в Англию или США. С осени 1850 года Лондон стал основным центром немецкой эмиграции, где особенно остро разгорелась борьба между различными политическими группами или течениями.
К. Маркс и Ф. Энгельс с осени 1849 года находились в Англии. Спад революционной волны на континенте заставил их приступить к пересмотру тактики Союза коммунистов, что вызвало осенью 1850 года раскол в его ЦК, и привело к выходу Маркса и Энгельса из Немецкого просветительного общества. Преобладающее влияние в нем получили Виллих и Шаппер. Они настаивали на поддержании коммунистами тесных связей с «лагерем буржуазно-демократических дел мастеров», которые «толпами организовывались в Лондоне в. будущие временные правительства» и всерьез обсуждали вопрос о том, «…чтобы добыть при помощи революционного займа в Америке необходимые средства для немедленной организации европейской революции» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 224).
Лагерь мелкобуржуазной демократической эмиграции с самого начала распадался на ряд враждующих между собой групп, во главе которых стояли «великие люди эмиграции», как называл их иронически Маркс, — Руге, Кинкель, Струве и Гейнцен. Ожидая с часа на час нового революционного взрыва, мелкобуржуазные демократы завязали тесные связи с основанным Маццини Европейским демократическим комитетом и создали в Лондоне ряд союзов и обществ.
После 1861 года политическая амнистия в Пруссии позволила большинству эмигрантов благополучно возвратиться на родину, где многие бывшие революционные деятели 1848–1849 годов, подобно Бухеру или Блинду, скоро превратились в поддерживающие Бисмарка национал-либералов. Только одна группа коммунистов с Марксом и Энгельсом во главе, не имевшая возможности возвратиться в Германию, продолжала, оставаясь за границей, вести упорную борьбу против европейской реакции.
Стр. 137…он издавал знаменитые sHallische lahrbucher». — В 1883 году Руге основал и редактировал журнал «Hallische Jahr-bыcher fur deutsche Wissenschaft und Kыnsb, ставший органом левых гегельянцев.
Стр. 138. …дела нашего сорокапятилетнего Вертера с баронессой? — Немецкая аристократка баронесса Брюнинг, знакомая Герцена, была русской по происхождению. Она сочувствовала демокра(536)тическому движению и содействовала организации побега Кинкеля из тюрьмы. Герцен упоминает здесь о ее романе с А. Виллихом, которого он иронически называет Вертером.
Стр. 139. Кинкель был один из замечательнейших немецких эмигрантов в Лондоне. — Маркс в своем труде «Великие люди эмиграции» уделяет много места Кинкелю, характеризуя его как человека внутренне фальшивого, умеющего ловко скрывать буржуазную сущность под маской показного демократизма и свободолюбия. В начале 60-х годов от былой «революционности» Кинкеля не осталось и следа: он примкнул к национал-либералам и кончил свои дни в Цюрихе в качестве заурядного университетского профессора.
…Руге был другом неокатолика Ранге. — И. Ронге получил широкую известность в Германии в 1844 году благодаря своему выступлению против трирского католического епископа и требованиям реформы церкви. Лишенный священнического сана, он стал основателем так называемой «Немецко-католической церкви», а после начала мартовской революции примкнул к демократической партии.
Стр. 140.. первого баденского Schilderhebung’a, первого австрийского Schvsertfahrt’a и проч. — Подразумеваются первое баденское восстание в апреле 1848 года и мартовское восстание в Вене в 1848 году. Говоря о «поднятии щитов» и «бряцании мечей» в начале мартовской революции, Герцен иронизирует над мелкобуржуазными демократами и поднятой ими в эмиграции, в обстановке спада революционной волны, воинственной шумихой.
Стр. 143. Руге, разгневавшись на Эдгара Бауэра за его пустую брошюру о России — кажется, под заглавием «Kirche und Staat». — Имеется в виду брошюра «Russiand und das Germanentum», изданная в 1853 году, но не Эдгаром Бауэром, а его братом Бруно, который в годы политической реакции выступил с рядом книг и брошюр, выразив в них свое разочарование в европейской культуре и свои надежды на ее обновление «девственными силами» царской России (ср. оценку К. Марксом взглядов Б. Бауэра на отношения между Западом и Востоком — Сочинения, т. XXII, стр. 109).
Маркс, очень хорошо знавший Бакунина… выдал его за русского шпиона. Он рассказал в своей газете целую историю — Маркс никогда не выдавал Бакунина за русского шпиона. Клеветнические слухи о Бакунине как об агенте царского правительства распространялись русским посольством в Париже еще до начала революции 1848 года и были затем подхвачены определенными кругами польской эмиграции. Распространялись они и после мартовской революции в Германии, в Бреславле, куда в конце апреля прибыл Бакунин, чтобы быть ближе к русской границе. Слухи эти носили тогда столь (537) упорный характер, что парижское газетное агентство информировало о них редакции газет и в том числе редакцию «Новой Рейнской газеты» Маркса/О том же сообщал в своей корреспонденции также и парижский сотрудник газеты немецкий эмигрант Эвербек, ссылавшийся на то, что у Ж. Санд находятся компрометирующие русского революционера документы. Сообщение Эвербека 6 июля 1848 года было помещено на страницах «Новой Рейнской газеты». «Публичное предъявление обвинения, — писал позднее Маркс, — было в интересах дела и в интересах Бакунина» (К. Маркой Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXV, стр. 330–331).
Протест самого Бакунина, а также его письмо к Ж. Санд с просьбой сейчас же опровергнуть указанные слухи вскоре появились на страницах бреславльской «Новой Одерской газеты» и 16 июля 1848 года были без промедления перепечатаны газетой Маркса. 3 августа Маркс опубликовал также заявление Ж. Санд, целиком реабилитирующее Бакунина. «Новая Рейнская газета» писала: «В № 36 нашей газеты мы сообщали о циркулирующем в Париже слухе, согласно которому Жорж Санд имела в своем распоряжении документы, выставлявшие русского эмигранта Бакунина агентом императора Николая. Мы опубликовали это заявление, потому что оно было нам сообщено одновременно двумя корреспондентами, совершенно не связанными друг с другом. Поступая таким образом, мы лишь выполнили долг публичной печати, которая должна втайне следить за общественными деятелями, и в то же самое время мы предоставили г. Бакунину удобный случай рассеять все подозрения, выдвигаемые против него в некоторых парижских кругах» (там ж е, стр. 194). Бакунин был вполне удовлетворен опубликованием редакцией «Новой Рейнской газеты» как его собственного протеста, так и письма Ж. Санд. В последних числах августа 1848 года Маркс встретился с Бакуниным в Берлине и «…возобновил с ним тесную дружбу» (там же, стр. 194).
Бакунин тогда сидел, ожидая приговора в тюрьме, — и ничего не подозревал. — Бакунин был арестован в связи с участием в Дрезденском восстании в мае 1849 года, то есть почти через год после появления корреспонденции о нем в «Новой Рейнской газете».
Стр. 146. С Уркуардом и публикой питейных домов взошли в «Morning Adverfiser» марксиды и их друзья. — В действительности Маркс не только не поддерживал с редакцией «Morning Advertiser» сколько-нибудь близких отношений, но и неоднократно весьма резко отзывался как о политическом лице этой газеты, так и о личных качествах ее редактора и издателей. Маркс считал «Morning Advertiser» «уличным органом Пама», то есть Пальмерстона (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XXII, стр. 192). В своей статье «Пивные хо(538)зяева и воскресный праздник. — Кланрикард» Маркс в январе 1855 года писал, что «Morning Advertiser» является собственностью «Общества защиты патентованных пивных хозяев», располагавшего возможностью «наводнить этим изданием все трактиры», и что газете этой «…закрыт вход в круг «респектабельиой» лондонской прессы» (К. Маркс и Ф.Энгельс, Сочинения, т. X, стр. 250).
С Уркхартом Маркс познакомился лишь спустя несколько месяцев после развернувшейся на страницах «Morning Advertiser» полемики о Бакунине. Политические воззрения Маркса и Уркхарта не имели между собой ничего общего. Маркс и Энгельс неоднократно выступали в печати с резкой критикой Уркхарта и уркхартизма.
Уркхарт в течение долгих лет разоблачал в печати и парламенте происки, царской дипломатии на Балканах. Поскольку и Маркс в начале 50-х годов резко критиковал деятельность царской дипломатии на Ближнем Востоке, и отдельные его статьи, первоначально перепечатанные в органе чартистов «People’s Papers», были затем перепечатаны в провинциальных газетах уркхартистов, у Герцена могло создаться ошибочное представление о совпадении политических взглядов Маркса со взглядами Уркхарта. В действительности же позиция Маркса и Энгельса в восточном вопросе ни в чем не совпадала с позицией Уркхарта. Им совершенно чужда была мысль о поддержании статус-кво на Балканах. Энгельс в своем письме Марксу от 10 марта 1853 года прямо говорил об идее неделимости Турции, как о «старой филистерской глупости» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXI, стр. 465).
Одним, добрым утром «Morning Advertiser» вдруг поднял вопрос: «Был ли Бакунин русский агент, или нет?» — Речь идет о письме, напечатанном в «Morning Advertiser» 2 августа 1853 года под инициалами «Ф. М.». В этом письме Бакунин выставлялся тайным агентом царского правительства; Герцен совершенно необоснованно подозревал Маркса или кого-нибудь из «марксидов» в авторстве этого письма (см. примеч. выше, стр. 537–538 наст. тома). В действительности за инициалами «Ф. М.» скрывался реакционный помещик Френсис Маркс.
…подписать коллективную протестацию с Головиным… — Письмо, подписанное Головиным, Герценом и Ворцелем, было напечатано в «Morning Advertiser» 29 августа. В нем они брали под защиту Бакунина, указывая в то же время, что «клевета на Бакунина не является чем-то новым» и что ее уже в 1848 году распространяла одна немецкая газета, «не постеснявшаяся сослаться в подтверждение на Ж. Санд». 31 августа ненавидевший Маркса А. Руге с своей стороны услужливо сообщил в газете, что оклеветала Бакунина в (539) 1848 году именно «Новая Рейнская газета», «издатель которой, «доктор Маркс», был в такой же мере, как и все остальные демократы, убежден в лживости своей клеветы».
Они затянули скучнейшую полемику о Головиным. — Маркс немедленно после появления клеветнических писем о Бакунине обратился в редакцию «Morning Advertiser» с заявлением, которое и было 2 сентября опубликовано на страницах газеты. В нем он с возмущением отверг «инсинуации господ Герцена и Головина», связавших «Новую Рейнскую газету» с полемикой относительно Бакунина, развернувшейся на страницах «Morning Advertiser» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXV, стр. 193). Маркс далее не только детально выясняет все обстоятельства, приведшие к появлению в 1848 году в «Новой Рейнской газете» корреспонденции о Бакунине, но и дает решительный отпор всем попыткам снова оклеветать русского революционера-демократа: «…я первый из немецких писателей, — писал Маркс, — воздал Бакунину должное за его участие в нашем движении, и особенно в дрезденском восстании…» (там же, стр. 194).
После появления нового клеветнического письма «Ф. М.» Головин и поддерживавший его в данном случае Герцен поместили в «Morning Advertiser» 3 сентября новую анонимную заметку «Как пишется история». В ней Головин, возвращаясь к клевете на Бакунина в 1848 году, прямо приписал кампанию против него «д-ру Марксу». Маркс немедленно направил в редакцию газеты письмо, в котором, отвергая клеветнические утверждения Головина, снова возвращался к существу вопроса. «Разве не «глупый друг», — писал Маркс, — который
