или иное окружение, от той или иной видимости, которую имеют вещи.
Однако чем сильнее большинство людей в своей повседневной жизни поддается
воздействию той или иной видимости и расхожим представлениям о бытии, чем больше
они довольствуются ими и таким образом утверждаются в них, тем больше бытие
«скрывается» от них (????????). В результате этого сокрытия бытия людей постигает ????,
забвение бытия, которое создает видимость того, что чего-то, похожего на бытие, вообще
нет. Греческое слово ???? мы переводим как «забвение», причем мыслить его надо
метафизически, а не психологически. Большинство людей погружается в забвение бытия,
постоянно имея дело только с тем, что находится под рукой, так как оно — не сущее, а
лишь то, ? ??? ????? ????? (249 с), «о чем мы теперь говорим, что оно есть». То, что здесь
и теперь, в том или ином виде предстает перед нами и привлекает наше внимание как вот
это или вот то, есть лишь ???????, уподобление бытию. Однако те, кто погрузился в
забвение бытия, даже не знают, что эта видимость — только видимость, так как в
противном случае они тотчас узнали бы и о бытии, которое проявляется и в видимости,
хотя проявляется лишь «едва». Тогда они вырвались бы из забвения бытия и стали бы в
память о нем хранить ?????. ?????? ?? ????????? ??? ?? ??? ?????? ?????? ???????? (250 а),
«немного остается таких, которые могут думать о бытии», однако даже они не могут сразу
же усматривать в воспринимаемой ими кажимости черты этого бытия. Для этого
необходимы своеобразные условия. В зависимости от того, каким образом предстает
бытие, ему присуща мощь самообнаружения идеи (????) и, следовательно, влекущая и
обязующая сила.
Как только человека, взирающего на бытие, это бытие захватывает, он возносится99
над собой, как бы простирается между собой и бытием и оказывается вне себя. Эта
превознесенность-над-собой и унесенность-от-себя (Uber-sich-hinweg-gehoben), а также
привлеченность самим бытием (Angezogenwerden) есть ????. Лишь в той мере, в какой
бытие раскрывает человеку свою «эротическую» мощь, он может думать о самом бытии и
преодолевать его забвение.
Первоначальный тезис, согласно которому для существа человека, делающего его
таковым, характерен взор, обращенный к бытию, можно понять только тогда, когда мы
знаем, что этот взор не привносится извне, но является тем его сокровеннейшим
достоянием, которое весьма уязвимо, которое очень легко можно исказить и которое
поэтому всегда надо завоевывать вновь и вновь. Отсюда возникает необходимость в том,
что делает возможным это повторное обретение, постоянное обновление и сохранение
упомянутого взора. Этим может быть только то, что в самой непосредственной видимости
встречающего нас (Begegnende) раньше всего выявляет бесконечно далекое бытие.
Согласно Платону это прекрасное. Определив область, в которой начинается разговор о
прекрасном, мы, в сущности, уже сказали о том, что представляет собой это прекрасное в
контексте обретения и сохранения взора, обращенного к бытию.
Ко 2 пункту. Однако для того, чтобы сказать об этом яснее, надо лишь упомянуть
несколько предложений. Они должны обосновать сущностное определение прекрасного и
тем самым подвести к третьему пункту: к обсуждению соотношения красоты и истины у
Платона. Из метафизического обоснования человеческого сообщества, данного в беседе о
государстве, мы знаем, что подлинное полагание меры заключается в ???? и ??????????, то
есть в упорядоченности бытия. Однако эта наивысшая и самая чистая сущность бытия
является чем-то самым далеким, если ее воспринимать в контексте привычного забвения
бытия. И здесь трудно увидеть, в какой мере обнаруживается сущностный порядок бытия
в «сущем», то есть в том, что мы так называем. Видимость непримечательна. Сущностное
делается почти незаметным. Поэтому в «Федре» Платон говорит (250 b): ??????????? ???
??? ??? ?????????? ??? ??? ???? ????? ?????? ??? ?????? ?????? ????? ?? ???? ????
??????????, «там, где справедливость, рассудительность и все прочее, что человек, по
существу, должен чтить прежде всякого другого, появляется лишь как видимость, там во
всем этом нет сияния». Затем Платон продолжает: ???? ??’ ??????? ??????? ????? ?????
??? ?????? ??? ??? ??????? ?????? ??????? ?? ??? ??????????? ?????, «мы скорее постигаем
бытие с помощью наших несовершенных органов, то есть смутно и едва, и немногие,
присматривающиеся к этой видимости, усматривают источник происхождения, то есть
сущностное происхождение того, что явлено в видимости». Далее мысль развивается в
ракурсе четкого противопоставления: ?????? ??, «с красотой же» дело обстоит иначе: ???
?? ?????? ????? ?????? ???? ??????, ???’ ???????????? ????? ??? ???????????? (250 d), в
сущностной иерархии явлений кажимости, сквозь которые прорывается сияние бытия,
«только одной красоте выпало на долю быть самой яркой и влекущей». Прекрасное — это
то, что приходит к нам самым непосредственным образом и пленяет нас. Затрагивая нас
как сущее, оно в то же время растворяет нас во взоре, обращенном к бытию. В прекрасном
есть та двунаправленность, благодаря которой оно вступает в самую непосредственную
чувственную видимость и при этом возносит к бытию: оно есть нечто чарующе-влекущее.
Итак, именно прекрасное вырывает нас из забвения бытия и не дает угаснуть нашему
взору, обращенному к бытию.
Прекрасное становится самым ярким, и его сияние совершается в сфере
непосредственной чувственной видимости: ???????????? ???? ??? ??? ????????????
????????? ??? ???????? ??????? ???????????, то есть здесь нам, людям, «само прекрасное
дано в обладание через самый просвещающий способ восприятия, которым мы
располагаем, и мы владеем прекрасным как самым ярчайшим». ???? ??? ???? ??????? ???
??? ??? ??????? ??????? ?????????, «зрение, смотрение — самый острый для нас способ
восприятия из всех, совершающихся в теле». Мы знаем, что ???, «созерцание», есть также
самое высшее восприятие, постижение бытия. Наш взор достигает до самых высоких и100
широких далей бытия и в то же время схватывает самую ближайшую, самую яркую
видимость. Чем ярче и резче воспринимается видимость как таковая, тем ярче проявляется
в ней то, видимостью чего она является,— бытие. По своей глубинной сущности
прекрасное предстает в сфере чувственности как самое яркое, самое блистательное,
предстает так, что в его блеске одновременно как бы проблескивает бытие. Бытие же есть
то, с чем человек изначально остается связанным по своей сущности, к чему он влечется.
Давая возможность бытию просиять и само по себе являясь самым
притягательным, прекрасное в то же время через себя и прочь от себя влечет человека к
самому бытию. Платон в двух словах ясно говорит о видимом (???????????? ???
????????????), но мы едва ли можем перевести их достаточно точно.
Латинский перевод эпохи Ренессанса в данном случае все затемняет: At vero
pulchritudo sola habuit sortem, ut maxime omnium et perspicua sit et amabilis. Платон не
говорит о том, что само прекрасное как предмет «прозрачно и достойно любви»: оно
самое яркое и как таковое самое привлекательное, самое влекущее. Из всего сказанного
становится ясно, что сущность прекрасного заключается в том, что оно дает возможность
вновь обрести и сохранить взор, обращенный к бытию, взор, рождающийся из самой
непосредственной видимости, которая легко погружает в забвение; ясно также и то, в
какой мере это происходит. Наше разумение, ????????, хотя и сохраняет связь с
существенным, само по себе не имеет соответствующего ???????, не имеет никакой сферы
видимого, которое напрямую приближало бы к нам то, что оно должно дать, и в то же
время возносило бы его в собственно разумеющее.
К 3 пункту. Третий вопрос, в котором речь идет о соотношении красоты и истины,
теперь сам по себе находит своей ответ, хотя до сих пор об истине специально не
говорилось. Достаточно вновь продумать основное положение и прочитать его в
соответствующем контексте, в котором сам Платон впервые его приводит, и соотношение
красоты и истины становится ясным. Это положение гласит: сущности человека
принадлежит взор, обращенный к бытию, благодаря которому он может выстраивать свое
отношение к сущему и к тому, что встречается ему как кажущееся сущее. Там, где эта
мысль выражается впервые (249 b), Платон не говорит, что основным условием
существования образа человека является то, что он ???????? ?? ????, «изначально видит
сущее как таковое»; он говорит: ?? ??? ? ?? ?????? ?????? ??? ???????? ??? ???? ???? ??
?????, «душа не приняла бы этого образа, если бы никогда прежде не усмотрела
несокрытость сущего, то есть сущее в его несокрытости».
Взор, обращенный к бытию, делает сокрытое несокрытым, является основным
отношением к истинному. То, что по своей сущности совершает истина (снимает покров с
бытия),— именно это и ничто иное и совершает красота, когда она, сияя в видимом,
полагает в истину, то есть в открытость бытия, это самое бытие, просиявшее в видимом. В
своей сущности истина и красота относятся к одному и тому же —. к бытию; они сходятся
в одном, решающем: раскрывать бытие и сохранять его открытым.
Однако в том, в чем они сходятся, для человека они должны расходиться,
раздваиваться, ибо, если для Платона бытие есть нечувственное, тогда открытость бытия,
истина, также может представлять собой лишь нечувственное сияние. Так как бытие
открывается только в обращенном на него взоре и этот взор всегда надо исторгать из
забвения, которым окружено бытие, так как к тому же для этого необходимо наличие
самой непосредственной кажимости видимого, раскрытие бытия должно происходить там,
где, если смотреть в контексте истины, наличествует ?? ?? (???????), не-сущее. Однако
это есть вместилище красоты.
Если мы к тому же вспомним, что искусство, поскольку оно рождает прекрасное,
существует в чувственном и, следовательно, далеко отстоит от истины, тогда становится
ясно, каким образом истина и красота, сходясь в едином, все-таки должны оставаться
порознь, разобщаться. Однако для Платона это разобщение, этот разлад в широком
смысле оказывается не ужасающим, а блаженным. Прекрасное возносит над чувственным101
и возвращает в истинное. В разобщении верх берет согласие, потому что прекрасное как
кажущееся, чувственное изначально сокрыло свою сущность в истине бытия как чего-то
сверхчувственного.
Если присмотреться повнимательнее, то и здесь мы имеем дело с разладом в
строгом смысле, но для платонизма как раз и характерно, что он избегает этого разлада,
так полагая бытие, что избегнуть его становится возможным, причем даже незаметно.
Однако там, где платонизм «переворачивается», переворачивается и все то, что для него
характерно, и все, что скрывалось, вуалировалось и притязало на блаженство, становится
прямо противоположным и вселяет ужас.
Ницшевский «переворот» платонизма
Взгляд Платона на соотношение красоты и истины мы рассмотрели для того, чтобы
наш взор стал более зорким, ибо нам надо отыскать тот контекст и место, где, в
ницшевском понимании искусства и истины, должно возникнуть разобщение между
обоими, причем так, что оно станет восприниматься как разлад, вселяющий ужас.
Красота и истина в равной мере соотносятся с бытием — в том, как они
раскрывают бытие сущего. Истина представляет собой непосредственный способ
раскрытия бытия в философском мышлении, не входящий в чувственное и сразу же
отвергающий его. Красота же, напротив, есть то, что входит в чувственное и в нем,
пленяя, влечет к бытию. Если для Ницше красота и истина вступают в разлад между
собой, тогда прежде им надо совпадать в едином. Этим единым может быть только бытие
и отношение к нему.
Ницше определяет основную особенность сущего и, следовательно, бытия как
волю к власти. Следовательно, из сущности воли к власти должно проистекать
изначальное единство красоты и истины, которое в то же время должно стать разладом.
