идеализованное есть конкретное, истинно сущее, а, с другой, его моменты точно также суть идеализованное, снятое в нем, в действительности же только единое есть конкретное целое, от которого моменты неотделимы.
Под идеализованным подразумевается обыкновенно форма представления, и идеализованным называется то, что вообще есть в моем представлении, или в понятии, или в идее, или в воображении и т. д., так что идеализованным вообще считается воображаемое, — представления, которые не только отличаются от реального, но по существу не должны быть реальным. Действительно дух вообще есть по существу идеалист; в нем, уже когда он ощущает, представляет, еще более, когда он мыслит, понимает, содержание не есть уже так называемое реальное существование; в единстве я такое внешнее бытие остается лишь, как снятое, оно есть для меня; идеализовано во мне. Этот субъективный идеализм, высказывается ли или установляется он, как бессознательный идеализм сознания вообще или как сознательный принцип, относится лишь к форме представления, по которой некоторое содержание есть мое; эта форма в систематическом субъективном идеализме утверждается, как единственно истинная, исключающая форму объективности или реальности, внешнего существования сказанного содержания. Такой идеализм имеет характер формальный, так как он не обращает внимания на содержание представления или мышления, которое (содержание) может при этом оставаться в представлении или мышлении совершенно в своей конечности. С принятием такого идеализма ничто не теряется, как потому что сохраняется реальность этого конечного содержания, существования, наполненного конечностью, так и потому что, поскольку от него отвлекается, в такое содержание само по себе ничто не должно быть вложено; но с ним ничего и не выигрывается, именно потому что ничто не теряется, так как представление я, дух, остается наполненным тем же содержанием конечности. Противоположность форм субъективности и объективности есть конечно одна из конечностей; но содержание, как оно принято в ощущение, возрение или также в более отвлеченный элемент представления, в мышление, содержит в себе полноту конечности, которая не может быть утрачена при устранении лишь одного рода конечности — формы субъективного и объективного, ни тем менее утратиться сама собою.
Третья глава
В бытии для себя качественное бытие завершается; первое есть бесконечное бытие. Первоначальное бытие лишено определений. Существование есть снятое, но лишь непосредственно снятое бытие; поэтому оно ближайшим образом содержит в себе лишь первое, непосредственное отрицание; при этом бытие, правда, также сохраняется, и оба (оно и отрицание его) соединяются в существовании в простое единство, но именно потому они сами в себе еще неравны, и их единство еще не положено. Поэтому существование есть сфера различия, двойственности, область конечности. Его определенность есть определенность, как таковая, относительная, не абсолютная определенность. В бытии же для себя различие между бытием и определенностью или отрицанием положено и уравнено; качество, инобытие, граница так же, как реальность, бытие в себе, долженствование и т. д., суть несовершенные образования отрицания в бытии, в которых различие того и другого еще упраздняется. Но поскольку в конечности отрицание переходит в бесконечность, в положенное отрицание отрицания, то оно есть простое отношение к себе, следовательно, в нем самом приравнение с бытием, — абсолютная определенность.
Бытие для себя есть, во-первых, непосредственно сущее для себя, одно (Eins).
Во-вторых, одно переходит во множество одних — отталкивание; каковое инобытие одного снимается в его идеализации, — притяжение.
В-третьих, оно есть взаимное определение отталкивания и притяжения, в котором они уравновешиваются, и качество, достигающее в бытии для себя своего завершения, переходит в количество.
A. Бытие для себя, как таковое
Получилось общее понятие бытия для себя. Является по-видимому лишь надобность показать, что этому понятию соответствует известное представление, которое мы соединяем с выражением бытие для себя, дабы было оправдано употребление этого выражения для сказанного понятия. И так действительно кажется; мы говорим, что нечто есть для себя, в том смысле, что поскольку оно, как инобытие, снимает свое отношение к другому и общение с ним, они отражаются назад, от них отвлекается. Другое есть для него лишь снятое, ставшее его моментом; бытие для себя состоит в таком выходе за свой предел, за свое понятие, чтобы стать в качестве такого отрицания бесконечным возвращением к себе. Сознание, как таковое, уже содержит в себе определение бытия для себя, так как оно представляет себе предмет, который оно ощущает, имеет в своем воззрении и т. д., т. е. имеет его содержание в нем, как нечто таким образом идеализованное; в самом акте своего воззрения, вообще в своей связи с своим отрицанием, с другим, оно остается при самом себе. Бытие для себя есть полемическое, отрицательное отношение к ограничивающему другому и через его отрицание рефлектирование в себя; как бы наряду с этим возвращением сознания в себя и идеализациею предмета сохраняется также его реальность, так как он вместе с тем познается, как внешнее существование. Сознание есть таким образом являющееся или иначе есть двойственность, состоящая в том, что оно с одной стороны знает о другом внешнем для него предмете, а с другой стороны есть бытие для себя, имеет в себе этот предмет идеализованным, есть не только при этом другом, но с тем вместе и при себе самом. Напротив самосознание есть бытие для себя, как осуществленное и положенное; сторона отношения к другому, к внешнему предмету, в нем совершенно устранена. Самосознание есть таким образом ближайший пример наличности бесконечности, — правда все еще отвлеченной бесконечности, которая однако вместе с тем имеет совсем иное конкретное определение, чем бытие для себя вообще, бесконечности которой свойственна еще совершенно лишь качественная определенность.
а. Существование и бытие для себя
Бытие для себя, как уже было упомянуто, есть бесконечность, совпавшая в простое бытие; оно есть существование, поскольку отрицательная природа бесконечности, которая есть отрицание отрицания, в положенной уже теперь форме непосредственности бытия есть лишь отрицание вообще, простая качественная определенность. Бытие в той определенности, в которой оно есть существование, должно быть однако вместе с тем отличаемо от самого бытия для себя, поскольку определенность последнего есть то бесконечное; но тем не менее существование есть вместе с тем момент самого бытия для себя, ибо последнее во всяком случае содержит в себе и причастное отрицанию бытие. Таким образом определенность, которая в существовании, как таковом, есть другое и бытие для другого, возвращена в бесконечное единство бытия для себя, и момент существования присущ бытию для себя, как бытие для одного.
b. Бытие для одного
Этот момент показывает, каким образом конечное осуществляется в его единстве с бесконечным или идеализуется. Бытие для себя содержит отрицание не в себе, как определенность или границу, а также не как отношение к некоторому иному относительно него существованию. Но хотя этот момент обозначен, как бытие для одного, нет еще ничего, для чего он был бы, нет самого одного, момент которого он составлял бы. Действительно это одно еще не фиксировано в бытии для себя; то, для чего было бы нечто (а здесь нет никакого нечто), то, что вообще должно быть другою стороною, есть равным образом момент, есть само только бытие для одного, а еще не одно. Таким образом дана еще неразличимость двух сторон, которые могли бы быть перед нами в бытии для одного; оказывается одно бытие для другого, и так как оно есть одно бытие для другого, то последнее есть также только бытие для одного; оказывается лишь одна идеализация того, для чего или в чем должна быть определенность, как момент, и того, что должно быть в нем моментом. Таким образом бытие для одного и бытие для себя не составляют по истине противоположных определенностей. Поскольку возникает на мгновение различие, и поскольку здесь говорится о некотором сущем для себя, последнее, как снятие инобытия, само относится к себе, как к снятому другому, т. е. есть для одного; в своем другом оно относится лишь к себе. Идеализованное есть необходимо для одного, но не для другого; одно, для которого оно есть, есть лишь оно само. Таким образом я, вообще дух или Бог, идеализованы, поколику они бесконечны; но в своей идеализации, как сущие для себя, они не отличны от того, что есть для одного. Ибо в последнем случае они были бы лишь непосредственным или точнее существованием или бытием для другого, ибо то, что было бы для них, было бы не они сами, а другое, если бы момент — быть для одного — принадлежал не им. Поэтому Бог есть для Себя, поскольку Он есть то, что есть для Него.
Таким образом бытие для себя и бытие для одного суть не различные значения идеализации, а ее существенные, нераздельные моменты.
Примечание. Кажущееся сначала странным выражение нашего языка[18 — Речь идет здесь о немецком языке, так как в русском языке нет такой двусмысленности выражения. Прим. перев.] при вопросе о качестве, что за вещь есть нечто (was für ein Ding Etwas sey), выдвигает рассматриваемый здесь момент в его рефлексии в себя. Это выражение по происхождению своему идеалистично, так как тут не спрашивается, что такое эта вещь А есть для другой вещи В, что такое этот человек есть для другого человека, но что это за вещь, что за человек (was diess für ein Ding, für ein Mensch ist); так, что это бытие для одного вместе возвращается в самую эту вещь, в самого этого человека, что то, что есть, и то, для чего оно есть, одно и то же, — тожество, каким должна считаться также и идеализация.
Идеализация присуща ближайшим образом снятым определениям, как отличным от того, в чем они сняты, и что, напротив, должно быть признаваемо реальным. Но таким образом идеализованное снова есть один из моментов, а реальное — другой; однако идеализация состоит в том, что оба определения одинаково суть для одного и считаются за одно, каковая одна идеализация тем самым есть неразличимая реальность. В этом смысле самосознание, дух, Бог суть идеализованное, как бесконечное отношение только к себе; я есть для я, оба они суть одно и то же, я правда названо дважды, но каждое из этих двух есть лишь для одного, идеализовано; дух есть лишь для духа, Бог лишь для Бога, и лишь это единство есть Бог, Бог, как дух. Но самосознание, как сознание, вступает в различие себя и своего другого, или своей идеализации, в которой оно есть представляющее, и своей реальности, поскольку его представление имеет определенное содержание, обладающее еще тою стороною, что оно познается, как неснятое отрицательное, как существование. Тем не менее называть мысль, дух, Бога только идеализованным значит стоять на той точке зрения, на которой конечное существование считается реальным, а
