также форму взаимного объективного безразличия. В формальном суждении субъект и предикатуже определились один относительно другого, как самостоятельные; но их самостоятельность была пока лишь отвлеченною общностью; теперь же она достигла определения объективности; но как момент понятия, это совершенное различие включено в простое единство понятия. Поскольку же цель есть эта полная рефлексия объективности в себя и притом непосредственно, то, во-первых, отличается самоопределение или частность, как простая рефлексия в себя от конкретной формы, и образует собою некоторое определенное содержание. Цель поэтому конечна, хотя она по своей форме есть также бесконечная субъективность. Во-вторых, так как ее определенность имеет форму объективного безразличия, этой определенности свойствен вид некоторого предположения, и конечность цели с этой стороны состоит в том, что она имеет перед собою некоторый объективный механический и химический мир, к которому ее деятельность относится, как к данному; таким образом ее самоопределяющая деятельность в своем тожестве непосредственно внешня самой себе и есть столько же рефлексия в себя, сколько и рефлексия во вне. Поэтому ей свойственно еще некоторое по истине внемировое осуществление, именно поскольку ей противостоит эта объективность, так же как последняя, напротив, противостоит цели, как механическое и химическое, еще не определенное и не проникнутое целью целое.

Поэтому движение цели может теперь быть выражено так, что оно направляется к снятию ее предположения, т.е. непосредственности объекта, и определяет его к положению через понятие. Это отрицательное отношение к объекту есть равным образом отрицательное отношение и к себе, снятие субъективности цели. Положительная реализация цели, именно соединение с нею объективного бытия, так что последнее, которое, как момент цели, есть непосредственно тожественная ей определенность, оказывается внешнею, и наоборот, объективность полагается скорее, как предположение, чем как определенная через понятие. Цель есть внутри ее самой стремление к своей реализации; определенность моментов понятия есть внешность; их простота в единстве понятия не соответствует, однако, тому, что есть это единство, и потому понятие отталкивает себя от себя самого. Это отталкивание есть решение вообще, отношение отрицательного единства к себе, в силу коего оно есть исключающая частность; но через это исключение оно решается или включает себя в себя, так как самоопределение есть положение себя самого. С одной стороны, так как субъективность определяет себя, она обращает себя в частность, дает себе содержание, которое, будучи включено в единство понятия, есть еще внутреннее; но это положение, эта простая рефлексия в себя, есть, как оказалось, вместе с тем непосредственно некоторое предположение; и в том моменте, в коем определяет себя субъект цели, он вошел в отношение к безразличной внешней объективности, которая сделана им равною этой внутренней определенности, т.е. должна быть положена, как нечто определенное через понятие, ближайшим образом как средство.

B. Средство

В цели первое непосредственное положение есть вместе с тем положение чего-то внутреннего, т.е. определенного, как положенное, и вместе с тем предположение некоторого объективного мира, безразличного относительно определения цели. Но субъективность цели есть абсолютно отрицательное единство; поэтому ее второе определение есть вообще снятие этого предположения; это снятие есть возврат внутрь себя, поскольку им снимается тот момент первого отрицания, положение противоположного субъекту отрицательного, т.е. внешнего объекта. Но противоположно предположению или непосредственности определения, объективному миру, только первое, само непосредственное и потому внешнее отрицание. Это положение есть еще поэтому не сама выполненная цель, но лишь ее начало. Так определенный объект есть пока средство.

Цель через средство соединяется с объективностью и в последней с самой собою. Средство есть средний термин умозаключения. Цель для своего выполнения нуждается в некотором средстве, так как она конечна; в средстве, т.е. в среднем термине, имеющем вместе с тем относительно самой цели вид чего-то внешнего, а относительно ее выполнения – вид безразличного существования. Абсолютное понятие имеет в себе самом опосредование таким образом, что его первое положение не есть предположение, основным определением объекта которого была бы безразличная внешность; но мир, как творение, имеет лишь форму такой внешности, отрицательность и положенность которой составляют собственно его основное определение. Конечность цели состоит поэтому в том, что ее определение вообще внешне себе самому и тем самым его первое, как мы видели, распадается на некоторое положение и некоторое предположение; поэтому отрицание этого определения есть, с одной стороны, уже рефлексия в себя, а с другой, оно есть скорее лишь первое отрицание; или, иначе, рефлексия в себя сама также внешня себе и есть рефлексия во вне.

Средство есть поэтому формальный средний термин некоторого формального умозаключения; оно есть нечто внешнее относительно крайнего термина субъективной цели, равно как также в силу того относительно крайнего термина объективной цели; как частность в формальном умозаключении есть безразличный medius terminus, место коего могут заступить и другие. Как далее последний есть средний термин лишь вследствие того, что он относительно одного крайнего термина есть определенность, а относительно другого – общее, и следовательно, его опосредывающее определение есть лишь относительное, через другое, так и средство есть опосредывающий средний термин, во-первых, лишь потому, что он есть некоторый непосредственный объект, а, во-вторых, потому, что он есть средство в силу внешнего ему отношения к крайнему термину цели; каковое отношение есть для него некоторая форма, к коей он безразличен.

Понятие и объективность связаны поэтому в средстве лишь внешним образом; постольку оно есть просто механический объект. Отношение объекта к цели есть некоторая посылка или непосредственное отношение, которое в рассуждении цели, как было указано, есть рефлексия в самого себя; средство есть присущий цели предикат; его объективность подчинена определению цели, которая ради ее конкретности есть общность. Через это определение цели, которое есть в ней, цель имеет подчиняющее положение и относительно другого крайнего члена, – первоначально еще неопределенной объективности. Наоборот, средству, как непосредственной объективности принадлежит относительно субъективной цели общность существования, которое еще чуждо субъективной единичности цели. Так как поэтому цель ближайшим образом есть лишь внешняя определенность для средства, то она сама, как внешнее единство, находится вне средства, поскольку средство есть механический объект, которому цель присуща, лишь как некоторая определенность, а не как простая конкретность в ней полноты. Но как объединяющее, средство должно само быть полнотою цели. Было указано, что определение цели в средстве есть вместе и рефлексия в себя само; постольку средство есть формальное отношение в себе, так как определенность положена, как реальное безразличие, как объективность средства. Но именно потому эта, с одной стороны, чистая субъективность есть вместе с тем также деятельность. В субъективной цели отрицательное отношение к себе самой еще тожественно с определенностью, как таковою, с содержанием и внешностью. Но в возникающем объектировании цели, в становлении простого понятия другим, выступают отдельно эти моменты, или, наоборот, именно в этом и состоит это становление другим или самая внешность.

Этот средний термин в его целости есть тем самым сам полнота умозаключения, в коем отвлеченная деятельность и внешне средство составляют крайние термины, а средний термин есть та определенность объекта целью, через которую (определенность) он есть средство. Но далее общность есть отношение целесообразной деятельности и средства. Средство есть объект, он есть в себе полнота понятия; средство не имеет против цели никакой силы сопротивления, какую оно ближайшим образом имеет против какого-либо другого непосредственного объекта. Относительно цели, которая есть положенное понятие, оно поэтому совершенно проницаемо и восприимчиво к ее усвоению, так как оно в себе тожественно ей. Но отныне оно также положено, как проницаемое для понятия, ибо в центральности (в механизме) оно есть (лишь) стремящееся к отрицательному единству; равным образом в химизме оно стало, как нейтральное, а также как различное, чем-то несамостоятельным. Его несамостоятельность состоит именно в том, что оно лишь в себе есть полнота понятия; последнее же есть бытие для себя. Поэтому характер объекта относительно цели состоит в том, чтобы быть бессильным и служить ей; она есть его субъективность или душа, имеющая в нем свою внешнюю сторону.

Объект, непосредственно таким образом подвластный цели, не есть один из крайних терминов умозаключения, но это отношение составляет одну из посылок последнего. Но средство имеет также одну сторону, по которой оно обладает еще самостоятельностью относительно цели. Связанная с последнею в средстве объективность, так как она только непосредственная, еще внешня относительно цели; и поэтому предположение еще остается в силе. Деятельность цели через средство поэтому еще направлено против этого предположения, и цель есть именно потому деятельность, а не только побуждение или стремление, что в средстве момент объективности положен в своей определенности, как общее, и простое единство понятия имеет ее, как таковую, лишь в себе.

С. Выполненная цель

1. В своем отношении к средству цель уже рефлектирована в себя; но ее объективный возврат в себя еще не положен. Деятельность цели через средство еще направлена против объективности, как первоначального предположения; она именно в том и состоит, чтобы быть безразличною к определенности. Поскольку деятельность состояла бы опять только в том, чтобы определять непосредственную объективность, то продукт снова был бы лишь средством и т.д. в бесконечность; отсюда получалось бы лишь целесообразное средство, но не объективность самой цели. Поэтому действующая через свое средство цель должна определять непосредственный объект, не как нечто внешнее, и, стало быть, совпадать с ним через себя саму в единстве понятия; или, иначе, эта внешняя деятельность цели через ее средство должна определить себя, как опосредование, и снять саму себя.

Отношение деятельности цели через средство к внешнему объекту есть ближайшим образом вторая посылка умозаключения, – непосредственное отношение среднего термина к другому крайнему. Оно непосредственно, так как средний термин имеет в нем внешний объект, а другой крайний термин есть такой же объект. Средство действительно и сильно над последним, так как его объект связан с самоопределяющею деятельностью, а для этого последнего объекта присущая ему непосредственная определенность безразлична. Процесс в этом отношении не иной, чем механический или химический; в этой объективной внешности выступают предыдущие отношения, но под владычеством цели. Но эти процессы сами собою, как то указано по поводу их, возвращаются к цели. Поэтому если ближайшим образом отношение средства к обрабатываемому им внешнему объекту есть непосредственное, то оно уже ранее было изображено, как некоторое умозаключение, так как цель оказалась его истинным средним термином и единством. Следовательно, так как средство есть объект, стоящий на стороне цели и имеющий внутри себя ее деятельность, то имеющий здесь место механизм есть вместе с тем возврат объективности в себя саму, в понятие, предположенное уже, однако, как цель; отрицательное отношение целесообразной деятельности к объекту тем самым не внешнее, но есть изменение и переход объективности