есть не бытие, как таковое, но бытие, которое есть, потому что оно есть, бытие, как абсолютное опосредование себя самим собою. Это бытие есть субстанция; как окончательное единство сущности и бытия, оно есть бытие во всяком бытии; не нерефлектированное непосредственное, равно не отвлеченное, стоящее за осуществлением и явлением, но сама непосредственная действительность, и эта последняя, как абсолютное рефлектирование в себя, как в себе и для себя сущая устойчивость. Субстанция, как это единство бытия и рефлексии, есть по существу их видимость и положение. Поскольку видимость есть относящаяся к себе видимость, она есть; это бытие есть субстанция, как таковая. Наоборот, поскольку это бытие есть лишь тожественное себе положение, оно есть видимая полнота, акцидентальность.

Эта видимость есть тожество, как относящееся к форме, – единство возможности и действительности. Она есть, во-первых, становление, случайность, как сфера возникновения и прехождения; ибо по определению непосредственности отношение возможности и действительности есть взаимное непосредственное превращение их, как сущих, каждого из них лишь в его другое. Но так как бытие есть видимость, то их отношение есть также тожественное, взаимная видимость, рефлексия. Движение акцидентальности представляет собою поэтому в каждом из его моментов видимость категорий бытия и рефлективных определений сущности одной в другой. Непосредственное нечто имеет некоторое содержание; его непосредственность есть вместе с тем рефлектированное безразличие к форме. Это содержание определено, и так как эта определенность есть определенность бытия, то нечто переходит за другое. Но качество есть также определенность рефлексии; оно есть, таким образом, безразличное различие. Но последнее одухотворяется в противоположение и возвращается в основание, которое есть ничто, но также рефлексия в себя. Последняя снимает себя; но она есть само рефлектированное бытие в себе, и таким образом, возможность и это бытие в себе в своем переходе, который есть также рефлексия в себя, есть необходимое действительное.

Это движение акцидентальности есть деятельность субстанции, как спокойного выступления себя самой. Она деятельна не против нечто, но лишь против себя, как простого лишенного сопротивления элемента. Снятие чего-либо предположенного есть исчезнувшая видимость; лишь в снимающем непосредственное действие становится этим самым непосредственным или есть та видимость; начало себя самого есть положение того самого, от которого идет начало.

Субстанция, как это тожество видимости, есть полнота целого, обнимает собою акцидентальность, и эта акцидентальность есть вся субстанция сама. Отличение ее в простом тожестве бытия и в смене ее акциденций есть некоторая форма ее видимости. Это бытие есть бесформенная субстанция представления, относительно которого видимость определила себя не как видимость, но которое удерживается, как в некотором абсолютном, в таком неопределенном тожестве, которое лишено истины и есть лишь определенность непосредственной действительности или также бытия в себе или возможности; – определения формы, присущие акцидентальности.

Другое определение – смены акциденций – есть абсолютное единства формы акцидентальности, субстанция, как абсолютная сила. Прехождение акциденции есть возврат ее, как действительности, в себя, как в свое бытие в себе или в свою возможность, но это ее бытие в себе есть само лишь положение; поэтому оно есть также действительность и так как эти определения формы суть также определения содержания, то это возможное есть и по содержанию некоторое иначе определенное действительное. Субстанция проявляется через действительность вместе с ее содержанием, переводя в нее возможное, как творящая, а через возможность, в которую она возвращает действительное, как разрушающая сила. Но и то, и другое тожественны, творчество есть разрушающее, разрушение – творящее; ибо отрицательное и положительное, возможность и действительность, абсолютно соединены в субстанциальной необходимости.

Акциденции, как таковые, – а их много, так как множественность есть одно из определений бытия – не обладают силою одна над другою. Они суть сущее или сущее для себя нечто, осуществленные вещи с многообразными свойствами или целые, состоящие из частей, самостоятельные части, силы, требующие возбуждения одна другою и служащие одна другой условием. Поскольку нечто такое акцидентальное, по-видимому, действует на другое, как сила, это есть сила субстанции, захватывающая в себя их оба, полагающая в них, как в отрицательностях, неравное значение, определяя одно из них, как преходящее, а другое с другим содержанием, как возникающее, или первое, как переходящее в его возможность, второе же засим в его действительность; субстанция от века раздваивается в это различение формы и содержания и от века очищает себя от такой односторонности, но в этом очищении сама возвращается обратно в определение и раздвоение. Поэтому одна акциденция вытесняет другую лишь потому, что ее собственное существование есть эта полнота формы и содержания, в которой равно исчезает и она, и ее другое.

Это непосредственное тожество и присутствие субстанции в акциденциях еще не приводит к какому-либо реальному различению. В этом первом определении субстанция еще не проявилась во всем своем понятии. Если субстанция различена, как тожественное себе бытие в себе и для себя, от себя самой, как полноты акциденций, то, как сила, она есть посредствующее. Эта сила есть необходимость, положительное сохранение ее в отрицательности акциденций и ее простое положение в их устойчивости; этот средний термин есть тем самым единство самых субстанциальности и акцидентальности, и ее крайние термины не имеют самостоятельной устойчивости. Поэтому субстанциальность есть отношение, лишь как непосредственно исчезающее, она относится к себе не как отрицательное, есть непосредственное единство силы с самою собой в форме лишь своего тожества, а не своей отрицательной сущности; лишь один из ее моментов, именно отрицательное или отличение, есть просто исчезающий, а не тот другой, который есть тожественное. Это можно понимать также так. Видимость или акцидентальность есть в себе, правда, субстанция через то, что она причастна силе, но она не положена так, как эта тожественная себе видимость; таким образом, субстанция имеет своим видом или положением лишь акцидентальность, а не саму себя; она не есть субстанция, как субстанция. Стало быть, отношение субстанциальности таково ближайшим образом лишь потому, что оно обнаруживает себя, как формальную силу, различения которой несубстанциальны; оно есть в действительности лишь внутреннее акциденций, и последние суть лишь в субстанции. Или, иначе, это отношение есть видимая полнота, лишь как становление; но оно есть равным образом рефлексия; акцидентальность, которая есть в себе субстанция, именно потому также положена, как таковая; таким образом, она определена, как относящаяся к себе отрицательность, в противоположность себе, определена, как относящееся к себе простое тожество с собою, и есть тем самым сущая для себя, мощная субстанция. Таким образом, отношение субстанциальности переходит в отношение причинности.

В. Отношение причинности

Субстанция есть сила и притом сила, рефлектированная в себя, не как только переходящая, но как полагающая и отличающая от себя определения. Как относящаяся к себе самой в своем определении, она сама есть то, что полагает ее, как отрицательное, или делает ее положением. Последнее есть тем самым снятая субстанциальность, только положенное, действие; а сущая для себя субстанция есть причина.

Это отношение причинности есть ближайшим образом только это отношение причины и действия; таким образом, оно есть формальное отношение причинности.

а. Формальная причинность

1. Причина есть первоначальное относительно действия. Субстанция, как сила, есть видимость или имеет акцидентальность. Но, как сила, она есть также рефлексия в себя в своей видимости; таким образом, она излагает свой переход, и эта видимость определена, как видимость, или акциденция положена, как то, что есть лишь положенное. Но субстанция исходит в своем определении не от акцидентальности, как будто последняя заранее была другим и лишь затем была положена, как определенность, но обе они суть одна деятельность. Субстанция, как сила, определяет себя; но самое это определение есть непосредственно снятие определения и возврат. Она определяет себя, – она, определяющее, есть таким образом, непосредственное и само уже определенное; поскольку она определяет себя, она таким образом полагает это уже определенное, как определенное; таким образом, она сняла положение и возвратилась в себя.

Наоборот, этот возврат, так как он есть отрицательное отношение субстанции к себе, есть сам определение или отталкивание ее от себя; через этот возврат становится определенное, от которого он начинает и образует теперь видимость его положения, как преднайденного определенного, как такового. Таким образом, абсолютная деятельность есть причина, – сила субстанции в ее истине, как проявление, непосредственно также излагающее в становлении то, что есть в себе, акциденцию, которая есть положение, полагает ее, как положение; – действие. Последнее есть поэтому, во-первых, то же самое, что акцидентальность в отношении субстанциальности, именно субстанция, как положение; но, во-вторых, акциденция, как таковая, имеет субстанциальность лишь чрез свое исчезание, как нечто преходящее; а как действие, она есть тожественное с собою положение; причина проявляется в действии, как вся субстанция, именно как рефлектированная в себя в самом положении, как таковом.

2. Этому рефлектированному в себя положению, определенному как определенное, субстанция противостоит, как неположенное первоначальное. Так как она, как абсолютная сила, есть возврат в себя, причем самый этот возврат есть определение, то она не есть уже только бытие в себе своей акциденции, но и положена, как это бытие в себе. Поэтому субстанция имеет действительность, лишь как причина. Но эта действительность, как ее бытие в себе, ее определенность, положенная в отношении субстанциальности, уже как определенность, есть действие; поэтому, субстанция имеет ту действительность, которая свойственна ей, как причине, лишь в своем действии. Такова та необходимость, которая есть причина. Она есть действительная субстанция, так как субстанция, как сила, определяет саму себя; но она есть вместе с тем причина потому, что она излагает эту определенность или полагает ее, как положение; таким образом, она полагает свою действительность, как положение или как действие. Последнее есть другое относительно причины, положение относительно первоначального и опосредованное первоначальным. Но причина, как необходимость, равным образом снимает это свое опосредование и в определении себя самой, как первоначально относящейся к себе, есть в противоположность опосредованному возврат в себя; ибо положение определено, как положение, и тем самым, как тожественное себе; поэтому, причина есть истинно действительное и тожественное себе лишь в своем действии. Поэтому действие необходимо, так как оно и есть именно проявление причины, или та самая необходимость, которая есть причина. Лишь как такая необходимость, причина есть самодвижущее, начинающееся от себя без возбуждения чем-либо другим, самостоятельный источник произведения из себя; она должна действовать, ее первоначальность состоит в том, что ее рефлексия в себя есть определяющее положение, и, наоборот, то и другое есть некоторое единство.

Поэтому действие не содержит вообще ничего, что не содержалось бы в причине. Наоборот, причина не содержит в себе ничего, чего не было бы в действии. Причина есть причина лишь постольку, поскольку она производит некоторое действие; причина