XXIII, стр. 443).
Вместе с тем можно утверждать, что в течение 60-х годов у Герцена интерес к деятельности Маркса усиливался.
К концу 60-х годов Герцен, как показал Ленин, характеризуя письма «К старому товарищу» (см. комментарий в т. XX наст. изд.), все лучше чувствует и сознает силу Интернационала, международного рабочего движения. Еще в 1868 г., давая отповедь «нашим врагам» – реакционерам во главе с Катковым, пытавшимся утешить себя тем, что якобы «времена социализма прошли», Герцен указывал на брюссельский конгресс Интернационала, на «движение немецких рабочих» и другие признаки революционного подъема.
В письме к Огареву от 29 сентября 1869 г. Герцен, касаясь враждебных отношений, установившихся между ним и Марксом, отмечает: «Вся вражда моя с марксидами из-за Бакунина». В этой связи существенно, что Герцен при своей жизни главу «Немцы в эмиграции» не напечатал.
Что же касается отношения Маркса к Герцену в 60-х годах, то следует прежде всего иметь в виду письмо Энгельсу от 13 февраля 1863 г., связанное с польским восстанием: «…теперь Герцену и К° представляется, случай доказать свою революционную честность…» (Соч., т. XXIII, стр. 184). Герцен, как известно, и доказал ее; встав на сторону восставшей Польши, он «спас честь русской демократии» (В. И. Ленин. Соч., т. 18, стр. 13).
Во втором издании I тома «Капитала» (1873) Маркс снял резкое ироническое замечание по адресу Герцена, помещенное в первом издании этого труда (1867) (см. Соч., т. XVI, ч. 2, стр. 396), однако, как показывает «Письмо в редакцию „Отечественных записок”» (1877), трудно судить о том, в какой мере этот факт отражает изменение оценки Герцена Марксом (т. XV, стр. 375–378).
Об интересе, который Маркс проявлял к творчеству Герцена, говорит в известной мере и тот факт, что он изучал русский язык по «Былому и думам».
Schwefelbande. – Выражение это принадлежит К. Фогту, употребившему его по адресу К. Маркса и его сторонников в 1859 г. в книге «Мой процесс против „Augsburger Zeitung”». В действительности Маркс не имел никакого отношения к «серной банде» – компании молодых немецких эмигрантов, которые в 1849–1850 гг. пугали и смешили женевских мещан своими пьяными выходками. Стремление Фогта связать с ними имя Маркса объяснялось, очевидно, тем, что он «хотел пугнуть чертом немецкого филистера или опалить его горящей серой», – как об этом писал Марксу в 1850 г. один из его приятелей (Соч., т. XII, ч. 1, стр. 269). В своей книге «Господин Фогт» Маркс до конца разоблачил недостойные приемы, которыми не брезговал в политической борьбе этот человек.
Немецкая эмиграция отличалась от других… – Разгром пфальцско-баденского демократического восстания 1848 г. положил начало широкой волне эмиграции из Германии. Подавляющее большинство эмигрантов направлялось вШвейцарию, а оттуда в Англию или США. С осени 1850 г. Лондон стал основным центром немецкой эмиграции, где особенно остро разгорелась борьба между различными политическими группами или течениями. К. Маркс и Ф. Энгельс находились в Англии с осени 1849 г. Спад революционной волны на континенте заставил их приступить к пересмотру тактики Союза коммунистов, что вызвало осенью 1850 г. раскол в его ЦК и привело к выходу Маркса и Энгельса из Немецкого просветительного общества. Преобладающее влияние в нем получили Виллих и Шаппер. Они настаивали на поддержании коммунистами тесных связей с «лагерем буржуазно-демократических дел мастеров», которые всерьез обсуждали вопрос о том, «чтобы добыть при помощи революционного займа в Америке необходимые средства для немедленной организации европейской революции» (Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 224).
Лагерь мелкобуржуазной демократической эмиграции с самого начала распадался на ряд враждующих между собой групп, во главе которых стояли «великие люди эмиграции», как называл их иронически Маркс, – Руге, Кинкель, Струве и Гейнцен. Ожидая с часа на час нового революционного взрыва, мелкобуржуазные демократы завязали тесные связи с основанным Маццини Европейским демократическим комитетом и создали в Лондоне ряд союзов и обществ.
После 1861 г. политическая амнистия в Пруссии позволила большинству эмигрантов благополучно возвратиться на родину, где многие бывшие революционные деятели 1848–1849 гг., подобно Бухеру или Блинду, скоро превратились в поддерживающих Бисмарка национал-либералов. Только одна группа коммунистов с Марксом и Энгельсом во главе продолжала, оставаясь за границей, вести упорную борьбу против европейской реакции.
…дела нашего сорокапятилетнего Вертера с баронессой? – Немецкая аристократка баронесса Брюнинг, знакомая Герцена, была русской по происхождению. Она сочувствовала демократическому движению и содействовала организации побега Кинкеля из тюрьмы. Герцен упоминает здесь о ее романе с А. Виллихом, которого он иронически называет Вертером.
Кинкель был один из замечательнейших немецких эмигрантов в Лондоне. – К. Маркс в своем труде «Великие люди эмиграции» уделяет много места Кинкелю, характеризуя его как человека внутренне фальшивого, умеющего ловко скрывать буржуазную сущность под маской показного демократизма и свободолюбия. В начале 60-х годов от былой «революционности» Кинкеля не осталось и следа: он примкнул к национал-либералам и кончил свои дни в Цюрихе в качестве заурядного университетского профессора.
…Руге был другом неокатолика Ронге. – И. Ронге получил широкую известность в Германии в 1844 г. благодаря своему выступлению против Трирского католического епископа и требованиям реформы церкви. Лишенный священнического сана, он стал основателем так называемой «Немецко-католической церкви», а после начала мартовской революции примкнул к демократической партии.
…первого баденского Schilderhebung’а, первого австрийского Schwertfahrt’а и пр. – Подразумеваются первое баденское восстание в апреле 1848 г. и мартовское восстание в Вене в 1848 г. Говоря о «подъеме щитов» и «потрясании мечами» в начале мартовской революции, Герцен иронизирует над мелкобуржуазными демократами и поднятой ими в эмиграции, в обстановке спада революционной волны, воинственной шумихой.
Немцы ~ выдают Англию и Северо-Американские штаты за представителей германизма в сфере государственной Praxis. – Подобные мысли высказывал А. Руге в одном из писем к Герцену. Обосновывая право немцев на господство «от Камчатки до Остэнде» и бросая Герцену упрек в «русском национализме», Руге не ограничивается этим: он прямо включает и Англию и США в «германский мир» (см. Л VI, стр. 677–678). Аналогичные националистические мысли развивал в брошюре «Россия, Германия и восточный вопрос», вышедшей в 1853 г., и немецкий журналист Г. Дитцель, о взглядах которого Герцен упоминает в статье «Западные книги» (см. т. XIII наст. изд.).
Руге, разгневавшись на Эдгара Бауэра за его пустую брошюру о России, кажется, под заглавием «Kirche und Staat»… – Имеется в виду брошюра «Russland und das Germaneuthum», изданная в 1853 г., но не Эдгаром Бауэром, а его братом Бруно, который в годы политической реакции выступил с рядом книг и брошюр, выразив в них свое разочарование в европейской культуре и свои надежды на ее обновление «девственными силами» царской России (ср. оценку К. Марксом взглядов Б. Бауэра на отношения между Западом и Востоком – Соч., т. XXII, стр. 109).
Маркс, очень хорошо знавший Бакунина ~ выдал его за русского шпиона. Он рассказал в своей газете целую историю… – Маркс никогда не выдавал Бакунина за русского шпиона. Клеветнические слухи о Бакунине как об агенте царского правительства распространялись русским посольством в Париже еще до начала революции 1848 г. и были затем подхвачены определенными кругами польской эмиграции. Распространялись они и после мартовской революции в Германии, в Бреславле, куда в конце апреля прибыл Бакунин, чтобы быть ближе к русской rpaнице. Слухи эти носили тогда столь упорный характер, что парижское газетное агентство информировало о них редакции газет, в том числе редакцию «Новой рейнской газеты» Маркса. О том же сообщал в своей корреспонденции и парижский сотрудник газеты немецкий эмигрант Эвербек, ссылавшийся на то, что у Ж. Санд находятся компрометирующие русского революционера документы. Сообщение Эвербека было 6 июля 1848 г. помещено на страницах «Новой рейнской газеты»: «Публичное предъявление обвинения, – писал позднее Маркс, – было в интересах дела и в интересах Бакунина» (Соч., т. XXV, стр. 330–331).
Протест самого Бакунина, а также его письмо к Ж. Санд с просьбой сейчас же опровергнуть указанные слухи вскоре появились на страницах бреславльской «Новой одерской газеты» и 16 июля 1848 г. были без промедления перепечатаны газетой Маркса. 3 августа Маркс опубликовал также заявление Ж. Санд, целиком реабилитирующее Бакунина. «Новая рейнская газета» писала: «В № 36 нашей газеты мы сообщали о циркулирующем в Париже слухе, согласно которому Жорж Санд имела в своем распоряжении документы, выставлявшие русского эмигранта Бакунина агентом императора Николая. Мы опубликовали это заявление, потому что оно было нам сообщено одновременно двумя корреспондентами, совершенно не связанными друг с другом. Поступая таким образом, мы лишь выполнили долг публичной печати, которая должна втайне следить за общественными деятелями, и в то же самое время мы предоставили г. Бакунину удобный случай рассеять все подозрения, выдвигаемые против него в некоторых парижских кругах» (Соч., т. XXV, стр. 194). Бакунин был вполне удовлетворен тем, что редакция «Новой рейнской газеты» опубликовала как его собственный протест, так и письмо Ж. Санд. В последних числах августа 1848 г. Маркс встретился с Бакуниным в Берлине и «возобновил с ним тесную дружбу» (там же, стр. 194).
Бакунин тогда сидел, ожидая приговора, в тюрьме и ничего не подозревал. – Бакунин был арестован в связи с участием в Дрезденском восстании в мае 1849 г., т. е. почти через год после появления корреспонденции о нем в «Новой рейнской газете».
С Уркуардом и публикой питейных домов взошли в «Мorning Advertiser» марксиды и их друзья. – В действительности Маркс не только не поддерживал с редакцией «Morning Advertiser» сколько-нибудь близких отношений, но и неоднократно весьма резко отзывался как о политическом лице этой газеты, так и о личных качествах ее редактора и издателей (см. Соч., т. IX, стр. 618–619). Маркс считал «Morning Advertiser» «уличным органом Пама», т. е. Пальмерстона (см. Соч., т. XXII, стр. 192). В своей статье «Пивные хозяева и воскресный праздник Кланрикард» Маркс в январе 1855 г. писал, что «Morning Advertiser» является собственностью «Общества защиты патентованных пивных хозяев», располагавшего возможностью «наводнить этим изданием все трактиры» и что газете этой «закрыт вход в круг „респектабельной” лондонской прессы…» (Соч.,т. X, стр. 250).
С Уркхартом Маркс познакомился лишь спустя несколько месяцев после развернувшейся на страницах «Morning Advertiser» полемики о Бакунине. Политические воззрения Маркса и Уркхарта не имели между собой ничего общего. Маркс и Энгельс неоднократно выступали в печати с резкой критикой Уркхарта и уркхартизма.
Уркхарт в течение долгих лет разоблачал в печати и парламенте «происки царской дипломатии» на Балканах. Поскольку и Маркс в начале 1850-х годов резко критиковал деятельность царской дипломатии на Ближнем Востоке и отдельные его статьи, первоначально напечатанные в органе чартистов «People’s Papers», были затем перепечатаны в
