить себе хижины и устраивать жилища; он обратил их внимание на смену времен года и на их повторение, ввел обмен и торговлю, установил закон о браке; он учил, что разум даруется небом, и обучал шелководству, построению мостов и пользованию вьючными животными. Китайские историографы очень подробно описывают весь этот начальный период. Далее историографы описывают распространение возникшей таким образом цивилизации на юге и образование государства и правительства. Постепенно сложившееся таким образом большое государство вскоре распалось на несколько провинций, которые долго воевали друг с другом, а затем вновь соединились в одно целое. В Китае часто происходила смена династий, и ныне царствующая династия обыкновенно считается 22-й. В связи с возвышением и прекращением этих династий и резиденция переносилась из одного города в другой. Столицей долго был Нанкин, теперь столицей является Пекин, прежде столицами бывали и другие города. Китаю пришлось вести много войн с татарами, вторгавшимися в глубь страны. Против вторжений северных номадов в царствование Ши Хуан-ди была построена Великая стена, которая всегда считалась чудом искусства. Этот государь разделил все государство на 36 провинций, но особенно он замечателен тем, что преследовал древнюю литературу, в особенности же исторические книги и вообще исторические тенденции. Это делалось с той целью, чтобы упрочить собственную династию, уничтожив воспоминание о предшествовавших династиях. После того как исторические книги были собраны в кучу и сожжены, несколько сот ученых бежали в горы, чтобы сохранить уцелевшие у них книги. Когда кого-нибудь из них удавалось поймать, с ним поступали так же, как и с книгами. Это сожжение книг – очень важное обстоятельство, но, несмотря на это, все же сохранились подлинные канонические книги, как это бывает в таких случаях повсюду. Сношения Китая с Западом начались приблизительно в 64 г. после Р.Х. Тогда, по преданию, китайский император отправил послов, для того чтобы они посетили западных мудрецов. Через двадцать лет после этого один китайский генерал дошел до Иудеи; в начале VIII века после Р.Х. в Китай прибыли первые христиане, следы и памятники которых были, говорят, найдены позднейшими пришельцами. Находившееся к северу от Китая татарское царство Ляо-тонг было разрушено и покорено китайцами с помощью западных татар около 1100 г., что открыло этим татарам возможность водвориться в Китае. Были отведены места для жительства также и манчжурам; с ними в XVI и XVII веках велись войны, в результате которых нынешняя династия овладела троном. Однако ни воцарение новой династии, ни прежнее завоевание Китая монголами в 1281 г. не повлекло за собою дальнейших изменений в стране. Манчжуры, живущие в Китае, вынуждены были усердно изучать китайские законы и науки.
Теперь мы переходим от этих немногих фактов китайской истории к рассмотрению духа государственного строя, всегда остававшегося неизменным. Он вытекает из общего принципа. Им является непосредственное единство субстанциального духа и индивидуального, но этим единством является семейный дух, который здесь распространяется на многолюднейшую страну. Здесь еще нет момента субъективности, т.е. отражения единичной воли в себе от субстанции, как от поглощающей ее силы, или полагания этой силы как сущности самой единичной воли, в которой она сознает себя свободной. Общая воля проявляется непосредственно через единичную волю; у последней нет знания о себе в противоположность субстанции, которой она еще не противополагает себе как силы, подобно тому как например в иудействе ревнивый бог признается отрицанием единичного. Здесь в Китае общая воля непосредственно определяет, что должен делать отдельный человек, и последний так же без рефлексии и безлично повинуется. Если же он не повинуется и если он благодаря этому выходит из субстанции, то и наказание относится не к внутреннему миру, а к внешнему существованию, так как этот выход из субстанции совершается не путем самоуглубления. Итак, момент субъективности столь же чужд этому государственному целому, сколь, с другой стороны, и это последнее вовсе не основано на убеждении. Ведь субстанцией непосредственно является один субъект, император, закон которого составляет убеждение. Однако это отсутствие убеждения не является произволом, который опять-таки был бы проникнут убеждением, т.е. являлся бы субъективным и изменчивым; но здесь признается общее начало, субстанция, которая, еще не смягчившись, равна лишь самой себе.
Будучи выражено точнее и в форме, более соответствующей представлению, это отношение является семьей. Китайское государство основано лишь на этой нравственной связи, и для него характерен объективный семейный пиэтет. Китайцы сознают себя принадлежащими к своему семейству и в то же время сынами государства. В самой семье они не являются личностями, так как то субстанциальное единство, в котором они находятся в ней, является кровным и естественным единством. Они не являются личностями и в государстве, так как в нем господствует патриархальное отношение и управление основано на проявлении отеческой заботливости императора, который поддерживает порядок во всем. В качестве высокопочтенных и неизменных основных отношений в Шу-цзине указано пять обязанностей 1) императора и народа по отношению друг к другу; 2) отца и детей; 3) старшего и младшего брата; 4) мужа и жены; 5) друга по отношению к другу. Кстати отметим, что число пять вообще является у китайцев чем-то постоянным и встречается так же часто, как у нас число три; у них пять стихий: воздух, вода, земля, металл и дерево; они насчитывают четыре страны света и средину; те священные места, где воздвигнуты алтари, состоят из четырех холмов и одного холма посредине.
Семейные обязанности безусловно признаются и предписываются законом. Сын не имеет права начать разговор с отцом, когда тот входит в комнату; он должен, так сказать, прижаться к двери и не может выйти из комнаты без позволения отца. Когда отец умирает, то траур сына должен продолжаться три года; он должен не есть мяса и не пить вина; дела, которыми он занимался, даже государственные, приостанавливаются, так как он должен удалиться от них; даже император, только что вступивший на престол, не занимается в течение этого времени своими государственными делами. Пока продолжается траур, никто из членов семьи не может вступать в брак. Лишь на пятидесятом году жизни сын освобождается от чрезмерной суровости траура, дабы носящий траур не исхудал; на шестидесятом году траур еще более смягчается, а на семидесятом он ограничивается цветом платья. Мать почитается так же, как и отец. Когда лорд Макартней увидал императора, последнему было шестьдесят восемь лет (шестьдесят лет является у китайцев постоянным круглым числом, как у нас сто), тем не менее он каждое утро пешком ходил к своей матери, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение. У матери императора даже принимаются новогодние поздравления; император может принимать поздравления придворных лишь после того, как он поздравил свою мать. Мать всегда остается первой и постоянной советницей императора, и все относящееся к семье возвещается от ее имени. Заслуги сына приписываются не ему, а отцу. Когда один премьер-министр попросил императора дать его умершему отцу почетный титул, император приказал составить грамоту, в
