1882 по 1888
годы, появился как первая попытка посмертной публикации и в 1901 году был
опубликован как XV том его сочинений. Гораздо больше записей содержится в издании
книги «Воля к власти» от 1906 года, которая в 1911 году без каких-либо изменений в
качестве XV и XVI томов вошла в большое издание вместо первой публикации 1901 года.
«Воля к власти», которой мы располагаем, ни с точки зрения полноты, ни, прежде
всего, с точки зрения своего весьма своеобразного хода изложения и композиции не
воссоздает мысль Ницше о воле к власти, но как книга вполне годится для того, чтобы
лечь в основу нашего стремления последовать за ходом мысли философа и, прослеживая
его, осмыслить его единственную мысль. Нам только придется с самого начала отказаться
от предложенного в этой книге порядка изложения.
Тем не менее, стремясь проникнуть в смысловой лабиринт, ведущий к идее воли к
власти, мы должны следовать какому-то порядку. Конечно, следуя иному выбору и
упорядочению отрывков, мы, по-видимому, поступаем не менее произвольно, чем
составители книги, из которой берем текст для рассмотрения. Но мы, во-первых, не
смешиваем между собой отрывки, относящиеся к совершенно разным периодам времени,
что было обычным делом в книге, которая по сию пору доступна. Во-вторых, мы
обращаем внимание на те отрывки, которые относятся к 1887—1888 го-Дам, то есть ко
времени, когда мышление Ницше достигло максимальной ясности и покоя. Из самих этих
отрывков мы опять-таки выбираем только те, в которых мысли о воле к власти удалось
выразить себя наиболее полно и цельно. Поэтому мы не можем назвать эти отрывки
фрагментами и вообще отрывками. Если же мы все-таки делаем это, мы обращаем
внимание и на то, что эти отрывки не только согласуются или разнятся между собой с
точки зрения их содержания, но и, прежде всего, отличаются друг от друга в смысле их
внутренней изобразительной формы и широты, силы сосредоточения и ясности
мышления, ракурса и остроты речения.
Надеюсь, что этого предуведомления достаточно для того, чтобы наш подход не
казался произвольным и непоследовательным. Мы постоянно проводим четкое различие
между книгой, носящей заголовок «Воля к власти», и сокровенным ходом мысли к этой
воле, тем ходом, глубинный закон и структуру которого мы пытаемся осмыслить. Так как
мы не хотим читать книгу «Воля к власти», но должны следовать за упомянутым ходом
мысли, мы раскроем ее на вполне определенном месте.
Воля к власти как принцип нового утверждения ценностей
Теперь мы переходим к тому, что Ницше, согласно упомянутому разделению,
намеревался сказать в III части, озаглавленной как «Принцип нового утверждения
ценностей», ибо здесь он, по-видимому, хотел выразить и сформировать «новую», свою
«философию». Если самой важной и единственной мыслью Ницше является мысль о воле
к власти, тогда заголовок третьей книги сразу же дает нам важное объяснение того, что
есть эта воля, хотя пока мы не постигаем ее подлинной сущности. Воля к власти есть
«принцип нового утверждения ценностей» и наоборот: принцип нового утверждения
ценностей, который надо обосновать, есть воля к власти. Что означает «утверждение
ценностей»? Что значит слово «ценность»? В своей особой смысловой тональности это
слово вошло в обиход и благодаря Ницше: мы говорим о «культурных ценностях» нации,
о «жизненных ценностях» народа, о «нравственных», «эстетических», «религиозных»
«ценностях». Употребляя такие слова, мы не слишком задумываемся над их смыслом,
хотя в них, по существу, должен содержаться призыв к высшему и последнему.
Для Ницше слово «ценность» имеет важное значение, и это видно уже по214
подзаголовку, которым он обозначает ход своей мысли к воле к власти: «Опыт
переоценки всех ценностей». Для Ницше ценность означает условие жизни, условие,
которое делает жизнь «жизнью». Однако в мышлении Ницше «жизнь» в большинстве
случаев обозначает всякое сущее и сущее в целом, поскольку оно есть. Иногда это слово
акцентируется в смысле нашей жизни, то есть бытия человека.
В отличие от биологии и современного философу учения о жизни, изложенного
Дарвином, Ницше усматривает сущность жизни не в «самосохранении» («борьба за
существование»), а в ее возрастании и выходе за свои пределы. Поэтому ценность как
условие жизни надо осмыслять как нечто такое, что поддерживает это возрастание,
способствует ему и пробуждает его. Только то, что помогает жизни, то есть сущему в
целом, возрастать, имеет ценность или, точнее говоря, и есть эта ценность. Поначалу
характеристика ценности как «условия» жизни в смысле ее возрастания выглядит совсем
неопределенно. Хотя обусловливающее (ценность) в каждом случае делает зависимым от
себя обусловленное (жизнь), с другой стороны, сущность обусловливающего (ценности)
определяется сущностью того, что она сама должна обусловливать (сущностью жизни).
Сущностный характер ценности как условия жизни зависит от сущности «жизни», от того,
что эту сущность очерчивает. Если Ницше говорит, что сущность жизни есть ее
возрастание, тогда возникает вопрос о том, что является сущностью такого возрастания.
Возрастание, и особенно такое, какое совершается в этом возросшем (Gesteigerten) и через
него самого, есть выхождение-за-пределы-себя. Оно заключается в том, что, возрастая,
жизнь проецирует перед собой более высокие возможности самой себя и как бы
предпосылает себя и устремляет себя самое в еще не достигнутое, в то, что еще предстоит
достигнуть.
Таким образом, возрастанию свойственно нечто похожее на предвосхищающее
про-зрение в сферу высшего, свойственна «перспектива». Поскольку жизнь, то есть всякое
сущее, есть возрастание жизни, жизнь как таковая имеет «перспективный характер» и,
соответственно, «ценности» как условию жизни этот характер тоже присущ. В каждом
случае ценность «перспективно» обусловливает и определяет «перспективную» основу
«жизни». В то же время это говорит о том, что с самого начала нам надо обособить
ницшевское понимание «ценности» как «условия» жизни от расхожего представления об
условиях, в рамках которого нередко идет речь об «условиях жизни», например, когда
говорят об «условиях жизни» каких-либо животных. «Жизнь», «условие жизни»,
«ценность» — эти ключевые слова ницшевского мышления отличаются своеобразием,
вытекающим из основной мысли этого мышления.
Итак, «утверждение ценностей» означает определение и упрочение тех
«перспективных» условий, которые делают жизнь жизнью, то есть принципиально
обеспечивают ее возрастание. Но что означает новое утверждение ценностей? Речь идет о
подготовке к переиначиванию очень старого, очень долго существующего утверждения
ценностей. Старое утверждение, характерное для платонизма и христианства,
представляет собой обесценение здесь и сейчас наличествующего сущего как ?? ??, как
чего-то такого, чего, собственно, не должно было быть, потому что оно представляет
собой отпадение от подлинно сущего, от «идей» и божественного порядка, а если это и не
отпадение, то, в крайнем случае, лишь некая мимолетность.
Старое, «прежнее» полагание ценности наделяет жизнь перспективой в
сверхчувственное и неземное, ????????, потустороннее, которое обещает «истинное
блаженство» в отличие от этой «юдоли печали», как называют «землю» и «мир». На
переворот в системе утверждения ценностей, на старое и новое намекает следующее
«„Что мне делать, чтобы обрести блаженство?» Не знаю, но говорю тебе: будь
блажен и делай, что тебе хочется» (XII, 285; 1882-1884).
Перед нами христианский «евангельский» вопрос. Ницше отвечает на библейский
манер («А я говорю тебе»), но вкладывает в ответ противоположное содержание,215
поскольку о блаженстве говорится не как о следствии какого-то делания, а как о его
причине. Это, конечно, не оправдывает вседозволенности куда-то влекущего инстинкта.
Просто сказано «будь блажен» — и в этом заключается все.
Новый принцип утверждения ценностей гласит: необходимо определять иные
перспективные условия для «жизни». Однако мы не до конца понимаем это выражение,
если думаем, что речь идет только об утверждении новых условий жизни. Скорее, надо
заново определить сущность самой жизни и тем самым заодно, то есть в порядке вывода,
заново определить и соответствующие перспективные условия для нее. Поскольку
сущность жизни усматривается в ее «возрастании», все условия, направленные только на
ее сохранение, по существу, препятствуют ее перспективному возрастанию или даже
отрицают его, не только не дают проявиться возможности иных перспектив, но губят
такую возможность на корню. В таком случае условия, препятствующие жизни, строго
говоря, являются не ценностями, а их противоположностью.
Если прежде жизнь понималась как само-«сохранение» ради служения иному и
позднейшему, если, таким образом, сущность жизни как самовозрастания не
признавалась, тогда надо сказать, что прежние условия жизни, «прежние высшие
ценности» (XVI, 421) не являются подлинными ценностями и необходима «переоценка
всех ценностей» путем «нового их утверждения». Поэтому в своем плане третьей книги
под вторым пунктом Ницше пишет: «Критика [прежних] высших ценностей».
Однако для того чтобы создать достаточные и необходимые условия для жизни как
жизневозрастания (Lebenssteigerung), новое утверждение ценностей должно вернуться к
тому, что есть сама жизнь как самовозрастание, к тому, что делает возможным эту
сущность жизни в своей основе. Основа, то, с чего что-либо начинается в своей сущности,
из чего оно исходит и в чем остается укорененным, по-гречески называется ????, а на
латыни principium, «начало», принцип.
Принцип нового утверждения ценностей есть то, что определяет жизнь, для
которой ценности являются перспективными условиями, в ее сущностной основе. Но если
принципом нового утверждения ценностей является воля к власти, тогда это означает, что
жизнь, то есть сущее в целом, в своей основной сущности и сущностной основе сама есть
воля к власти и ничего более. Поэтому одна запись, относящаяся к последнему году
творчества, начинается такими словами: «Если глубочайшая сущность бытия есть воля к
власти…» («Der Wille zur Macht», n. 693; март-июнь 1888 года).
Еще раньше (в 1885 году) Ницше начинает движение мысли вопросом: «Но знаете
ли вы, что для меня есть „мир»»? Под «миром» он понимает сущее в целом и часто
отождествляет это слово с «жизнью», подобно тому как мы охотно отождествляем
«мировоззрение» (Weltanschauung) с «жизневоззрением» (Lebensanschauung). На свой
«Этот мир есть воля к власти — и ничего больше! И вы сами будьте волей к
власти — и больше ничем!» (n. 1067).
Основную черту сущего в целом Ницше осмысляет в единственной мысли о воле к
власти. Квинтэссенция его метафизики, то есть определения сущего в целом, такова:
жизнь есть воля к власти. Здесь сокрыта двойственность и в то же время единство:
1) сущее в целом есть «жизнь»;
2) сущность жизни есть «воля к власти».
Словами о том, что жизнь есть воля к власти, завершается западноевропейская
метафизика, в начале которой стоит темное изречение, согласно которому сущее в целом
есть ?????. Слова Ницше о том, что сущее в целом есть воля к власти, выражают то, что в
начале западноевропейской метафизики было предопределено как возможность и в
результате неизбежного отпадения от этого начала стало необходимостью. В этих словах
высказывается не частное мнение некоего Ницше. Эти слова мыслит и произносит
«судьба», и это означает, что бытие мысли, в котором находится этот и любой другой
настоящий западноевропейский мыслитель, состоит в почти нечеловеческой верности216
самой сокровенной истории Запада. Эта история есть борение мысли и поэтического
образа, взыскующих слова о сущем в целом. У любой всемирно-исторической
общественности по самой ее природе нет зрения и слуха, меры и сердца для этого борения
вокруг слова о бытии. Это борение разыгрывается по ту сторону войны и мира, за
пределами успеха и поражения, оно всегда глухо к славе и шуму, равнодушно к судьбе
индивида.
Сущее в целом есть воля к власти. Как таковая воля есть принцип нового
утверждения ценностей. Но что такое «воля к власти»? В какой-то мере мы понимаем, что
означает «воля», так как нечто подобное мы испытываем в своей жизни, будь то в волении
или только в не-волении. Со словом «власть» мы тоже связываем
