характер бытия как действительности во всей своей чистоте обнаруживается на примере
того сущего, которое в высшем смысле совершает сущность бытия, так как оно есть то
сущее, которого никогда не может не быть. В «богословском» осмыслении такое сущее
называется «Богом». Оно никогда не сознает состояния возможности, потому что в таком
состоянии оно представляло бы собой нечто, чего еще нет. Во всяком еще-нет сокрыт
недостаток бытия, поскольку бытие характеризуется постоянством. Высшее сущее есть
чистое, постоянно исполненное осуществление, actus purus. Здесь действование предстает
как бытийствующее из себя опостоянивание для себя стоящего. Это сущее (ens) есть не
просто то, что оно есть (sua essentia): оно есть в том, что оно есть, непрестанно из его
постоянства (est suum esse non participans alio). Поэтому Бог, в метафизическом
осмыслении, называется summum ens. Однако высшее такого бытия состоит в том, что оно
есть summum bonum. Так как bonum есть causa, причем в качестве finis оно выступает как
causa causarum, именно в отношении causalitas (то есть actualitas) оно есть то, что наделяет
постоянством все постоянное, и поэтому оно даже prius quam ens; causalitas causae finalis
est prima.
Таким образом, в тезисе «Deus est summum bonum» заключается не нравственная
характеристика и даже не мысль о «ценности»: термин «summum bonum» есть самое
чистое выражение каузальности, которая, отвечая чисто действительному, сообразуется с
достижением постоянства всего постоянного (ср. Фома Аквинский, «Сумма теологии», I,
qu. 1-25). Bonum, осмысленное в отношении к summum ens и понятое онтологически,
представляет собой отголосок платоновского ??????, то есть того, что просто делает
пригодным (когда речь заходит о сущем как таковом): это дающее возможность, условие
возможности (Ср. «Platons Lehre von der Wahrheit», «Geistige Uberlieferung» 2, 1942, S.
115).
Однако и в actualitas, для которой causalitas в каждом отношении остается
определяющей, сохраняется, хоть и в измененном виде, изначальная сущность сущести:
присутствие. Для summum ens характерна omnipraesentia. Однако и «ubiquitat»
(вездесущность) определяется «каузально». Deus est ubique per essentiam inquantum adest
omnibus ut causa essendi (qu. 8 a, 3).
Теперь в контексте этой причинности, характерной для действительности,
разъясняется также истолкование того, что означает existentia. Так звучит другой термин,
который довольно часто в своем значении отождествляют с actualitas (действительностью)
и в понятийном языке метафизики используют даже гораздо чаще, прежде всего тогда,
когда речь заходит о проведении различия между essentia и existentia («сущности» и
«существования»). Когда начинают объяснять происхождение термина existentia, обычно
ссылаются на два места из «Метафизики» Аристотеля, в обоих местах почти одинаково
говорится о ?? ?? ??????, то есть о бытии сущего в смысле «несокрытости» (Met. E 4, 1027
b и Met. К 8, 1065 а 21 sqq.). Здесь речь идет о ??? ???? ??? ????? ??? ?????, а также об ???
?? ??? ????????. Под ???, что означает «вне», подразумевается нахождение вне ???
????????, то есть вне человеческого размышляющего опрашивания, которое, обсуждая
сущее, «прорабатывает» его и при этом преподносит обсужденное, причем само
преподнесенное существует и наличествует только для этого «прорабатывания» и в сфере
его совершения. То, что находится «вне», утверждается и пребывает как в себе постоянное
в своем собственном месте (????????). Такое «вне-стоящее», ex-sistens, есть не что иное,
как из себя присутствующее в своей сюда-выставленности, ?? ????????.
Это место позволяет вывести латинское ex-sistentia из аристотелевского
обсуждения сущего. Для ознакомления с историей бытия более важным остается тот факт,
что здесь характеристика из себя существующего (?????) уже опирается на изменившуюся
сущность истины. Хотя «истинное» еще означает ??????, то есть несокрытое, однако185
сущее-истинным, а именно высказывание, истинно не потому, что оно само как
раскрывающее есть «несокрытое», а потому, что оно его опрашивает и определяет через
уподобление опрашиванию. Определение бытия в смысле по-аристотелевски
осмысленной ex-sistentia восходит к уже Платоном очерченному и обосновывающему
начало метафизики переходу сущности истины из несокрытости сущего в правильность
прорабатывающего высказывания. Хотя в термине ex-sistentia отголоски этого в любом
случае метафизического происхождения слышатся довольно смутно, определяющее
истолкование ex-sistentia получает в горизонте actualitas, то есть в соотнесении с causalitas.
В своих «Disputationes metaphysicae» (XXXI, sect. IV, n. 6), неослабевающее
влияние которых в начале новоевропейской метафизики становится еще заметнее, Суарес
так говорит об ex-sistentia: «nam esse existentiae nihil aliud est quam illud esse, quo formaliter,
et immediate entitas aliqua constituitur extra causas suas, et desinit esse nihil, ac incipit esse
aliud: sed huiusmodi est hoc esse quo formaliter et immediate constituitur res in actualitate
essentiae: ergo est verum esse existentiae». Экзистенция есть то бытие, через которое прямо
и непосредственно вне причин представляется та или иная сущность, в результате чего небытие прекращается и начинает быть нечто. В соответствии с основным различением в
бытии ex-sistentia соотносится с той или иной сущностностью. То или иное сущее
поставляется через экзистенцию вовне причинения. Это означает: что-бытие проходит
через причиняющее осуществление, причем так, что при этом достигнутое впоследствии
отпускается из причинения как соделанное и поставляется на себя самое к
действительному. Теперь «extra» в отличие от аристотелевского ??? соотносится не с
???????, а с истекающим причинением. Ex-sistentia есть actualitas в смысле res extra causas
et nihilum sistentia, есть действенность, которая перемещает нечто вовне причинения и
осуществления и таким образом преодолевает ничто (то есть отсутствие действительного).
Но если ex-sistentia осуществляет перемещение вовне причинения, каким образом
потом actualitas именно как causalitas может определять сущность экзистенции? Разве при
этом экзистенция не расстается с причинением? Напротив. Поскольку экзистенция
выводит из области причинения на простор действования, которое отныне есть
утвержденное на себе действительное и, следовательно, действенное, эта экзистенция как
раз и остается связанной с причинением. Ставление и поставление, установление,
характерное для ex-sistentia, есть то, что оно есть, в уходе от причинения, но все-таки
именно от него. Ex-sistentia есть actus, quo res sistitur, ponitur extra statum possibilitatis. Этот
actus есть causalitas. Только она может и должна вы-ставлятъ вещь из причины как причиненную, то есть соделанную.
В этом истолковании привычное наименование для что-бытия, а именно
экзистенция, свидетельствует о преимуществе бытия как actualitas. Господство его
сущности как действительности определяет дальнейший ход истории бытия,
приводящий к тому, что начальное сущностное определение разрешается в его
предзапечатленное совершение. Действительное есть экзистирующее. Оно объемлет все,
что через определенный способ причинения constituitur extra causas. Однако поскольку
целое сущего есть соделанно-действующее перводеятеля, в это целое привносится
собственная структура, которая определяется как соответствие того или иного
соделанного этому деятелю как высшему сущему. Действительность пылинки, растений,
животных, человека, чисел соответствует действию перводеятеля: она в одно и то же
время подобна и неподобна его действительности. Экзистирует как чувственно
постигаемая и осязаемая вещь, так и нечувственный, просчитываемый предмет
математики. «М существует» означает: эту величину можно однозначно конструировать
исходя из установленной исходной точки вычисления с помощью установленных правил
вычисления. Сконструированное таким образом доказуемо как действенное в контексте
обоснования вычисления; «т» таково, и его можно, а при определенных условиях и
должно, принимать в расчет. Математическая конструкция есть способ конституции
constituere extra causas, причиняющего действенного свершения.186
Бытие предает себя в сущность действительности, и эта действительность
определяет экзистенцию экзистирующего. Бытие бытийствует как действование в единомножественном смысле, согласно которому действующее, равно как соделанное, а также
соделанное-действующее и действенное есть сущее. Сущее, на разные лады определенное
из действования, есть действ-ительное.
О том, что бытие предалось в сущность действительности, можно только
вспомнить. При этом такое воспоминание отсылает назад, в прежнюю сущность бытия в
смысле деятельного и зримого присутствия. Исход из этой сущности приводит к тому, что
?????? и ?????? становятся определяющими.
Сущностное происхождение бытия из дающего возможность и причинение
властно пронизывает его историю. Даяние возможности, причинение, обоснование — все
это заранее определяется как сведение воедино из единого как единственно-единящего.
Это единое не есть ни некое переплетение всего названного, ни его нагромождение.
Единое (??), в котором покоится сущность бытия, обладает характером скрывающего
раскрытия, собирания, которое необходимо мыслить именно отсюда. На протяжении всей
истории бытия единство единого проявляется в различных формах, разнообразие которых
берет начало в сущностном изменении ???????, скрывающего раскрытия.
Если в результате этого события сущее уже давно в общем и целом постигается и
понимается как действительное, это понимание все-таки никогда не может посягнуть на
удивительную единственность также и этой сущности бытия. Понимание бытия как
действительности хотя и утаивает событие этого сущностного происхождения, однако
никогда не сможет нанести ущерб той решимости, из которой эта сущность бытия
доводит ход его истории до его предельного свершения.
Превращение истины в достоверность
Сокрытая история бытия как действительности дает возможность проявиться
основным установкам западноевропейского человечества в средоточии сущего, каковые
установки каждый раз утверждают истину о сущем на действительном, сообразуют и
связывают ее с ним. Даже если сущность бытия как действительности окончательно
утверждает перемену по отношению к деятельному присутствию (????????), тем не менее
внутри таким образом уясненной сущностной сферы остается неясным, как определятся
действование и действительность. В соответствии с первенством сущего, наметившимся
как начало метафизики, бытие, представленное как некая всеобщая определенность
(??????, ???????, genus, commune) сущего, как бы заимствует свои сущностные черты из
определяющего меру сущего.
Нельзя вычислить, какое действительное делает свое действие нормативным в
определении сущности действительного, и, по-видимому, остается довольствоваться
только историческими выкладками. С тех пор как Бог-Творец как первопричина
становится исконно действующим, его соделанное становится миром, а в этом мире
подлинным деятелем становится человек. Эта триада (Бог, мир (природа), человек)
очерчивает круг возможностей, в соответствии с которыми одна из этих областей
действительного начинает налагать отпечаток на сущность действительности. Однако
если предположить, что даже определение действительности в соответствии с тем или
иным полагающим меру действительным изначально восходит не к сущему, а к самому
бытию, тогда раскрытие сущности действительности внутри метафизики уже должно
указывать на это происхождение. Признаком этого является то, что та или иная сущность
истины, в свете которой человечество постигает сущее, участвует в истории бытия, хотя
характер этого участия остается весьма неясным.
Истина, которая между тем успела в метафизике превратиться в некую
отличительную особенность интеллекта (божественного или человеческого), обретает
свою окончательную сущность, которая называется достоверностью. Этот термин187
говорит о том, что истина затрагивает осознанное как некое знание, пред-ставление,
которое основывается на сознании, причем основывается так, что только то знание
считается знанием, которое в одно и то же время знает себя и свое осознанное как таковое
и в этом знании обеспечивает себя самое. Достоверность здесь воспринимается не как
некое добавление к познанию в том смысле, что она помогает достичь знания и овладеть
им. Напротив, достоверность, как себя самое осознающее сознание осознанного,
предстает как определяющий способ познания, то есть «истина». В противоположность
этому одна только осознанность чего-либо больше не является знанием или еще не успела
стать таковым.
Тот факт, что истина в своей сущности становится достоверностью, есть событие,
начало которого остается недоступным всякой метафизике. Зато в связи с этим
сущностным изменением истины вскоре заявляет о себе своеобразное первенство
человека в сфере действительного, чему также сопутствует теологическое осмысление
безусловно действительного. Обе действительности, Бог и человек, являясь познающими
сущностями, метафизически предстают как носители истины и тем самым составляют
действительность знания и достоверности.
Достоверность характеризуется стремлением быть уверенной в себе самой, то есть
обеспечить себе последнюю возможную гарантию. Вследствие этого она прежде всего
определяет действительность действительного, которое поначалу предстает лишь как
соответствующий ее носитель. Осуществляя свое сущностное притязание на
самосовершение своего самообеспечения, достоверность заявляет о значимости своего
собственного носителя и тем самым разжигает
