к различенному от него, но и к бытию в себе и для себя, как таковому; тожество с собою в противоположность рефлектированному в себя, следовательно нерефлектированная в себя непосредственность. Положение сторон внешней рефлексии есть поэтому бытие, также как их неположение есть небытие.
При ближайшем рассмотрении моментов противоположности они оказываются рефлектированным в себя положением или определением вообще. Положение есть равенство и неравенство; оба они, рефлектированные в себя, образуют определения противоположности. Их рефлексия в себя состоит в том, что каждое в нем самом есть единство равенства и неравенства. Равенство есть только в рефлексии, которая сравнивает посредством неравенства, следовательно опосредывает через нее другой безразличный момент; равным образом неравенство есть лишь в том же рефлектирующем отношении, в котором есть равенство. Каждый из этих моментов есть, стало быть, в своей определенности целое. Он есть целое, поскольку он содержит в себе также и другой момент; но так как это его другое есть безразлично сущее, то каждый момент содержит в себе отношение к своему небытию и есть лишь рефлексия в себя или целое, относящееся существенно к своему небытию.
Это рефлектированное в себя равенство с собою, содержащее внутри его самого отношение к неравенству, есть положительное; неравенство же, содержащее внутри его самого отношение к своему небытию, к равенству, есть отрицательное. Или оба суть положение; поскольку же различаемая определенность принята, как различенное определенное отношение положения к себе, то противоположность, с одной стороны, есть положение, рефлектированное в свое равенство с собою; с другой стороны, оно же рефлектировано в свое неравенство с собою: положительное и отрицательное. Положительное есть положение, рефлектированное в равенство с собою; но так как рефлектированное есть положение, т.е. отрицание, как отрицание, то эта рефлексия в себя имеет своим определением отношение к другому. Отрицательное есть положение, рефлектированное в неравенство; но так как положение есть самое неравенство, то эта рефлексия есть тем самым тожество неравенства с самим собою и абсолютное отношение к себе. Таким образом, обоим свойственны – положению, рефлектированному в равенство с собою, – неравенство, а положению, рефлектированному в неравенство с собою, – равенство.
Положительное и отрицательное суть, таким образом, ставшие самостоятельными стороны противоположности. Они самостоятельны, поскольку они суть рефлексия целого в себя, и они принадлежат противоположности, поскольку целое, рефлектированное в себя, есть определенность. Вследствие своей самостоятельности они образуют определенную в себе противоположность. Каждое из них есть оно само и свое другое, и потому каждое имеет свою определенность не в чем-либо другом, а в себе самом. Каждое относится к самому себе, лишь относясь к своему другому. Это отношение имеет две стороны; каждое есть отношение к своему небытию, как снятие внутрь себя этого инобытия; таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но, с другой стороны, положение стало здесь бытием, безразличным состоянием; содержащееся в каждом его другое есть поэтому также небытие того, в чем оно должно содержаться, лишь как момент. Каждое есть поэтому лишь постольку, поскольку есть его небытие, и притом в тожественном отношении.
Определения, образующие положительное и отрицательное, состоят, следовательно, в том, что положительное и отрицательное суть, во-первых, абсолютные моменты противоположности; их наличность есть нераздельно некоторая рефлексия; это опосредование, в котором каждое обусловлено небытием своего другого, следовательно, своим другим или своим собственным небытием. Таким образом, они суть вообще противоположные; или иначе каждое есть лишь противоположное другому, первое еще не есть положительное, а второе еще не есть отрицательное, но оба они суть отрицательные, одно относительно другого. Каждое вообще есть, следовательно, во-первых, поскольку есть другое; оно есть то, что оно есть через другое, через свое собственное небытие; оно есть лишь положенное; во-вторых, оно есть, поскольку другого нет; оно есть то, что оно есть, через небытие другого; оно есть рефлексия в себя. Но оба суть одно и то же опосредование противоположности вообще, в коем они вообще суть лишь положенное.
Но далее это простое положение вообще рефлектировано в себя; положительное и отрицательное по этому моменту внешней рефлексии безразличны к тому первоначальному тожеству, в котором они суть лишь моменты; или, иначе, поскольку эта первая рефлексия есть собственная рефлексия положительного и отрицательного в само себя, и каждое их положение есть в них самих, то каждое из них безразлично к этой своей рефлексии в свое небытие, к своему собственному положению. Таким образом, обе стороны только различны, и поскольку их определенность – быть положительным и отрицательным – образует их положение, одного в противоположность другому, то каждая из этих сторон определена так не в ней самой, а есть лишь определенность вообще; поэтому хотя каждой стороне присуща одна из определенностей – положительного или отрицательного, но они могут быть переставляемы, и каждая сторона имеет такое свойство, что она может быть одинаково принимаема как за положительную, так и за отрицательную.
Но положительное и отрицательное есть, в-третьих, не только положенное, не просто безразличное, а его положение или отношение к другому в некотором единстве, которое не есть оно само, в каждым из них вобрано обратно в себя. Каждое из них в нем самом положительно и отрицательно; положительное и отрицательное есть определение рефлексии в себе и для себя; лишь в этой рефлексии противоположного внутрь себя оно положительно и отрицательно. Положительное имеет в нем самом отношение к другому, составляющему определенность положительного; равным образом отрицательное не есть отрицательное в противоположность другому, а имеет также в нем самом ту определенность, в силу которой оно есть отрицательное.
Таким образом, каждое из них есть самостоятельное сущее для себя единство с собою. Положительное, правда, есть положение, но так, что для него положение есть лишь положение, снятое. Оно есть непротивоположное, снятая противоположность, но как сторона самой противоположности. Как положительное, нечто хотя и определено в отношении к некоторому инобытию, но так, что его природа состоит в том, чтобы не быть положенным; оно есть рефлексия в себя, отрицающая инобытие. Но и его другое, отрицательное, само уже не есть положение или момент, а самостоятельное бытие; таким образом, отрицающая рефлексия в себя положительного определяется, как исключающая из себя это свое небытие.
Таким образом, отрицательное, как абсолютная рефлексия, есть отрицательное, не как непосредственное, а как снятое положение; оно есть отрицательное в себе и для себя, положительно покоящееся на самом себе. Как рефлексия в себя оно отрицает свое отношение к другому; его другое есть положительное, некоторое самостоятельное бытие; его отрицательное отношение к последнему состоит поэтому в том, чтобы исключать оное из себя. Отрицательное есть данное для себя противоположное в противоположность положительному, которое есть определение снятой противоположности, покоящаяся на себе полная противоположность, противоположная тожественному себе положению.
Положительное и отрицательное суть тем самым положительное и отрицательное не только в себе, но в себе и для себя. Они в себе, поскольку отвлекается от их исключительного отношения к другому, и они берутся лишь по их определению. Нечто положительно или отрицательно в себе, поскольку оно должно быть определяемо так не только в противоположность другому. Но положительное или отрицательное, не как положение и потому не как противоположные, суть каждое непосредственное, бытие и небытие. Но положительное и отрицательное суть моменты противоположности, их бытие в себе образует лишь форму их рефлектирования в себя. Нечто есть положительное в себе без отношения к отрицательному, и нечто есть отрицательное в себе без отношения к положительному; в таком определении удерживается лишь отвлеченный момент этого рефлектирования. Но быть сущим в себе положительным или отрицательным значит по существу быть противоположным, это есть не момент, не сравнение, но собственное определение противоположных сторон. Поэтому, положительное или отрицательное таково в себе не вне отношения к другому, но так, что это отношение, и притом, как исключающее, составляет их определение или бытие в себе; в нем они, таким образом, вместе и в себе, и для себя.
Примечание. Здесь нужно упомянуть о понятии положительного и отрицательного, как оно употребляется в арифметике. Оно предполагается там известным; но так как оно понимается не в своем определенном различении, то оно не изъято от неразрешимых затруднений и запутанности. Только что получились оба реальных определения положительного и отрицательного – кроме простого понятия их противоположения, – состоящие в том, что, во-первых, в основе лежит лишь различное непосредственное существование, простая рефлексия которого в себя различается от его положения, от самого противоположения. Поэтому последнее признается сущим не только в себе и для себя, и хотя причастным различию так, что каждое из различных есть противоположное вообще, но вместе с тем остается для себя безразличным к нему, и все равно, какое из обоих противоположных различных считается положительным или отрицательным. Но, во-вторых, положительное есть положительное в себе самом, отрицательное – отрицательное в себе самом, так что различное не безразлично одно к другому, но это есть его определение в себе и для себя. Обе эти формы положительного и отрицательного проявляются уже в первых определениях, в коих они употребляются арифметикою.
Во-первых, +а и –а суть вообще противоположные величины; а есть лежащая в основе обеих сущая в себе единица, которая, будучи сама безразлична к противоположению, без всякого дальнейшего понятия служит здесь мертвым основанием. Правда, –а означает отрицательное, +а – положительное, но каждое из них есть столь же противоположное, как и другое.
Далее, а не есть только простая лежащая в основе единица, но, как +а и –а, она есть рефлексия этих противоположений в себя; даны два различных а, и безразлично, какое из них хотят считать за положительное или отрицательное; оба остаются различными и положительными.
По первому взгляду, +у–у=0, или в выражении –8+3 положительное 3 есть отрицательное относительно 8-ми. Противоположные снимаются в их соединении. Один час пути на восток и столько же назад на запад снимают первый из сделанных путей; если дано столько-то долга на столько-то менее имущества, то наличность на столько-то большего имущества, снимает на столько-то долга. Час пути на восток не есть вместе с тем положительный путь в себе, ниже путь на запад – отрицательный путь, но эти направления безразличны относительно сказанной определенности противоположности: лишь третье извне привходящее к ним соображение делает один из них положительным, другой отрицательным. Равным образом, и долги не суть отрицательное в себе и для себя; они таковы лишь по отношению к должнику, для заимодавца же они суть его положительное имущество; это некоторая сумма денег или других каких-либо ценностей, которая становится долгом или имуществом по извне привходящим соображениям.
Противоположные, правда, снимаются при приведении их в соотношение так, что в результате получается
