оказалось, одно и то же) отдельно уже были рассмотрены; однако это рассмотрение было в большей степени субъективной рефлексией или субъективной абстракцией. Но понятие само есть это абстрагирование; противопоставление его определений друг другу — это акт его собственного определения. Суждение есть это полагание определенных понятий самим же понятием.

Акт суждения (das Urteilen) есть поэтому другая функция, чем постижение в понятии (das Begreifen) или, вернее, другая функция понятия, поскольку он есть акт определения (das Bestimmen) понятия самим собой, и дальнейший переход суждения к разным видам суждения есть это дальнейшее определение понятия. Какие имеются определенные понятия и каким образом эти его определения вытекают с необходимостью — это должно обнаружиться в суждении.

Поэтому суждение может быть названо ближайшей реализацией понятия, поскольку реальность вообще означает вступление в наличное бытие как в определенное бытие. При ближайшем рассмотрении природа этой реализации оказалась такой, что, во-первых, моменты понятия благодаря его рефлексии-в-себя или его единичности суть самостоятельные тотальности, но, во-вторых, единство понятия дано как их соотношение. Рефлектированные в себя определения — это определенные тотальности и по существу своему в безразличном, ни с чем другим не соотносящемся пребывании, и через опосредствование друг другом. Сам акт определения есть тотальность, лишь поскольку он содержит эти тотальности и их соотношение. Эта тотальность и есть суждение. — Оно, следовательно, содержит, во-первых, две самостоятельные [стороны ], которые называют субъектом и предикатом. Что такое каждый из них, этого пока что нельзя, собственно говоря, сказать; они еще неопределенны, ведь только суждение должно их определить. Так как суждение есть понятие как определенное понятие, то имеется лишь в общем виде то различие между ними, что суждение содержит определенное понятие в противоположность еще неопределенному понятию. Следовательно, субъект в противопложность предикату можно принять прежде всего за единичное в противоположность всеобщему, или же за особенное в противоположность всеобщему, или за единичное в противоположность особенному, поскольку они вообще противостоят друг другу лишь как более определенное и более всеобщее (Allgemeinere).

Поэтому для обозначения определений суждения подобает и нужно пользоваться этими именами субъект и предикат. В качестве имен они нечто неопределенное, что еще только должно получить свое определение, и поэтому они не более как имена. Сами определения понятия нельзя было бы применять для [обозначения] этих двух сторон суждения отчасти по этой причине, отчасти же и еще в большей мере потому, что по своей природе определение понятия не должно быть чем-то абстрактным и неподвижным, а должно иметь свое противоположное определение внутри себя и полагать его в себе; так как стороны суждения -сами понятия, следовательно, суть тотальность его определении, то они должны пройти и выявить в себе самих (в абстрактной ли или конкретной форме) все эти определения. А для того чтобы при таком изменении их определения можно было все же фиксировать стороны суждения в общем виде, лучше всего пользоваться названиями, сохраняющими в этом изменении постоянство -Но название противостоит сути (Sache) или понятию; это различение имеет место в самом суждении, как таковом. Так как субъект выражает вообще определенное и потому большей частью непосредственно сущее (Seiende), а предикат-всеобщее, сущность или понятие, то субъект, как таковой, есть, во-первых, лишь некоторый род имени, ведь то, что он есть, выражает лишь предикат, содержащий бытие в смысле понятия. «Что есть это» или «что это есть за растение?» и т. д. Под бытием, о котором [здесь] спрашивают, часто понимают лишь имя, и, узнав это имя считают себя удовлетворенными и уже знают, что такое есть эта суть вещи (Sache). Это бытие в смысле субъекта. Но понятие 2′ или по крайней мере сущность и всеобщее вообще дается лишь предикатом, и о нем ставится вопрос в суждении (im Sinne des Urteils). — Бог, дух, природа -или что бы там ни было — в качестве субъекта суждения есть поэтому только лишь имя- что есть такого рода субъект по понятию, — это дано лишь в предикате. Если ищут, какой предикат присущ такому субъекту, то в основании суждения об этом должно было бы уже лежать какое-то понятие; но понятие высказывается лишь самим предикатом. Поэтому предполагаемое значение субъекта есть, собственно, только представление, которое приводит к объяснению имен, причем то, что разумеют или не разумеют под тем или иным именем, есть нечто случайное и исторический (historisches) факт. Поэтому столь многочисленные споры о том, присущ или нет данному субъекту тот или иной предикат, — это не более как споры о словах, ибо они исходят из указанной формы; лежащее в основании (subjectum, hypokeimenon) есть еще не более как имя.

Теперь нам нужно рассмотреть подробнее, как, во-вторых, определено соотношение субъекта и предиката в суждении и как прежде всего именно этим определены они сами. Суждение имеет вообще своими сторонами тотальности, которые даны прежде всего как по существу своему самостоятельные. Поэтому единство понятия есть еще только некоторое соотношение самостоятельных [моментов], еще не конкретное, возвратившееся из этой реальности в себя, наполненное единство, а такое единство, вне которого они пребывают как не снятые в нем крайние члены. — Рассмотрение суждения может исходить либо из первоначального единства понятия, либо из самостоятельности крайних членов. Суждение есть расщепление понятия самим понятием; это единство есть поэтому то, на основании чего рассматривается суждение в соответствии с его истинной объективностью. Суждение есть в этом смысле первоначальное разделение (Teilung) первоначально единого. Слово Urteil [суждение ] указывает тем самым на то, что суждение есть в себе и для себя. Но что понятие дано в суждении как явление, поскольку его моменты достигли в суждении самостоятельности, — этой внешней стороны (Seite der Auperlichkeit) больше придерживается представление.

Согласно этому субъективному способу рассмотрения субъект и предикат рассматриваются поэтому каждый вне другого как нечто само по себе готовое: субъект — как предмет, который существовал бы и в том случае, если бы у него не было данного предиката, а предикат — как всеобщее определение, которое имелось бы и в том случае, если бы оно не было присуще этому субъекту. С актом суждения, стало быть, связана рефлексия относительно того, можно ли и должно ли тот или иной имеющийся в голове предикат приписывать предмету, который существует вне ее, сам по себе; сам акт суждения состоит в том, что лишь посредством него предикат связывается с субъектом, так что, если бы не было этой связи, то субъект и предикат оставались бы, каждый сам по себе, тем, что они есть: первый — существующим предметом, а второй представлением в голове. — Но предикат, приписываемый субъекту, должен быть также и присущ ему, т. е. должен быть в себе и для себя тождествен с ним. Этим значением приписывания субъективный смысл акта суждения и безразличное внешнее пребывание (Bestehen) субъекта и предиката вновь снимаются; «это действие есть хорошее»; связка «есть» указывает на то, что предикат принадлежит к бытию субъекта, а не приводится лишь во внешнюю связь с ним. В грамматическом смысле это субъективное отношение, при котором исходят из безразличной, внешней связи (Ausserlichkeit) субъекта и предиката, полностью сохраняет свою силу; ведь здесь внешне связывается не что иное, как слова. По этому поводу можно также заметить, что хотя предложение и имеет субъект и предикат в грамматическом смысле, но это еще не значит, что оно обязательно есть суждение. Для суждения требуется, чтобы предикат находился к субъекту в отношении определений понятия,, следовательно, как некоторое всеобщее к некоторому особенному или единичному. Если то, что высказывается о единичном субъекте, само лишь нечто единичное, то это простое предложение. Например, «Аристотель умер на 73-м году своей жизни, в 4-м году 115-й Олимпиады» есть простое предложение, а не суждение. В нем было бы нечто от суждения только в том случае, если бы одно из обстоятельств — время ли смерти или возраст этого философа — подвергалось сомнению, но по какой-то причине отстаивались бы приведенные цифры. Ибо в таком случае их брали бы как нечто всеобщее, как существующее и без указанного определенного содержания смерти Аристотеля, как наполненное другим [содержанием ] или же как пустое время. Подобным же образом известие «мой друг N умер» есть предложение; оно было бы суждением лишь в том случае, если бы возник вопрос, действительная ли это смерть или лишь мнимая.

Если суждение обычно объясняется так, что оно есть соединение двух понятий, то для внешней связки можно, пожалуй, сохранить неопределенное выражение «соединение» и признать, далее, что соединяемые члены по крайней мере должны быть понятиями. Но вообще это объяснение в высшей степени поверхностно, и дело не только в том, что, например, в дизъюнктивном суждении соединено более двух так называемых понятий, а скорее в том, что объяснение значительно лучше, чем то, что подлежит объяснению; ведь то, что [здесь ] имеется в виду, вообще не есть понятия и едва ли даже определения понятия, а в сущности говоря лишь определения представления. При рассмотрении понятия вообще и определенного понятия было уже отмечено, что то, чему обычно дается это название, никоим образом не заслуживает названия понятия; а если так, то откуда же в суждении могут взяться понятия? Главное в указанном объяснении — это то, что оно упускает из виду самое суть суждения, а именно различие его определений, и еще в меньшей степени оно принимает во внимание отношение суждения к понятию.

Что касается дальнейшего определения субъекта и предиката, то уже было указано, что они, собственно говоря, должны получить свое определение именно лишь в суждении. Поскольку суждение есть положенная определенность понятия, указанные различия ей присущи непосредственно и абстрактно как единичность и всеобщность. — Поскольку же суждение есть вообще наличное бытие или инобытие понятия, еще не возвратившегося к тому единству, благодаря которому оно дано как понятие, [здесь ] выступает и чуждая понятия определенность противоположность бытия и рефлексии или в-себе-бытия. Но так как понятие составляет существенное основание суждения, то указанные определения по крайней мере столь безразличны, что, поскольку одно из них присуще субъекту, а другое — предикату, имеет место и обратное отношение. Субъект как единичное являет себя прежде всего как сущее или для-себя-сущее согласно определенной определенности единичного, — как действительный предмет, хотя бы он и был лишь предметом в представлении, — как, например, храбрость, право, соответствие и т. п. — предмет, о котором судят; напротив, предикат как всеобщее являет себя как эта рефлексия о предмете [суждения ] или же, вернее, как