под запретом и сохранившиеся отзывы содержатся главным образом или в зарубежной вольной печати, или в эпистолярных материалах. В иностранной же прессе «Былое и думы» как рассказ о жизни Герцена являлись по преимуществу отправной точкой для суждений о его деятельности как революционера и мыслителя, удельный вес которой значительно перевешивал в глазах иностранных наблюдателей литературно-художественный интерес, представляемый «Былым и думами».
Так как отзывы русских писателей и критиков о тех или иных частях «Былого и дум» широко и многократно использовались в герценоведческой литературе, здесь дается лишь краткий обзор их.
В № 9 «Современника» за 1856 г. появилась статья Н. Г. Чернышевского «Стихотворения Н. Огарева», в которой, так же как и в гл. VI «Очерков гоголевского периода русской литературы», в завуалированной форме содержался отклик на напечатанные в «Полярной звезде» главы «Былого и дум». Чернышевский обратил внимание читателей именно на те мотивы «Былого и дум», которым в опубликованных главах действительно принадлежало центральное место. Это – свободолюбивые революционные настроения молодого Герцена и Огарева и идейные искания передовых русских людей 40-х годов. Эти же публикации «Былого и дум» вызвали сочувственные и очень тонкие в эстетическом отношении замечания И. С. Тургенева в его письмах к Герцену за 1856–1857 гг. В письме от 28/16 февраля 1857 г. Тургенев упоминает о том, что Некрасов «был в восхищении от последнего отрывка твоих мемуаров» («Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену», Женева, 1892, стр. 106). После смерти Герцена в письмах к П. В. Анненкову (от 30/18 октября 1870 г.) и М. Е. Салтыкову-Щедрину (от 19 января 1876 г.) Тургенев дал глубокую, содержательную характеристику «Былого и дум» и их художественного значения.
С другой стороны, как показывают письма Т. Н. Грановского и К. Д. Кавелина (август 1857 г.) к Герцену, а также мемуары Б. Н. Чичерина, либеральные круги ценили в «Былом и думах» преимущественно семейно-бытовые картины и биографические подробности, игнорируя идейную направленность произведения. Б. Н. Чичерин писал: «„Былое и думы“ я всегда перечитываю с истинным наслаждением, так тепло, умно и изящно изображено в нем прошлое» (Б. Н. Чичерин. Путешествие за границу, М., 1932, стр. 67).
Из выступлений русских авторов, появившихся за рубежом, следует отметить статью H. И. Сазонова «Литература и писатели в России. Александр Герцен» («La Gasette du Nord», № 21, от 26 мая 1860 г., перевод помещен в ЛН, т. 41–42, стр. 194–201), статью Н. П. Огарева «Памяти Герцена» (так наз. «нечаевский» «Колокол», 1870, № 3) и вышедшую в 1860 г. анонимно отдельной брошюрой статью «А. И. Герцен. Несколько слов от русского к русским» (перепечатано в ЛН,т. 41–42, стр. 164–177), автором которой, по предположению Б. П. Козьмина, является В. А. Зайцев. Авторы этих статей сосредоточивают свое внимание на наиболее существенных сторонах «Былого и дум».
Появление в 1855–1862 гг. английских, немецких и французских переводов «Былого и дум», а также публикация в периодической печати отрывков из этой книги принесли Герцену большую и прочную популярность на Западе. Многочисленные критические статьи и рецензии, напечатанные в западноевропейских газетах и журналах различных направлений, почти единодушно отмечали художественные достоинства этой книги и ее огромное познавательное значение. Не ограничиваясь разбором «Былого и дум», рецензенты уделяли большое место в своих статьях изложению биографии Герцена и характеристике его авторской и издательской деятельности. Во всех без исключения отзывах приводились обширные цитаты из «Былого и дум», и некоторые критические статьи представляли собой, в сущности, сокращенную перепечатку книги.
1 сентября 1854 г. во французском журнале «Revue des Deux Mondes» появилась статья будущего переводчика «Былого и дум» на французский язык Делаво, озаглавленная: «Годы тюрьмы и ссылки русского писателя». Эта статья была вызвана выходом в свет первого русского издания «Былого и дум» («Тюрьма и ссылка», Лондон, 1854). Несмотря на поверхностный характер и «глупо-консервативное», по словам Герцена, направление, статья Делаво (так же, как другая статья его, напечатанная несколько ранее и посвященная философским и беллетристическим произведениям автора «Былого и дум» – см. «Revue des Deux Mondes» от 15 июля 1854 г.) сыграла немалую роль в популяризации имени Герцена и его сочинений на Западе: к мнениям «Revue des Deux Mondes» внимательно прислушивалась вся европейская пресса, и публикация этих статей несомненно упрочивала литературную репутацию Герцена.
По поводу этой статьи Герцен писал не без иронии, что «Revue des Deux Mondes», «этот целомудреннейший и чопорнейший журнал, поместил полкниги в французском переводе» (см. т. IX наст. изд., стр. 266). В другом месте он также упомянул об «очень лестной статье „Revue des Deux Mondes“», подчеркивая при этом, что не разделяет точек зрения Делаво.
Превознося «Былое и думы» за «спокойное и искреннее изложение» и выражая в то же время сожаление о том, «что книга эта не проникнута, наподобие сочинения Сильвио Пеллико, духом христианского смирения, Делаво тенденциозно противопоставлял «Былому и думам» революционно-публицистические произведения Герцена, которые объявлял не достойными его таланта, и призывал русского революционера отказаться от сочинения «эфемерных памфлетов», проникнутых духом партийности, и подняться «в более безоблачный мир», превратившись из трибуна в беспристрастного наблюдателя, сторонника постепенных реформ. Делаво характеризовал Герцена как писателя, стоящего в первых рядах современной русской литературы. «Для тех, кто имеет представление о литературной деятельности Герцена, начиная с его первых московских опытов и кончая пребыванием в Лондоне, – писал Делаво, – есть все основания думать, что его борьба и все испытания, перенесенные с мужеством, не прошли бесследно для его таланта».
В благожелательном духе была выдержана и статья «умного, ученого» (как характеризовал его Герцен) лондонского критико-библиографического журнала «The Athenæum» (№ 1419 от 6 января 1855 г.). Подробно излагая историю русско-английских культурных связей и с большой симпатией и уважением отзываясь о Герцене и его издательской деятельности, рецензент писал о «Тюрьме и ссылке»: «Это повествование имеет особенную ценность. Во многих отношениях оно представляет параллель или дополнение к „Prigioni“ Сильвио Пеллико – но с той заметной разницей, что г. Герцен еще полон гордости своим жизненным путем. В отношении литературных достоинств сочинение русского писателя кажется нам гораздо более высоким, чем сочинение итальянца. Дарование Герцена никогда не отрицалось теми, кто знаком с его сочинениями, а эта книга имеет преимущество перед всеми другими его произведениями, в которых он касается политики, и написана она в умеренном духе и без преувеличений. Она содержит в себе очерки характеров, полные силы, наряду с живыми описаниями событий и ярким изображением жизни».
Выход в свет осенью 1855 г. английского перевода «Тюрьмы и ссылки», под заглавием «My exile in Siberia» («Моя ссылка в Сибирь») явилось заметным событием в литературной жизни Англии, о чем свидетельствуют многочисленные отзывы о книге на страницах влиятельнейших столичных и провинциальных изданий. Некоторые из этих рецензий, напечатанных, по английскому обычаю, анонимно, сохранились в личном архиве Герцена (см. ЛН, т. 63, стр. 793–830). «…Шум здесь crescendo об книге, – писал Герцен из Лондона М. К. Рейхель 12 ноября 1855 г., – решительно все журналы – хвалят, ругают, но говорят». Об этом издании лондонская литературная газета «The Critic» в статье, напечатанной в номере от 15 октября 1855 г., писала: «Талантливость сочинений Герцена, его стиль, легкий, плавный и приятный, могли бы с полным правом быть замечены при любых обстоятельствах, но произведения его вызывают особый интерес еще и потому, что принадлежат перу русского писателя и отражают характерные свойства его ума». Рецензент отмечал, что автор «Тюрьмы и ссылки» «наделен всеми свойствами, отличающими русский ум, – проницательностью, глубиной анализа, живостью мысли, гибкостью и выразительностью, блестящей остротой сарказма». «Сила Герцена, – писал далее рецензент, – заключается в его подлинной человечности; вера и надежда никогда не покидают его; он искренне стремится ко всеобщему благу и считает его осуществимым; он беззаветно предан своему делу и знает, чего именно хочет».
«Герценовские портреты восхитительны, – писал тот же рецензент, – они набросаны и отделаны карандашом подлинного мастера». «Нам редко приходилось читать повествование, так сильно возбуждающее интерес к автору, как герценовская „Ссылка в Сибирь“, – заявлял далее рецензент, – картина русской жизни свежа и оригинальна, начертана без преувеличений и отмечена несомненной печатью правды. Эта книга достойна прочтения. Она является страшным свидетельством против правительства, объявившего войну лучшим умам России». Журнал «The Athenæum», уже цитированный нами выше, в своей статье, посвященной английскому изданию (№ 1460 от 20 октября 1855 г.), подробно изложив содержание первых частей «Былого и дум», заявлял, что «эти удивительные и своеобразные мемуары могут дать читателю отчетливое представление о русской общественно-политической жизни. Произведение Герцена, написанное с простодушием и мастерством и безусловно правдивое, вне всякого сомнения, намного выше по интересу, чем девять десятых всех существующих произведений о России».
Такого же мнения о книге Герцена придерживался и рецензент газеты «The Atlas». Называя Герцена наиболее замечательным представителем молодой России, человеком, «глубоко опечаленным недостатками и страданиями своей родины, но всегда глядящим на нее с любовью и надеждой», рецензент подчеркивал, что «чисто русские достоинства Герцена придают его книге особую ценность» и что она может дать внимательному читателю самое полное представление о жизни в самодержавной России.
Столь же высокую оценку книга получила на страницах и других английских газет и журналов.
12 ноября 1855 г. известный итальянский революционер и друг Герцена Аврелио Саффи писал ему из Манчестера: «Я проследил с великим удовольствием критику или, точнее сказать, дань удивления английских журналов вашей книге. Я прочел ее всю и сам всей душой чувствую, что другого приема и не могло быть. Это – творение, которое останется, в то время как все проходит, все вымирает в этом поверхностном и хвастливом веке. В вашей книге слово есть одновременно и мысль, и чувство, и действие – вот секрет ее успеха» (Л VIII, стр. 242).
«Manchester Guardian», весьма популярная либеральная газета, в более поздней статье заявляла, что «Автор „Моей ссылки“ приобрел почетное место на английском литературном поприще. Наиболее уважаемые критические органы, которые нельзя обвинить в сочувствии к демократической политике, принесли щедрую дань талантливости произведения, изданного на нашем языке. Появлению в свет „Моей ссылки“ способствовали самые благородные акушеры, и взыскательные обозреватели отметили, что этот иностранец здоров и жизнеспособен и никому не уступит в этом отношении. Преемники Кольберна<известного издателя>, разумеется, не относят это произведение к числу своих неудач» (номер от 4 января 1858 г.).
Подобный успех книги русского революционера как у читателей, так и у рецензентов, разумеется, не мог не вызвать озлобления реакционной прессы. С резко отрицательным отзывом о «Былом и думах» выступила 8 ноября 1855
