Предисловие. «Ницше» — имя мыслителя, указующее на дело его мышления.
Ницше как метафизический мыслитель
В своей «Воле к власти», «труде», который рассматривается в этой лекции, Ницше
так говорит о философии:
«Я никого не хочу склонять на сторону философии: необходимо, а может быть,
даже и желательно, чтобы философ был редким растением. Ничто не вызывает у меня
большего отвращения, чем наставительное славословие философии, например, у Сенеки
или даже у Цицерона. Философии мало дела до добродетели. Да позволено мне будет
сказать, что и человек, занимающийся наукой, есть нечто в корне отличное от философа.
Я желаю одного: чтобы подлинное понятие о философе не погибло в Германии раз и
навсегда» («Der Wille zur Macht», n. 420).
Двадцати восьми лет от роду, будучи базельским профессором, Ницше писал:
«Есть времена великой опасности, когда появляются философы — когда колесо
вращается все быстрее — они и искусство приходят на смену исчезающему мифу» (X,
112).
Итак, «воля к власти» — в мышлении Ницше это выражение играет двоякую роль:
1. Оно является заголовком главного философского труда Ницше, вынашиваемого
и подготавливаемого годами, но так и не завершенного.
2. Оно указывает на то, что является главной особенностью всего сущего; «воля к
власти — последнее, к чему мы нисходим» (XVI, 415).
Легко увидеть, как оба значения этого выражения связываются между собой: лишь
обретая второй смысл, оно может и должно обрести и первый. Будучи именованием
основной особенности всего сущего, выражение «воля к власти» дает ответ на вопрос, чтo
есть сущее. Издавна этот вопрос есть весь вопрос философии. Поэтому фраза «воля к
власти» должна стать заголовком основного философского труда того мыслителя,
который говорит: в своей основе все сущее есть воля к власти. Если труд, озаглавленный
таким образом, для Ницше должен стать «главным строением» его философии, по3
отношению к которому «Заратустра» — лишь «пропилеи», тогда это означает, что мысль
Ницше идет долгой дорогой старого ведущего вопроса философии: «Что есть сущее?».
Но, быть может, в таком случае Ницше далеко не так современен, как это может
показаться, судя по шуму, поднятому вокруг него? Быть может, он вовсе не такой
бунтарь, каким сам хотел казаться? Эти опасения не первостепенной важности и с ними
можно подождать. С другой стороны, упоминание о том, что Ницше идет путем
вопрошания, характерного для западной философии, лишь подчеркивает, что сам он знал,
что такое философия. Это знание дается немногим. Лишь великие мыслители обладают
им. Величайшие же обладают им во всей его незамутненности — в виде непрестанного
вопроса. Основной вопрос (Grundfrage) как вопрос подлинно основополагающий, как
вопрос о сущности бытия, как таковой в истории философии не раскрыт, и Ницше тоже
остается в русле ведущего вопроса (Leitfrage).
Задача этой лекции состоит в том, чтобы выявить позицию, исходя из которой
Ницше раскрывает ведущий вопрос западноевропейского мышления и отвечает на него.
Такое прояснение необходимо для того, чтобы подготовить наше разбирательство, наш
спор с Ницше. Там, где он радикальным образом подытоживает и завершает прежнюю
традицию западноевропейской мысли, разбирательство с ним превращается в спор с
прежним западноевропейским мышлением.
Разбирательство с Ницше еще не началось, да к нему еще не возникло и
предпосылок. Его доныне или восхваляют и пытаются ему подражать, или поносят и
используют себе на потребу. Его мысли и слова еще слишком современны для нас.
Исторически он и мы еще не настолько удалены друг от друга (auseinandergesetzt), чтобы
возникло отстояние, позволяющее по достоинству оценить все то, что являет собой силу
этого мыслителя.
Разбирательство есть подлинная критика. Оно — высший и единственный способ
дать истинную оценку мыслителю, ибо заставляет продумывать его мысль и следовать за
нею в ее действенной силе, а не слабости. Но зачем? Затем, чтобы мы сами путем этого
разбирательства смогли свободно предаться высшему напряжению мысли.
Однако на немецких философских кафедрах уже давно рассказывают о том, что
Ницше — вовсе не строгий мыслитель, но «философ-поэт». Ницше, мол, не принадлежит
к философам, которые только и заняты тем, чтобы выдумать что-нибудь отвлеченное,
оторванное от жизни и призрачное. Уж если его и называть философом, то «философом
жизни». Это давно полюбившееся именование тут же наводит на мысль о том, что
философия — удел мертвых и потому в существе своем есть то, без чего вполне можно
обойтись. Такой взгляд полностью совпадает с мнением тех, кто приветствует в Ницше
«философа жизни», наконец-то покончившего с абстрактным мышлением. Такое расхожее
восприятие этого философа ошибочно. Ошибка познается лишь тогда, когда спор с Ницше
начинается в русле рассмотрения основного вопроса философии. Тем не менее загодя
можно вспомнить о том, что Ницше сказал во время своей работы над «Волей к власти»:
«Для многих отвлеченное мышление — тягота, для меня же, в добрый час,— праздник и
упоение» (XIV, 24).
Отвлеченное мышление — праздник? Высшая форма существования? Воистину
так. Однако тут же нам надо обратить внимание на то, как Ницше понимает этот
праздник, коль скоро он мыслит его только в ракурсе своего основного восприятия всего
сущего, в ракурсе воли к власти. «В праздник входят: гордость, задор, развязность;
насмешка над всякой серьезностью и порядочностью; божественное «да» самому себе,
сказанное из животной полноты и совершенства, — чистые состояния, которым
христианин не может честно сказать «да». Праздник есть язычество par excellence» («Der
Wille zur Macht», n. 916). Поэтому — добавим от себя — в христианстве никогда не было
праздника мысли, то есть, по существу, нет никакой христианской философии. Подлинная
философия определяет себя только из себя самой и никак иначе. Поэтому нет никакой
языческой философии, тем более что в «языческом» все еще слышится нечто4
христианское в силу самого его противостояния христианству. Вряд ли греческих
мыслителей и поэтов можно назвать «язычниками».
Праздники требуют долгой и тщательной подготовки. В этом семестре мы хотим
подготовиться к такому празднику, даже если не достигнем самого торжества и
предощутим лишь предпразднество праздника мысли и постигнем, чтo есть размышление
и каков признак исконного бытия в подлинном вопрошании.
Книга «Воля к власти»
Вопрос о том, чтo есть сущее, предполагает поиск бытия этого сущего. Для Ницше
всякое бытие есть становление. Однако это становление обладает характером действия и
деятельности воления. Воля же, по своей сути, есть воля к власти. Это выражение
называет то, о чем мыслит Ницше, когда задается ведущим вопросом философии. Потому
оно и напрашивается в заголовок замысленного им главного труда, который, правда,
остался незавершенным. То, что сегодня предстает перед нами как книга, носящая
заголовок «Воля к власти», содержит в себе наброски и кое-какие разработки этого труда.
Кроме того, к самому Ницше восходят контуры замысла, в которых упорядочиваются эти
фрагменты, деление на четыре книги и заглавия этих книг.
Прежде всего надо вкратце сказать самое важное о жизни Ницше, о зарождении
замыслов и набросков, а также об их издании после его смерти.
Ницше родился в 1844 г. в семье протестантского священника. В 1865 г., учась на
отделении классической филологии в Лейпциге, он познакомился с главным сочинением
Шопенгауэра — «Мир как воля и представление». В ноябре во время своего последнего
лейпцигского семестра (1868-1869 гг.) он свел знакомство с Рихардом Вагнером. Помимо
греков, которые решающим образом влияли на Ницше всю его жизнь, хотя в последние
годы его еще непомраченного мышления им в какой-то мере пришлось уступить
римлянам, сильное духовное влияние на него в первую очередь оказывали Шопенгауэр и
Вагнер. Ему не исполнилось и двадцати пяти, когда весной 1869 г., еще до защиты
докторской диссертации, его пригласили в Базель на должность экстраординарного
профессора классической филологии. Здесь он завязывает дружбу с Якобом Буркхардтом
и церковным историком Овербеком. Вопрос о том, на самом ли деле Якоба Буркхардта и
Ницше связывали узы подлинной дружбы, по своей значимости выходит за рамки простой
биографии, и здесь мы не будем его обсуждать. Он также познакомился с Бахофеном,
однако это было лишь общение между коллегами и не более того. Через десять лет, в
1879г., Ницше оставляет профессуру, а еще через десять, в январе 1889 г., сходит с ума и
25 августа 1900 г. умирает.
Уже в базельский период происходит внутреннее освобождение от Шопенгауэра и
Вагнера, но только в 1880— 1883 гг. Ницше обретает самого себя, то есть совершает
необходимое для мыслителя: находит свою исходную позицию во всей целокупности
сущего и тем самым — определяющий источник своей мысли. В период между 1882 и
1885 гг. подобно урагану на него обрушивается общий замысел «Заратустры». В эти же
годы возникает план его главного философского строения. Во время подготовки к
задуманному труду не раз меняются наброски, замыслы, разделы, созидательные ракурсы.
Ничему не дается окончательного предпочтения и не вырисовывается тот образ целого,
который мог бы выявить основные контуры. За год до краха (1888 г.) Ницше
окончательно отказывается от первоначальных замыслов. Им овладевает странное
беспокойство. Он больше не может ожидать неторопливого созревания большого
произведения, которое именно как произведение и будет само говорить за себя. Он
должен начать разговор сам, должен выйти на арену сам, возвестить о своем месте и не
дать себя мешать с другими. Так появляются малые сочинения: «Казус Вагнер», «Ницше
contra Вагнер», «Сумерки идолов», «Ессе homo» и «Антихрист», увидевший свет только в
1890 году.5
Однако подлинно ницшевская философия, та основополагающая позиция,
утверждаясь в которой он говорит в этих сочинениях, а также во всех тех, которые успел
опубликовать сам, не обретает завершенности и не приводит к появлению соразмерной
труду публикации — ни в десятилетие с 1879 по 1889, ни в последующие годы. Все, что
Ницше сам опубликовал в течение всей своей творческой жизни,— лишь некий передний
план. Это относится и к его первому сочинению «Рождение трагедии из духа музыки»
(1872 г.). Подлинно ницшевская философия остается в его посмертном «наследии».
Спустя год после смерти Ницше, в 1901 году, появился первый свод его набросков
к основному произведению. В основе этого свода лежал план, который Ницше составил 17
марта 1887 года, затем были использованы списки, в которых Ницше сам успел
сгруппировать некоторые отрывки.
В первом и последующих изданиях отдельные отрывки, взятые из рукописного
наследия, были пронумерованы. Первое издание «Воли к власти» насчитывало 483
отрывка.
Вскоре стало ясно, что в сравнении с имеющимся рукописным материалом это
издание весьма неполно. В 1906 году появилось новое, существенное расширенное издание, сохранившее тот же план. В нем насчитывалось 1067 отрывков, то есть больше чем
вдвое по сравнению с первым. В 1911 году это издание появилось в виде XV и XVI томов
большого собрания сочинений Ницше. Однако и в нем не был представлен весь материал;
не вошедшее в план появилось в двух посмертно изданных томах (XIII и XIV) полного
собрания.
С недавних пор усилиями Веймарского архива Ницше ведется работа по
подготовке историко-критического полного собрания его сочинений и писем,
представленных в хронологической последовательности. Оно призвано стать
окончательным образцовым изданием его трудов. В нем не делается различия между
сочинениями, которые опубликовал сам Ницше, и его наследием, как это было в прежнем
издании, но каждый временной период заполняется как тем, что было опубликовано при
жизни, так и тем, что опубликовано не было. Кроме того, предполагается, что
многочисленные письма, которых благодаря новым интересным находкам становится все
больше, будут опубликованы в хронологической последовательности. Это историкокритическое полное собрание, работа над которым уже началась, в своем замысле
остается двояким:
1. Как историко-критическое полное
