нескольких лиц, относительно которых нельзя абсолютно определить, кто из них превосходит всех остальных, избирается и назначается на должность и уполномочивается ведать публичными делами одно лицо, это установление связи между индивидуумом и должностью как двумя всегда друг для друга случайными сторонами, представляет собою прерогативу князя, как решающей и суверенной государственной власти.
§ 293
Особенные государственные функции, передаваемые монархией ведомствам, составляют часть объективной стороны присущего монарху суверенитета; их определенные различия также даны природой вещей; и точно так же как деятельность ведомств есть исполнение долга, так и исправляемая ими функция есть изъятое из-под власти случайности право.
§ 294
Индивидуум, посредством суверенного акта (§ 292) соединенный с определенной должностью, имеет источником своего дохода как условие этого соединения исполнение им своей обязанности, субстанциальное в его поведении; в качестве результата этого субстанциального образа действий он получает имущество обеспеченное удовлетворение своей особенности (§ 264) и освобождение своего внешнего положения и служебной деятельности от всяких других субъективных зависимостей и влияний.
Примечание. Государство не рассчитывает на службу, зависящую от произвола и каприза (например, на правосудие, отправляемое странствующими рыцарями) именно потому, что такая служба произвольна, зависит от охоты и сохраняет за собою право исполнять дела сообразно субъективным взглядам, а также и право при нежелании не исполнять этих дел и осуществлять субъективные цели. Другой крайностью, противоположной странствующему рыцарю, был бы в отношении государственной службы государственный слуга, который связан со своей должностью лишь по нужде без подлинных обязанностей, а также без прав. – Государственная служба требует, наоборот, пожертвования самостоятельным и капризным удовлетворением субъективных целей, и именно этим дает право находить их в сообразном долгу выполнении служебных дел и только в нем. От этого зависит, с данной стороны, связь между всеобщим интересом и особенным, которая составляет понятие и внутреннюю крепость государства (§ 260). Точно так же должностное отношение не есть договорное отношение (§ 75), хотя здесь и имеется налицо двойное согласие и предоставление с обеих сторон. Назначенный на должность не приглашается оказать единичную, случайную услугу, подобно мандатарию, а вкладывает главный интерес своего духовного и особенного существования в это отношение. Точно так же то, что он должен предоставлять и что ему доверено, не есть внешний по своему качеству, лишь особенный предмет. Ценность такого предмета, в качестве некоего внутреннего, отлична от его внешности и еще не терпит ущерба при непредоставлении стипулированного (§ 77). То, что должен предоставлять находящийся на государственной службе, представляет собою ценность, само по себе, непосредственно. Нарушение права посредством бездеятельности, непредоставления или положительного нарушения (несовместимые со службой действия, а как первое, так и второе суть такого рода действия) есть поэтому нарушение самого всеобщего содержания (ср. § 95 – отрицательное бесконечное суждение) и вследствие этого есть проступок или даже преступление. – Посредством обеспеченного удовлетворения особенной потребности устраняется внешняя нужда, которая может соблазнить искать средств для удовлетворения этих потребностей способами, идущими в разрез со служебной деятельностью и долгом. Во всеобщей государственной власти те, которым поручено вести ее дела, находят защиту от другой субъективной стороны, от частных страстей управляемых, их частных интересов и т.п., которые терпят ущерб от выдвигаемого против них всеобщего,
§ 295
Обеспечение государства и управляемых против злоупотребления властью со стороны ведомств и их чиновников заключается, с одной стороны, непосредственно в их иерархии и ответственности и, с другой стороны, в правах общин, корпораций, посредством которых сами собой ставятся помехи примешиванию субъективного произвола в доверенную чиновнику власть, и контроль сверху, оказывающийся недостаточным по отношению к отдельным случаям такого или другого обращения, дополняется контролем снизу.
Примечание. В обращении и культурности чиновников мы находим ту точку, в которой законы и решения правительства затрагивают единичность и проявляют свою силу в действительности. Это, следовательно, – то место, от которого зависит довольство граждан и их доверие к правительству, так же как и полное осуществление или слабое выполнение и расстройство планов последнего; эта зависимость получается здесь потому, что чувство и умонастроение могут придавать способу и характеру исполнения такое же высокое значение, как и самому содержанию долженствующего быть выполненным, а между тем уже само это содержание может иметь в себе нечто обременительное. Непосредственный и личный характер этого затрогивания является причиной того, что с этой стороны контроль сверху менее полно достигает своей цели; этот контроль может еще встретить помеху в общем интересе чиновников как сословия, солидарно объединяющегося против подчиненных, равно как и против высшего начальства, и устранение этих помех, в особенности, при наличии учреждений еще несовершенных, также и в других отношениях требует высшего вмешательства суверена и оправдывает таковое, как это сделал, например, Фридрих II в пресловутом столкновении между Мюллером и Арнольдом.
§ 296
Но превращение бесстрастности, законности и мягкого обращения в обычай находится в связи частью с непосредственной нравственной и умственной культурой, которая представляет собою духовный противовес тому элементу механического, который имеется в изучении так называемых наук о предметах этих сфер, в требуемой привычке к делам, в действительной работе и т.д. Частью же размеры государства являются главным моментом, благодаря которому уменьшается удельный вес семейных и других частных связей, и становятся менее сильными, а потому также и менее острыми месть, вражда и другие подобного рода страсти. При занятии в крупных государствах крупными интересами сами собою отмирают эти субъективные стороны, и создается привычка к всеобщим интересам, взглядам и делам.
§ 297
Члены правительства и государственные чиновники представляют собою главную составную часть среднего сословия, в котором пребывает развитой ум и правовое сознание народной массы. Оно не принимает изолированного положения аристократии, образованность и умение не превращаются у него в средство произвола и господства благодаря воздействию учреждений, суверенитета сверху вниз и воздействию прав корпораций снизу вверх.
Примечание. Так, например, в былые времена отправление правосудия, объект которого представляет собою личный интерес всех индивидуумов, превратилось в орудие наживы и господства благодаря тому, что знание права было закутано в тумане учености и чужого языка, а знание судопроизводства – в запутанном формализме.
Прибавление. Среднее сословие, к которому принадлежат государственные чиновники, представляет собою средоточие государственного сознания и наиболее выдающейся образованности. Поэтому оно и является главной его опорой в отношении законности и интеллигентности. Государство, в котором нет среднего сословия, еще не стоит поэтому на высокой ступени. Такова, например, Россия, в ко торой есть одна масса – крепостная и другая – правящая. Образование такого среднего сословия составляет один из важнейших интересов государства, но это сословие может образоваться лишь в такой организации, какой является та, которую мы описали выше, а именно, тогда, когда известные особенные круги, сравнительно независимые, обладают известными правами, и имеется чиновничий мир, произвол которого терпит крушение, натыкаясь на сопротивление таких обладающих правами кругов. Действование согласно всеобщему праву и привычка к такому действованию являются результатом противоположности, которую образуют сами по себе самостоятельные круги.
с) Законодательная власть
§ 298
Законодательная власть имеет отношение к законам как таковым, поскольку они нуждаются в дальнейшем определении, и к совершенно всеобщим по своему содержанию внутренним делам. Эта власть сама есть часть государственного устройства, которое является ее предпосылкой и постольку лежит в себе и для себя вне области ее прямого определения, но она получает свое дальнейшее развитие в усовершенствовании законов и в характере поступательного движения, который носят всеобщие правительственные дела.
Прибавление. Государственный строй должен сам по себе быть той признаваемой прочной почвой, на которой стоит законодательная власть, и законодательство поэтому не должно еще его раньше создать. Государственный строй, следовательно, есть, но вместе с тем он столь же существенно становится, т.е. он прогрессирует в своем формировании. Это поступательное движение есть такого рода изменение, которое невидимо и не носит формы изменения. Если, например, имущества владетельных князей и их семейств в Германии сначала были частными имениями, а затем превратились без борьбы и противодействия в казенные имения, т.е. в государственное имущество, то это произошло потому, что владетельные князья чувствовали потребность в нераздельности имений, требовали от страны и земских чинов гарантий такой нераздельности и таким образом привели к тому, что эти имения по характеру существования имущества должны были войти под общую скобку с такими имениями, право распоряжения которыми принадлежало уже не им одним. Другой пример: император был раньше судьей и переезжал с одного места империи в другое, чтобы отправлять правосудие. Вследствие лишь кажущегося прогресса образованности стало внешним образом необходимо, чтобы император все более и более предоставлял другим эту должность судьи, и таким образом произошел переход судебной власти от личности государя к коллегиям. Дальнейшее развитие некоторого состояния есть таким образом спокойное и незаметное на внешний взгляд движение. По прошествии долгого времени государственный строй радикально меняет свой характер и делается совершенно иным.
§ 299
Эти предметы определяются ближе по отношению к индивидуумам с двух сторон: α) со стороны того, что благодаря государству оказывается им на пользу и β) со стороны того, что они должны дать ему. В первый разряд предметов входят частноправовые законы вообще, нрава общин и корпораций и совершенно всеобщие распоряжения, а косвенно (§ 298) – весь государственный строй. А то, что должно быть дано, может быть определено справедливо и вместе с тем так, чтобы особенные работы, которые отдельное лицо может совершить, и особенные услуги, которые оно может оказать, опосредствовались его произволом, лишь в том случае, если оно будет переведено на деньги как на существующую всеобщую ценность вещей и работ.
Примечание. Что должно быть предметом общего законодательства и что должно быть предоставлено административным властям и регулированию правительства вообще, это, конечно, можно в общем установить так: в первую область входит то, что по содержанию своему совершенно всеобще, определения закона, а во вторую – особенное и способ исполнения. Но вполне определенным это различение не является уже потому, что закон, дабы он был законом, а не вообще простой заповедью (как, например, «не убий» ср. примечание к § 140), должен быть определенным внутри себя, но чем он определеннее, тем больше его содержание приближается к тому, чтобы быть пригодным к исполнению таким, каков он есть. Но вместе с тем столь далеко идущая определенность сообщила бы законам эмпирическую сторону, которая должна была бы подвергаться видоизменениям при действительном исполнении, что нарушило бы характер законов. Само органическое единство государственных властей приводит к тому, что один и тот же дух и устанавливает всеобщее и сообщает ему его определенную действительность, выполняет его. – На первый взгляд может показаться странным то, что от многочисленных умений, владений, деятельностей, талантов и заключающихся в них бесконечно многообразных живых достояний, связанных вместе
