части объема песка (69, с. 46). Попутно отметим, что для оборонительных стен и башен Мангупа позднесредневекового периода характерно применение в растворах крупных заполнителей, что приближает их к бетонам.

Тыльный панцирь выложен ломаными камнями средних размеров, у которых подтесывалась сторона, обращенная наружу. Для оборонительных стен Мангупа такой прием весьма характерен. Следы облицовки штучным камнем тыльной части кладки известны пока только на участке главных городских ворот в Капу-дере.

Толщина куртины Б достигала 1,8 м. О высоте ее судить трудно из-за утраты значительного количества камня в результате сильного разрушения стены в период турецкой осады 1475 г. и последующего расхищения его местным населением. Вероятно, превышение гребня бруствера над подошвой стены составляло 6–7 м. Большая высота на участке куртин Б и В была не нужна, так как нижележащий склон имеет труднодоступные эскарпы в виде естественных террас, возможно подвергшиеся подработке в результате ломки камня. Повышение боевой площадки привело бы здесь к значительному увеличению мертвого пространства, что было особенно опасно на северном фланге укрепления, плохо обеспеченном продольным обстрелом. Толщина куртины Б не покажется малой, если сравнить ее со стенами ранневизантийских крепостей на Балканах, так для 36 из 78 крепостей в Болгарии эта величина колеблется от 1,5 до 2,0 м (200, с. 35). Основанием для нее, как и для крутины В, является поверхность материковой скалы, вероятно подвергавшаяся предварительной подтеске. Об этом можно судить по выдержанности горизонта основания стены, а также по сопоставлению с другими участками обороны. Так, на противоположном склоне балки Гамам-дере, по западному краю мыса Елли-бурун, ниже стены с башней А.8, хорошо прослеживается [110] вырубленная в скале постель оборонительной стены, относящейся к раннему этапу жизни крепости; этот прием восходит к эллинистическим строительным традициям (162, с. 81).

За куртиной Б находится вырубленное в скале помещение. Известны подобные сооружения и при других укреплениях Мангупа, а также средневековых крепостей Таврики, например Чуфут-кале (14, 162). Эти укрытия для сторожей считались теоретиками древней фортификации обязательным элементом крепости (52, с. 287).

Рассмотрим стратиграфию культурных напластований, связанных с куртиной Б, и основные этапы ее строительной истории. В раскопе VII-А за стеной выявлено три слоя (рис. 8). На поверхности материковой скалы, заполняя пространство между тыльным панцирем и находящимся за ним уступом скалы, находился слой темно-коричневой земли толщиной до 0,8 м, давший немногочисленные находки фрагментов амфор с частым зональным гребенчатым рифлением, датируемых VI–VII вв. (302, с. 14–16). На основании этих находок и аналогичных кладок А. Л. Якобсон отнес сооружение стены к VI в. (300, с. 112).

Рис. 8. Укрепление А. XIV. Куртина Б. Раскоп VII–VII-А. Стратиграфия. [247]

Выше залегал слой, исключительно насыщенный известковым раствором, аналогичным тому, который использовался в сооружении.

В верхней части этот слой состоит только из комков вяжущего материала. В северной части раскопа у стены толщина его достигает 0,7 м. В южной же она значительно меньше, а местами слой там и вовсе не прослеживается. Археологические находки в нем крайне редки и фрагментарны. Определению поддаются лишь обломки упомянутых амфор. Накопление отвердевшего строительного раствора за стеной обычно связано с процессом ее строительства (227, с. 17). Поверхность слоя в дальнейшем была утрамбована и покрылась тонким слоем земли, но в дальнейшем накопление почвы здесь по неясным причинам прекратилось.

В период осады 1475 г. укрепление А.XIV стало одним из главных объектов турецких атак. На него обрушился огонь осадных орудий калибром 40 и 35 см. С этими событиями связана находка скелета, вероятно, защитника города, погибшего в результате обрушения верха стены при попадании в ее основание гранитного ядра весом около 90 кг. Каменная россыпь с тыльной стороны могла быть создана и до осады с целью усиления стены против ударов ядер. Интересно, что в натёчной земле, покрывающей этот валганг и проникшей между камнями, в подавляющем большинстве встречены раннесредневековые материалы, главным образом датируемые VI–VII вв. Вероятно, на последнем этапе жизни Мангупа-Феодоро (XIV–XV вв.) в окрестностях стены не было ни жилой, ни хозяйственной застроек.

Несколько иную конструкцию имеет куртина В, начинающаяся от короткого фланка, перпендикулярного оборонительной линии (рис. 9). Склон мыса за ней становится гораздо круче, он сбегает в балку уступами высотой до 0,8 м и шириной 1,2–1,5 м. Крутизна склона, образованного раскатом камня и натечной земли с тыльной стороны стены, достигает 40°. Основанием для куртины является поверхность одного из скальных уступов.

Рис. 9. Укрепление А. XIV. Куртина В. Раскопки IX–IX-А. План и разрезы. [248]

Стена здесь не имела забутовки, а состояла как бы из двух соединенных панцирей из тесаного камня, так называемая двухслойная двухлицевая кладка (138, с. 36, рис. 9). Толщина ее достигала 1,2 м и была достаточной, так как скала перед фасом опускается крутым уступом в ущелье Гамам-дере и является дополнительным препятствием для противника, исключая возможность применения тарана. Отметим, что по куртине В в 1475 г. турки вели интенсивный обстрел, имея, вероятно, сведения о ее небольшой толщине. До настоящего времени сохранились лишь нижние ряды кладки этой стены, причем на многих камнях хорошо видны следы ударов ядер.

В целом можно констатировать, что куртины Б и В укрепления А.XIV в дошедших до современности частях сохранили кладку, относящуюся к первоначальному периоду существования ГЛО.

Гораздо сложнее строительная история участка укрепления, перекрывавшего устье Лагерной балки (куртина А). До его создания в балке находился могильник позднеантичного времени, состоявший из склепов, вырубленных в материковой скале, и грунтовых могил. Причем склепы, вероятно, размещались ближе к бортам балки, а могилы ближе к тальвегу, где слой земли был толще. В связи с началом работ по возведению оборонительной линии рост могильника приостановился. Погребальные сооружения, попавшие в зону строительных работ, были полностью или частично уничтожены при добыче камня или при [111] земляных работах. Следы их выявились при исследованиях тыльной части укрепления и, в особенности, на участке стыка куртин А и Б, где южный фланг куртины Б пересек срезанные почти до уровня пола дромос и камеру небольшого склепа (рис. 10). Аналогичные следы и разбитые закладные плиты из мергеля были найдены на противоположном склоне Лагерной балки.

Рис. 10. Укрепление А. XIV. Участок раскопа VI-А. Фрагмент кладки куртины Б, пересекающей срубленный склеп. План и разрез. [249]

Археологические исследования 1973–1977 гг. показали, что куртина первого строительного периода, пересекавшая балку, не сохранилась. Поиски ее следов необходимо продолжать. Однако есть достаточные основания для утверждения об ином ее планировочном решении, по сравнению с куртиной А, частично сохранившейся до настоящего времени. На это указывает характер стыка куртин А и Б. Куртина Б продолжается за стыком на 16 м; именно этот отрезок проходит через остатки склепа. К месту, где она оканчивается, должен был, вероятно, примыкать западный фланг куртины А первого периода, но последняя была полностью разобрана. Сохранившаяся куртина А пересекает балку в 10–15 м ниже предполагаемой трассы ранней стены. Существующая куртина А имеет иной по сравнению с куртинами Б и В строительный характер. Она разделяется по характеру кладки на два участка. Первый — от юго-восточного фланга, выходящего на обрыв Таврского мыса, до позднесредневековой, квадратной в плане, башни (см. главу IV) и второй, от башни до стыка с куртиной Б.

Рис. 11. Укрепление А. XIV. Куртина А. Раскоп III. Фас участка лицевого панциря.

На обоих участках техника кладки трехслойная двухлицевая, но на первом для лицевого панциря использованы крупные блоки из ноздреватого мшанкового известняка довольно грубой отески с лицевыми размерами 0,8 х 0,4; 0,4 х 0,3; 0,8 х 0,65 м (рис. 11); аналогичные кладки известны в крепостных сооружениях протоболгар IX–X вв. на территории Румынии (318, с. 62). На втором же участке лицевой панцирь имеет явно переложенный характер (рис. 12); строгая рядность здесь отсутствует. В кладке использованы блоки с лицевыми размерами 0,37 х 0,37; 0,3 х 0,39; 0,9 х 0,3; 0,9 х 0,45; 0,7 х 0,52; 0,44 х 0,58 м. По характеру обработки поверхностей и качеству материала многие из них идентичны квадрам, из которых сложен фас куртины Б, однако некоторые блоки выполнены грубее, лицевая поверхность их обработана не зубаткой, а бучардой. Так, например, были обработаны камни панцирей оборонительных стен Маяцкого городища (161, с. 17).

Рис. 12. Укрепление А. XIV. Куртина А. Раскоп V. Фас участка лицевого панцире [250]

Следует отметить, что в лицевом панцире куртины А блоки зачастую уложены на узкую грань (ложок), образуя однорядную простую орфостатную кладку, весьма ненадежную без прочного основания. В куртинах Б и В такой прием кладки не отмечается.

На некоторых квадрах с хорошо отесанной поверхностью, несомненно происходящих из более ранней постройки, встречаются куски прилипшего вяжущего раствора, насыщенного цемянкой; подобная картина наблюдалась и в постройках болгарской Плиски, где использовались строительные материалы из ранневизантийских построек (181, с. 15–22; 182, с. 87).

Толщина отрезка куртины А, пересекающего тальвег балки, достигает 3,5 м, это самая большая величина для выявленных оборонительных сооружений Мангупа.

Тыльный панцирь на обоих участках выложен из грубо отесанных, более мелких по размерам, чем в лицевом панцире, блоков.

Важная особенность второго участка куртины А состоит в том, что основанием для него является не материковая скала, что типично для всех сооружений ГЛО первого периода, а культурный слой, представляющий собой землю черного цвета, насыщенную фрагментами позднеантичной и раннесредневековой керамики (не позднее VII в.). Этот слой выявлен на всех раскопах, заложенных в устье Лагерной балки. В нем найдены римские и византийские монеты от Юлии Домны до Юстиниана I. Вряд ли такая строительная особенность куртины А связана с поспешностью при ее возведении. Скорее здесь нужно видеть определенную архитектурную традицию. Важно отметить сходство наблюдаемой картины со строительными приемами в фортификации Подонья и Северного Кавказа, где в крепостях VIII–IX вв. часто встречается постановка стен без фундамента на грунт, нередко даже прямо на дерн, без какой-либо инженерной подготовки поверхности (250, с. 66). В качестве примера можно привести Саркел (277, с. 14), Маяцкое (161, с. 10–11), Хумаринское (38, с. 17–18; 39, с. 97) городища. Сознательное следование этому принципу при сооружении куртины А проявляется и в том, что на северо-западном ее фланге толщина земли над скалой невелика, от 0,5 до 1,0 м, тем не менее здесь не было сделано попытки вырыть котлован и поставить стену на материковую скалу. Несколько иная [112] ситуация отмечаетсй на противоположном фланге, о чем будет сказано ниже.

Естественно, что кладка на столь пластичном основании была подвержена деформации. В особенности страдал лицевой панцирь, представлявший собой щит для относительно монолитной забутовки. На участках раскопов IV и V отмечено сильное выпирание наружу 2–4 рядов блоков панциря, что при раскопках не позволило здесь продолжить углубление в подстилающий кладку слой до материка. Аналогичным образом вела себя кладка и на городищах Подонья, например на Ольшанском (106, с. 3).

Рис. 13. Укрепление А. XIV. Куртина А. Раскопы II–II-А. Стратиграфия.

По структуре куртина А также близка к оборонительным стенам тех немногих крепостей Хазарии, которые возводились