определенность вещей по форме, и по содержанию в сознание, то, согласно этой точке зрения, от меня, от субъекта, зависит то, то я вижу листья дерева не черными, а зелеными, вижу солнце круглым, а не четырехугольным, что для моего вкуса сахар сладок, а не горек, что первый и второй удар часов я определяю как последовательные, а не как рядоположные, что я не определяю первый удар ни как причину, ни как действие второго удара и т. д. — Этому резкому изложению субъективного идеализма непосредственно противоречит сознание свободы, согласно которому я знаю себя скорее как общее и неопределенное, отделяю от себя указанные многообразные и необходимые определения и познаю их как нечто внешнее для меня, присущее лишь вещам. — «Я» в этом сознании своей свободы есть для себя то истинное, рефлектированное в себя тождество, которым, по указанному учению, служит вещь-в-себе. — В другом месте я показал, что этот трансцендентальный идеализм не идет дальше ограничения «Я» объектом и вообще не выходит за пределы конечного мира, а меняет только форму предела, остающегося для него чем-то абсолютным, так как он лишь переводит его из объективного образа в субъективный и то, что обыденное сознание знает как многообразие и изменение, относящееся лишь к внешним для этого сознания вещам, превращает в определенности «Я» и совершающуюся в «Я» как в вещи бурную смену этих определенностей. — Теперь же, в данных рассуждениях, противостоят друг другу лишь вещь-в-себе и рефлексия, прежде всего внешняя ей; рефлексия еще не определила себя как сознание, равно как и вещь-в-себе еще не определила себя как «Я». Из природы вещи-в-себе и внешней рефлексии вытекает, что само это внешнее определяет себя как вещь-в-себе или, наоборот, становится собственным определением указанной выше первой вещи-в-себе. Главный же недостаток точки зрения, на которой стоит указанная философия, состоит в том, что она упорно держится абстрактной вещи-в-себе как некоего последнего определения и противопоставляет вещи-в-себе рефлексию или определенность и многообразие свойств, между тем как на самом деле вещь-в-себе имеет по существу своему эту внешнюю рефлексию в самой себе и определяет себя как вещь, наделенную собственными определениями, свойствами, благодаря чему абстракция вещи — быть чистой вещью-в-себе — оказывается неистинным определением.
с) Взаимодействие вещей (Die Wechselwirkung der Dinge)
Вещь-в-себе имеет существенное существование (existiert wesentlich); внешняя непосредственность и определенность принадлежат к ее в-себе-бытию или к ее рефлексии-в-себя. Вещь-в-себе есть поэтому вещь, обладающая свойствами, и поэтому имеется много вещей, отличающихся друг от друга не вследствие какого-то чуждого им отношения, а благодаря самим себе. Эти многие разные вещи находятся благодаря своим свойствам в существенном взаимодействии; свойство есть само это взаимоотношение, и вещь — ничто вне этого взаимоотношения; взаимное определение, посредствующее вещей-в-себе, которые должны были бы как крайние члены оставаться безразличными к этому их соотношению, само есть тождественная с собой рефлексия и та самая вещь-в-себе, которой должны были быть указанные крайние члены. Тем самым вещность низведена до формы неопределенного тождества с собой, имеющего свою существенность лишь в своем свойстве. Поэтому если идет речь о вещи или о вещах вообще помимо определенного свойства, то их различие чисто безразличное, количественное различие. Одно и то же, что рассматривается как одна вещь, можно точно так же превращать во многие вещи, иначе говоря, можно рассматривать как многие вещи; это внешнее обособление или соединение. Книга — вещь, и каждый ее лист также вещь, и точно так же каждый кусочек ее листов и так далее до бесконечности. Определенность, благодаря которой какая-то вещь есть лишь эта вещь, заключается исключительно в ее свойствах. Ими она отличается от других вещей, так как свойство — это отрицательная рефлексия и различение; вот почему лишь в своем свойстве, в самой себе вещь имеет свое отличие от других вещей. Свойство — это рефлектированное в себя различие, в силу которого вещь в своей положенности, т. е. в своем соотношении с иным, безразлична в то же время к иному и к своему соотношению. Поэтому на долю вещи без ее свойств остается только абстрактное в-себе-бытие, несущественный охват и внешнее скопление. Истинное в-себе-бытие — это в-себе-бытие в своей положенности; положен-ность и есть само свойство. Тем самым вещность перешла в свойство.
Вещь должна была бы относиться к свойству как в-себе-сущий крайний член, а свойство должно было бы составлять середину между находящимися в соотношении вещами. Однако это соотношение есть то, в чем вещи как отталкивающаяся от самой себя рефлексия встречаются друг с другом и в чем они различены и соотнесены. Это их различие и их соотношение есть одна и та же их рефлексия и одна и та же их непрерывность. Сами вещи, стало быть, имеются лишь в этой непрерывности, которая есть свойство, и исчезают как такие устойчивые крайние члены, которые имели бы существование вне этого свойства.
Свойство, которое должно было бы составлять соотношение самостоятельных крайних членов, поэтому само самостоятельно. Вещи же — это несущественное. Они нечто существенное лишь как рефлексия, которая соотносится с собой, различая самое себя; но это — свойство. Следовательно, свойство — это не то, что снято в вещи, или просто ее момент; нет, вещь есть на самом деле лишь упомянутый выше несущественный охват, который, правда, есть отрицательное единство, но лишь подобное «одному» [всякого ] нечто, а именно непосредственное «одно». Если выше вещь была определена как несущественный охват в том смысле, что ее сделала таковым внешняя абстракция, опускающая ее свойство, то теперь эта абстракция достигнута самим переходом вещи-в-себе в свойство, но с обратным смыслом, так что при первом абстрагировании абстрактная вещь без ее свойства еще мнится как существенное (das Wesentliche), а свойство — как внешнее определение, то здесь вещь, как таковая, определяет себя через самое себя как безразличная внешняя форма свойства. — Свойство, стало быть, свободно теперь от неопределенного и бессильного сочетания, которым служит «одно» вещи; свойство — это то, что составляет устойчивость вещи, оно самостоятельная материя. — Будучи простой непрерывностью самой себя, материя имеет в самой себе форму прежде всего лишь как разность; поэтому имеются многообразные такого рода самостоятельные материи, и вещь состоит из них.
В. УСТОЙЧИВОЕ НАЛИЧИЕ ВЕЩИ ИЗ МАТЕРИЙ (DAS BESTEHEN DES DINGS AUS MATERIEN)
Переход свойства в какую-то материю или в какое-то самостоятельное вещество — это тот известный переход, который совершает применительно к чувствительной материи химия, пытаясь представить свойства — цвет, запах, вкус и т. д. — как вещества света, цвета, пахучести, кислое, горькое и т. д. или же просто предполагая другие вещества, например теплород, электрическую, магнетическую материю, причем химия убеждена, что тем самым она по-настоящему владеет этими свойствами. — Столь же общеизвестно выражение, что вещи состоят (bestehen) из разных материй или веществ. При этом остерегаются называть эти материи или вещества вещами, хотя соглашаются, что, например, пигмент есть вещь; но мне неизвестно, чтобы, например, называли вещами также светород, теплород или электрическую материю и т. д. Различают вещи и их составные части, не указывая точно, суть ли составные части также вещи и в какой мере они вещи или, скажем, лишь полувещи; но во всяком случае они существующее вообще.
Необходимость переходить от свойств к материям или признать, что свойства — поистине материи, следовала из того, что они существенное и тем самым истинно самостоятельное в вещах. — В то же время, однако, рефлексия свойства в себя составляет лишь одну сторону всей рефлексии, а именно снятие различия и непрерывность самого себя, присущую свойству, которое должно было быть существованием для иного. Поэтому вещность как отрицательная рефлексия в себя и отталкивающееся от иного различение низведена до несущественного момента; но тем самым этот момент — в то же время определяется далее. Этот отрицательный момент, во-первых, сохранился; ведь свойство приобрело непрерывность самого себя и стало самостоятельной материей лишь постольку, поскольку различие вещей сняло себя; следовательно, непрерывность перехода свойства в инобытие сама содержит момент отрицательного, и самостоятельность свойства как это отрицательное единство есть в то же время восстановленное нечто вещности, отрицательная самостоятельность в противоположность положительной самостоятельности вещества. Во-вторых, вещь тем самым из своей неопределенности развилась до полной определенности. Как вещь в себе она абстрактное тождество, просто отрицательное существование, иными словами, существование, определенное как то, что неопределенно; затем она определена своими свойствами, которыми она должна отличаться от других вещей; но так как она скорее сливается с другими (kontinuierlich mit andern) благодаря свойству, то это неполное различие снимается; вещь благодаря этому возвратилась в себя и теперь определена как определенная; она определена в себе, или есть эта вещь.
Но в-третьих, хотя это возвращение в себя и есть соотносящееся с собой определение, однако оно в то же время несущественно; имеющее непрерывность самой себя устойчивое наличие (Bestehen) составляет самостоятельную материю, в которой различие вещей, их в себе и для себя сущая определенность, снято и есть нечто внешнее. Следовательно, вещь как эта вещь хотя и есть полная определенность, но это есть определенность в стихии несущественности.
Если рассматривать сказанное со стороны движения свойства, то оно явствует из следующего. Свойство есть не только внешнее определение, но и в себе сущее существование. Это единство внешности и существенности, так как в нем содержится рефлексия-в-себя и рефлексия в иное, отталкивает себя от самого себя и есть, с одной стороны, определение как простое, тождественно соотносящееся с собой самостоятельное, в котором отрицательное единство, «одно» вещи, есть нечто снятое, а с другой — оно есть это определение по отношению к иному, но также как рефлектированное в себя, определенное в себе «одно»; оно есть, таким образом, [с одной стороны], материи, а [с другой]-эта вещь. Это оба момента тождественной с собой внешности или рефлектированного в себя свойства. — Свойство было тем, чем должны были различаться вещи; так как теперь оно освободилось от этой своей отрицательной стороны, от того, чтобы быть присущим чему-то иному, то тем самым и вещь избавлена от того, чтобы быть определенной другими вещами, и возвратилась в себя из соотношения с иным; но в то же время она лишь вещь-в-себе, ставшая для себя иным (das sich Anderes), так как многообразные свойства со своей стороны стали самостоятельными, и, следовательно, их отрицательное соотношение в «одном» вещи стало лишь снятым соотношением; поэтому вещь есть тождественное с собой отрицание лишь в противоположность положительной непрерывности вещества.
«Это» (das Diese) составляет, следовательно, полную определенность вещи в
