которого оно определяется, лишь как сущее в себе, а не как сущее для себя абсолютное. Иначе говоря, это есть внешняя рефлексия, которая останавливается на том, что специфически различное в себе или в абсолютном есть одно и то же, что его различение есть лишь безразличное, не различение по себе. Здесь не хватает только того, чтобы эта рефлексия была не внешнею рефлексиею мыслящего субъективного сознания, но собственным определением, различение — было снятым в этом единстве, которое оказывается абсолютною отрицательностью, безразличием к себе самому, к своему собственному безразличию, равно как и к своему инобытию.
Но это снятие определения безразличия выяснилось уже ранее; оно в развитии своего положения оказалось со всех сторон противоречием. В себе оно есть полнота, в которой все определения бытия сняты и содержатся; таким образом, оно есть основа, но лишь в одностороннем определении бытия в себе, и потому его различение, количественная разница и обратное отношение его факторов, внешни. Как такое противоречие самому себе и своей определенности, своего сущего в себе определения и своей положенной определенности, оно есть отрицательная полнота, определенности которой и тем самым ее односторонность, как основы, ее бытие в себе, снимаются в них самих. Положенная поэтому, как то, что безразличие есть в действительности, оно есть простое и бесконечное отрицательное отношение к себе, несовместимость с самим собою, отталкивание себя от себя самого. Его определение и развитие этого определения не есть переход, ниже внешнее изменение или выступление в нем определений, но его собственное отношение к себе, которое есть отрицание себя самого, своего бытия в себе.
Но определения, как оттолкнутые таким образом от себя, не принадлежат, однако, сами себе, выступают не как самостоятельные или внешние, а как моменты, — во-первых, как принадлежащие сущему в себе единству, не отброшенные им, а носимые им, как субстратом, и лишь им наполненные; а во-вторых, как определения, имманентные сущему для себя единству лишь через их отталкивание от себя. Вместо того, чтобы быть сущими, как в сфере бытия вообще, они суть теперь только положенные только с определением и значением — быть относимыми к их единству, стало быть, к их другому, их отрицанию, — быть отмеченными этою своею относительностью.
Тем самым бытие вообще и бытие или непосредственность различаемых определенностей исчезают так же, и как бытие в себе, и бытием оказывается единство, непосредственно предположенная полнота, как лишь простое отношение к себе, опосредованное через снятие этого предположения; эта предполагаемость и это непосредственное бытие сами суть лишь момент их отталкивания, которое есть только первоначальная самостоятельность и тожество с собою, происходящее бесконечное совпадение с собою. Таким образом, бытие определяется, как сущность, как ставшее через снятие бытия простым бытием с собою.
Примечания
1
Плеханов. Сочинения, т. VII, стр. 30–31.
2
Ленин. Конспект «Науки Логики» Гегеля.
3
Ленин. О значении воинствующего материализма. «Под знаменем марксизма», 1922 г., № 3.
4
Этот переход не есть переход самого качества в другое качество, ибо на данной ступени развития мысли качество совпадает с бытием, т. е. есть неизменная принадлежность нечто; переход же происходит лишь в понятии. Этим отличается качественная бесконечность от количественной, состоящей в изменении самого количества.
5
Правда, у Гегеля развитие понятия сущности приводит и к понятию вещи в себе. Но это понятие есть у Гегеля пустая отвлеченность от всякого определения: «отвлеченность вещи, как чистой вещи в себе, оказалась ложным определением».
6
Положенным в отличие от непосредственного Гегель называет вытекающее из понятия.
7
Феноменология духа, предисловие к первому изданию. Собственное развитие сказанного есть познание метода и имеет свое место в самой логике.
8
(Бамберг и Вюрцбург у Гебгарда 1807). Это название во втором издании [Помещенном во втором томе настоящего издания сочинений Гегеля. — Прим. изд.], имеющим выйти в свет к следующей пасхе, будет уже исключено. Вместо упомянутой далее предположенной второй части, долженствовавшей заключать в себе все прочие философские науки, я выпустил после того в свет энциклопедию философских наук, вышедшую в прошлом году третьим изданием (примечание ко второму изданию).
9
Впоследствии же и к другим конкретным предметам resp. частям философии.
10
Я припомню, что в этом сочинении я потому часто принимаю во внимание философию Канта (что многим может показаться излишним), что она, как бы ни смотрели в иных местах, а также и в этом сочинении, на ее ближайшие определения, равно как на отдельные части ее изложения, составляет основу и исходный пункт новейшей немецкой философии, и что эта ее заслуга, какой бы критике ее ни подвергали, остается за нею непререкаемо. Ее еще и потому приходится часто принимать во внимание в объективной логике, что она близко касается важных определенных сторон логического, между тем как позднейшие изложения философии мало обращают на него внимания и отчасти относятся к нему с грубым — но не остающимся без возмездия — пренебрежением. Наиболее распространенное между нами философствование не идет далее того вывода Канта, что разум не может познать истинного содержания, и что абсолютная истина доступна только вере. Но то, что у Канта есть вывод, оказывается для этого философствования непосредственным началом, и вследствие того отбрасываются предшествующие соображения, из коих получается этот вывод, и которые составляют философское познание. Кантова философия служит таким образом подушкою для лености мысли, успокаивающеюся на том, что все уже доказано и завершено. Поэтому для познания и определенного содержания мышления, которых уже нет в этом бесплодном и сухом успокоении, следует обратиться к упомянутым предшествующим соображением (Канта).
11
Если выражение объективирующее действие я может напомнить о других произведениях духа, напр., о фантазии, то следует заметить, что здесь идет речь об определении предмета, поскольку моменты его содержания не принадлежат чувству и воззрению. Такой предмет есть мысль, и определить его значит отчасти его произвести, отчасти, поскольку он есть нечто предположенное, иметь о нем дальнейшие мысли, развивать его далее посредством мышления.
12
Kants Kritik der r. Vern. 2-te Aufl. стр. 628 и сл.
13
Если разрушится мир, то незыблемыми останутся развалины.
14
Термин «снятие» (Aufheben) будет объяснен ниже. — Прим. перев.
15
Гегель различает «Grenze» и «Schranke», различает, как будет далее видно, довольно неясно. Не гоняясь за особенною точностью, но ввиду потребностей терминологии, я перевожу первый термин через слово «граница», а второй — через слово «предел»; дальше однако в этом отношении указаны в своем месте изъятия. — Прим. перев.
16
Термин «Beschaffenheit» я перевожу словом «состояние», так как оно означает в нечто то, что подвергается изменению (см. далее). Комментатор Гегеля Мэк-Теггерт переводит этот термин словом «модификация» (Mac-Taggart, А commentary on Hegels Logic 1910, § 27 и сл.). — Прим. перев.
17
Идеальное (das Ideale) имеет более широко определенное значение (прекрасного и того, что к нему относится), чем идеализованное (das Ideelle); первое здесь еще не своевременно; поэтому здесь употреблено выражение идеализованное (ideell). В отношении к реальности это различие словоупотребления не имеет места; das Reelle и das Reale значит приблизительно одно и то же. Подчеркивать оттенки эти в выражении одного в отличие от другого не представляет интереса.
18
Речь идет здесь о немецком языке, так как в русском языке нет такой двусмысленности выражения. Прим. перев.
19
Количество понимается нами двояко, отвлеченно и поверхностно, так как мы его воображаем; или как субстанция, что может быть сделано только интеллектом. Если мы достигаем количества, как оно дается воображением, что делается нами обычно и легче, то оно признается конечным, делимым и состоящим из частей: если же постигаем его само, посредством интеллекта, как субстанцию, что очень трудно, то оно признает бесконечным, единым и нераздельным. Это достаточно ясно для каждого, кто умеет различать между воображением и интеллектом. — Прим. переводч.
20
К излишеству доказательства присоединяется здесь и излишество слов: т. к. при предположении их (т. е. субстанций) сложность есть лишь случайное отношение субстанций.
21
Во второй части логики. — Прим. перев.
22
В примечании к тезису первой космологической антиномии в Критике чистого разума.
23
У Гегеля сказано n:0=0, что конечно, есть описка.
24
Первая часть этого равенства есть xdy+ydx, а вторая xdy+ydx+dxdy, т. е. для того, чтобы было равенство, все же требуется пренебречь членом dxdy, между тем как по доказательству Ньютона он должен сам собою отпасть. — Прим. переводч.
25
Обе точки зрения весьма просто сопоставлены у Лагранжа при применении теории функций к механике, в главе о прямолинейном движении (Théorie des fonct. Р. 3. Ch. I art. 4). Если рассматривать пройденное пространство, как функцию протекшего времени, то получается уравнение x=ft, которое, развитое, как f(t+d), дает ft+df’t+(d/2)f’’t и т. д.
Следовательно, пространство, пройденное в данное время, =df’t+(d/2)f’’t+(d/2*3)f’’’t и т. д. Движение, посредством которого проходится это пространство, говорят нам, есть следовательно, т. е. поскольку аналитическое развитие дает много и именно бесконечно много членов, составленное из различных частичных движений, соответствующие времени пространства которых суть df’t, (d/2)f’’t, (d/2*3)f’’’t и т. д. Первое частичное движение есть известное формально равномерное движение со скоростью f’t, второе — равномерно ускоренное, зависящее от силы ускорения, пропорциональной f’’t. «А так как прочие члены не относятся ни к какому простому известному движению, то нет надобности принимать их в отдельности во внимание, и мы докажем, что от них можно отвлечь в определении движения в начале момента времени». Это и доказывается, но только через сравнение сказанного ряда, члены которого все служили для определения величины пространства, пройденного в данное время, с установленным в art. 3 для падения тел уравнением x=at+bt, в котором даны только эти два члена. Но это уравнение само получило такой вид лишь при предположении объяснения, данного происшедшим через аналитическое развитие членам его; это предположение состоит в том, что равномерно ускоренное движение составлено из формально равномерного, совершающегося с достигнутою в предыдущее время скоростью, и некоторой прибавки (а в s=at), т. е. эмпирического коэффициента, приписываемого силе тяжести; это различение отнюдь не имеет существования или основания в природе вещей, но есть лишь получившее ложный физический смысл выражение того, что явствует из произведенной аналитической разработки вопроса.
26
Категория непрерывной или текучей величины возникает при рассмотрении внешнего и эмпирического изменения величин, приведенных путем уравнения в такое отношение, при котором одна есть функция другой; но так как научный предмет дифференциального исчисления есть известное (обыкновенно выражаемое через дифференциальный коэффициент) отношение, определенность которого может быть также названа законом, то для этой специфической определенности простая непрерывность есть отчасти нечто постороннее, отчасти во всяком случае отвлеченная и в этом смысле пустая категория, так как она не выражает ничего о законе непрерывности. В какие формальные определения при этом совершенно погружаются, видно из остроумного общего изложения моим уважаемым товарищем проф. Дирксеном основных определений, употребляемых для вывода дифференциального исчисления, которое (изложение) примыкает к критике некоторых новых сочинений по этой науке и помещено в Jahrb. f. wissensch. Kritik 1827 № 153 и сл.; там на стр. 1251 приводится даже определение:
