уместно дать определение основной метафизической
позиции Аристотеля, причем его обычное противопоставление Платону совершенно
недостаточно, так как Аристотель еще раз пытается, хотя и проходя через платоновскую
метафизику, помыслить бытие в более изначальном греческом духе и как бы отступить
назад, не делая того шага, который сделал Платон своей ? ??? ?????? ????, в результате
чего сущесть приобрела свойство чего-то обусловливающего и дающего возможность,
свойство, характерное для ???????. В противоположность этому Аристотель — если
можно так сказать — более по-гречески мыслит бытие как ?????????? (ср. «Vom Wesen und
Begriff der ?????. Aristoteles, Physik B l» [Biblioteca «II Pensiero», I960]). В нескольких
словах нельзя сказать о том, что это означает. Можно лишь отметить, что Аристотель —
не неудавшийся платоник и не предтеча Фомы Аквинского. То, что он совершил в
философии, не характеризуется часто приписываемой ему нелепостью, будто он низвел
идеи Платона из их в себе бытия и поместил их в сами вещи. Несмотря на удаленность от
начала греческой философии его метафизика в существенных отношениях являет собой
еще одну своеобразную попытку вернуться к этому началу внутри греческого мышления.
Тот факт, что Ницше никогда (если не принимать во внимание его соображения о
сущности трагедии) не ощущал свой внутренней отнесенности к метафизике Аристотеля,
потому как никогда не утрачивал своей связи с Платоном, кажется достаточно важным,
чтобы основательно поразмыслить над его причинами.
Истолкование бытия как «идеи» и ценностное мышление
Согласно учению Платона бытие есть ????, зримость, присутствие как вид. То, что
находится в этом виде, становится сущим и есть сущее, поскольку оно в нем
присутствует. Однако благодаря тому, что одновременно высшая из идей постигается как
??????, существо всех идей получает решающее истолкование. Идея как таковая, то есть
бытие сущего, воспринимается как ??????????, то есть как то, что делает пригодным к… (а
именно делает сущее пригодным для того, чтобы быть сущим). Бытие наделяется
принципиально важной особенностью: оно осмысляется как дающее возможность, и тем
самым здесь, то есть в начале метафизики в истолкование бытия привносится
своеобразная двусмысленность. В каком-то смысле бытие есть чистое присутствие, и в то
же время оно делает возможным сущее. Поэтому как только само сущее начинает
выходить на первый план и притязает на то, чтобы все отношение человека было
ориентировано только на него, бытие должно отступить в пользу сущего. Несмотря на то
что оно еще остается тем, что дает возможность, и в этом смысле оно есть пред-здешнее,
есть Apriori, оно как это Apriori, хотя и не позволяет отвергнуть себя, но ни в коем случае
не обладает той весомостью, какой обладает то, что оно само в том или ином случае
делает возможным, то есть весомостью самого сущего. Таким образом, Apriori, которое
изначально и по существу есть пред-здешнее, становится последующим, что перед лицом
господства сущего как бы приходится терпеть как условие возможности этого сущего.
Двусмысленность бытия как идеи (чистое присутствие и наделение возможностью)
проявляется также и в том, что благодаря истолкованию бытия (?????) как ???? делается
намек на «смотрение», на познавание человека. Бытие как нечто зримое есть присутствие,
но в то же время есть то, что человек поставляет перед своим взором.
Но что происходит в тот момент, когда человек освобождает себя для себя самого
как того сущего, которое представляет, принося все перед собой как суд опостоянивания?
Тогда ???? превращается perceptum, характерный для perceptio, в то, что человеческое
пред-ставление полагает перед собой, причем полагает как то, что пред-ставляемое делает
возможным в своей представленности. Теперь сущность идеи (????) из зримости и
присутствия превращается в пред-ставленность для и через представляющего. Представленность как сущесть делает возможным представленное как сущее.101
Представленность (бытие) становится условием возможности пред-ставленного и предоставленного и, следовательно, противо-стоящего, то есть пред-мета. Бытие (идея)
становится условием, которым распоряжается и должен распоряжаться пред-ставляющий,
субъект, коль скоро ему противостоят предметы. Бытие постигается как система
необходимых условий, которые субъект (в своей отнесенности к сущему как чему-то
предметному) заранее должен принимать в расчет на основании его отношения к сущему.
Итак, условия, с которыми непременно приходится считаться — разве не должны они
были однажды получить наименование «ценностей», «определенных» ценностей, и
просчитываться как ценности?
Теперь становится ясно, что мысль о ценности берет свое начало в изначальной
сущности метафизики, в истолковании бытия как ????, а идеи как ??????.
Мы видим, что в истории возникновения мысли о ценностях решающую роль
играет превращение идеи (????) в perceptio. Только в метафизике субъективности
поначалу еще сокрытая, удерживаемая на втором плане сущностная особенность идеи
(быть чем-то дающим возможность и обусловливающим) заявляет о себе в полную силу и
затем уже ничем не сдерживается. Сокровенная сущность истории новоевропейской
метафизики выражается в том процессе, в ходе которого бытие приобретает сущностную
особенность быть условием возможности сущего, то есть, говоря по-новоевропейски,
пред-ставленного, стало быть, противо-стоящего, то есть условием возможности
предметов. Решающий шаг в этом процессе делает метафизика Канта. В новоевропейской
метафизике она (не только чисто хронологически, но и сущностно-исторически, по тому,
как в ней воспринимается Декартово начало и изменяется в полемике с Лейбницем)
занимает срединное положение. Основная метафизическая позиция Канта выражается в
тезисе, который он сам в «Критике чистого разума» определяет как высшее положение его
метафизики (А 158, В 197). Это положение гласит: «Условия возможности опыта
вообще суть вместе с тем условия возможности предметов опыта».
«Условиями возможности» здесь вполне ясно и недвусмысленно именуется то, что
Аристотель и Кант называют «категориями». Согласно ранее данному разъяснению этого
термина под категориями подразумеваются сущностные определения сущего как
такового, то есть сущесть, бытие, то, что Платон постигает как «идеи». Согласно Канту,
бытие есть условие возможности сущего, есть его сущесть. При этом в соответствии с
основной новоевропейской позицией сущесть и бытие означают представленность,
предметность (объективность). Высший принцип метафизики Канта гласит: условия
возможности пред-ставления пред-ставленного одновременно есть не что иное, как
условия возможности самого представленного. Они составляют представленность, она же
является сущностью предметности, а предметность есть сущность бытия. Данное
положение гласит: бытие есть пред-ставленность. Представленность же есть такая
предоставленность, в которой представляющее может быть уверенным в таким образом
поставляемом и утверждаемом. Надежность ищется в достоверности. Достоверность же
определяет сущность истины. Основание истины есть пред-ставление, то есть
«мышление» в смысле ego cogito, то есть cogito me cogitare. Истина как представленность
предмета, объективность, имеет свое основание в субъективности, в себе представляющем
пред-ставлении, которое имеет место потому, что само представление есть сущность
бытия.
Человек же есть благодаря тому, что он так пред-ставляет, то есть пред-ставляет
как разумное существо. Логика сущностного раскрытия «Логоса» в смысле единящего
пред-ставления есть сущность сущести и основание истины как субъективности.
Кант не просто повторяет то, что до него уже продумал Декарт. Кант мыслит
трансцендентально и настоятельно и намеренно обращается к тому, что Декарт полагал
как начало вопрошания в горизонте ego cogito. Благодаря Кантову истолкованию бытия
впервые сущесть сущего специально продумывается в смысле «условия возможности», и
тем самым пролагается путь к раскрытию идеи ценности в метафизике Ницше. Тем не102
менее Кант еще не мыслит бытие как ценность, хотя уже не мыслит его как ???? в
платоновском смысле.
С точки зрения Ницше сущность ценности заключается в том, чтобы быть
условием сохранения и возрастания воли к власти, причем так, что эти условия
полагаются самой волей к власти. Воля к власти — основная особенность сущего в целом,
«бытие» сущего, причем в том широком смысле, когда становление тоже допускается как
бытие, если это становление «не есть ничто».
Метафизическое мышление в ракурсе ценностей, то есть истолкование бытия как
условия возможности, в своих существенных чертах подготавливается различными
этапами: началом метафизики у Платона (????? как ????, ???? как ??????),
преобразованием, которое произошло у Декарта (???? как perceptio) и тезисом Канта
(бытие как условие возможности предметности предметов). Тем не менее все эти отсылки
оказываются недостаточными даже для того, чтобы в общих чертах обрисовать
происхождение идеи ценности.
Хотя нам стало ясно, в какой мере бытие может входить в роль «наделения
возможностью» и «условия возможности», можно все-таки спросить: почему и как эти
«условия возможности», почему и как сущесть становятся ценностями? Почему все, что
имеет характер обусловливания и наделения возможностью (смысл, цель, устремленность,
единство, порядок, истина) начинает обретать характер ценности? Этот вопрос покажется
излишним, как только мы вспомним, что для Ницше сущность ценности заключается в
том, что она предстает как условие. В таком случае «ценность» есть лишь иное
наименование для «условия возможности», для ??????. Однако даже под иным
наименованием она все равно требует обосновать свое происхождение и объяснить,
почему Ницше всюду отдает ей пальму первенства. Любое наименование всегда скрывает
в себе возможность своего истолкования. Хотя в ницшевском понятии ценности слышится
что-то обусловливающее, но в нем одновременно слышится не только оно, а если и оно,
то уже не в смысле платоновского ?????? и кантовского «условия возможности».
В «ценности» мыслится оцененное и рас-цененное как таковое. Почитание-заистинное и принятие и полагание в качестве «ценности» есть оценивание. Однако в то же
время это означает от-ценивание и сравнение. Нам часто кажется, что «оценивание» есть
лишь (например, в оценке удаленности) некое приблизительное обнаружение и
определение связи между вещами, отношениями и людьми (в отличие от точного
подсчета). Однако на самом деле в основе всякого «подсчета» (в узком смысле
количественного вы-«ценивания») лежит оценивание.
Это существенное оценивание есть расчет, причем мы придаем этому слову то
значение, на которое указывает его основное отношение: расчет как расчет на что-то:
«рассчитывать» на какого-то человека, быть уверенным в его позиции и готовности;
рассчитывать как считаться с чем-то: принимать во внимание действующие силы и
обстоятельства. Затем вы-считывание подразумевает задействование того, при чем все, на
что рассчитывали и с чем считались, должно состояться. Так понятый расчет есть
утвержденное на себе самом полагание условий, совершающееся таким образом, что
условия обусловливают бытие сущего; как таковой расчет есть само полагающее-условие
(das Bedingung-Setzende) и именно в таком качестве он обеспечивает себя посреди сущего
в целом и тем самым обеспечивает свое отношение к этому сущему, а также себя и свое
отношение из этого сущего. Таким образом, сущностно понятый расчет становится представлением и предо-ставлением условия возможности сущего, то есть бытия. Именно
этот сущностный «расчет» и делает возможным и необходимым планирование и
просчитывание в простом «вычислительном» смысле. Сущностный расчет есть основная
черта оценивания, через которое все расцененное и оцененное, как имеющее в себе нечто
от условия, обладает характером «ценности».
Но когда пред-ставление бытия сущего становится сущностным расчетом и
оцениванием? Когда «условия» становятся рас-цененным и о-цененным, то есть103
ценностью? Только тогда, когда пред-ставление сущего как такового становится представлением, которое безусловно утверждается на себе самом и из себя и для себя
определяет все условия бытия. Только тогда, когда основная черта сущего становится
такой, что сама требует расчета и оценивания как сущностной необходимости бытия
сущего. Это происходит там, где основная черта сущего раскрывается как воля к власти.
Воля к власти есть сущность воли. В 1884 г. Ницше писал: «Во всякой воле присутствует
оценивание» (XIII, n. 395). Раньше из сущностного исполнения воли к власти становилось
ясно, в какой мере эта воля как таковая является оценивающей. Теперь из сущности
оценивания как безусловного расчета заявила о себе сущностная же принадлежность к
воле к власти.
Проект бытия как воли к власти
Каким образом дело доходит до проекта бытия как воли к власти? Если
