обличала взяточничество и полицейский произвол в стране.
В примечании Герцен упоминает подтасованное дело московского обер-секретаря Спасского, известного взяточника, который сам стал жертвой вражды к нему некоего сенатора. В «Шнуровой книге» названы Спасский и «купеческий сын» Кожевников, являвшийся в деле Спасского орудием полицейских властей; фамилия же сенатора названа не была.
<НАБРОСКИ>

<Надпись на книге Ж. Санд «Histoire du véritable Gribouille»>

Впервые опубликовано в журнале «Книжные новости», 1937, № 8, стр. 55.

Печатается по автографу на книге: «Histoire du veritable Gribouille, par George Sand», Paris, 1851, хранящейся в Государственной публичной исторической библиотеке (Москва).

<Из дневника> 9 апреля 1856 — 4 мая

Впервые опубликовано в Л XVIII, стр. 366—367, с ошибочной датой «9 апреля 1866».

Печатается по автографу в записной книжке Герцена (ПД).

9 апреля 1856 г. совершилось значительное в жизни Герцена событие: в Лондон приехали Н. И. и Н. А. Огаревы. 4 мая, по-видимому, дата записи. Обе даты проставлены в правом верхнем углу рукописи. О болезни Огарева упоминается Герценом в зачеркнутых словах дневниковой записи от 5 мая 1856 г. (См. «Варианты», стр. 501, и примечание к записи от 5 мая, на следующей стр. наст. тома). «Два-три человека в гробу» (см. «Варианты», стр. 501), — вероятно, подразумеваются Н. А. Астраков

575

и В. В. Пассек (умерли в 1842 г.), Д. Л. Крюков (умер в 1845 г.) и Т. Н. Грановский (умер в 1855 г.).

Стр. 4 59. Так-то рука в руку ™ Вот и все! — Цитата из гл. IV части I «Былого и дум» (т. VIII наст. изд., стр. 84). Первоначальный вариант этих строк находим в обращенном к Н. П. Огареву «Посвящении» 1851 г. (т. VII наст. изд., стр. 269; см. также примечание к «Посвящению», там же, стр. 434).

…под бременем обещаний, клятв. — Герцен, очевидно, имеет в виду клятву, данную им умирающей жене, — не драться на дуэли с Гервегом. Наталья Александровна потребовала от Герцена это обещание во имя благополучия детей.

…после осени 1851… — В ноябре 1851 г. погибли мать Герцена и его сын Коля. Через несколько месяцев после этой катастрофы, в мае 1852 г., умерла Н. А. Герцен.

…то, о чем молчал годы. — Герцен имеет в виду свою семейную драму.

…Фомин понедельник… — Фомина неделя — первая неделя после пасхальной (Святой) недели; открывалась Фоминым понедельником.

5 мая 1856

Впервые опубликовано в ЛН, т. 61, стр. 115 — 116.

Печатается по автографу «пражской коллекции» Герцена — Огарева (ЦГАЛИ).

Написано в связи с приездом в Лондон Н. П. и Н. А. Огаревых (см. также дневниковую запись от 9 апреля — 4 мая 1856 г., стр. 459 наст. тома).

Стр. 4 60. …начало сорок четвертого года. — Герцен в тексте записи дважды допускает ошибку в указании на свой возраст: 6 апреля 1856 г. ему исполнилось 44 года и пошел 45-й год.

…сломанное кольцо навело на меня раздумье. — Ср. в письме Герцена к М. К. Рейхель от 6 мая 1856 г.: «А сказывал ли я вам, что в день моего рождения, т. е. в ночь, без всякой причины сломилось мое серебряное обручальное кольцо?».

Девиль ~ подтвердил мне все мои опасения. — Состояние здоровья Огарева в апреле — мае 1856 г. вызывало серьезные опасения (см. выше дневниковую запись от 9 апреля — 4 мая 1856 г., стр. 459 наст. тома). Лишь 15 мая 1856 г. Герцен пишет М. К. Рейхель, что «Огарева здоровье очень поправляется», то же 27 мая: «Здоровье Огар<ева> улучшилось до того уже, что Девиль считает его вне неминуемой опасности…».

Passons à la panhumanité <Перейдем к панчеловечеству>

Впервые опубликовано в ЛН, т. 61, 1953, стр. 92.

Печатается по черновому автографу «пражской коллекции» Герцена — Огарева (ЦГАЛИ).

Этот отрывок, как и следующий набросок Герцена, является сатирой-пародией, направленной против космополитических тенденций, проявившихся в газете французских эмигрантов «L’Homme». В отрывке содержится прямая ссылка на эту газету. Этот же орган, вероятно, имеет в виду Герцен, упоминая о «знаменитой газете всемирного космополитизма». Герцен в данном случае пародирует подзаголовок «L’Homme» —

576

«газета всемирной демократии». К тому же газета печаталась, как указывалось в каждом номере, во «Всемирной типографии».

Таким образом, границы датировки публикуемых текстов определяются хронологической рамкой начала и прекращения издания «L’Homme» на острове Джерси — 30 ноября 1853 г. и 28 декабря 1855 г. Более точная датировка затруднительна.

В этой газете, редактировавшейся Шарлем Рибейролем, действительно встречались выступления космополитического характера. Так, в нескольких номерах печаталась серия статей «О Франции и революции», подписанных Н. Marlet. В них утверждалось, например, что «Франция постоянно стояла во главе прогресса и цивилизации» и была при этом «нацией по преимуществу космополитической» (№ 45 от 4 октября 1854 г.). По словам того же автора, демократическая доктрина хочет создать «одно семейство, один народ, одно человечество из всех семейств, народов и всех людей, разбросанных по земному шару» (№ 2 от 13 декабря 1854 г.).

В передовой же под названием «Национальности» (№ 26 от 30 мая 1855 г.) Рибейроль, говоря о тех, кто «ищет идеал и развивает его до абсолюта», пишет, что они «не принимают ни

рас, ни отечеств, ни национальностей». Однако сам Рибейроль считал, что такая позиция чревата опасностью «потерять наши естественные силы — национальность и отечество».

Таким образом, космополитические воззрения не определяли лицо газеты в целом, постоянными сотрудниками которой были Гюго и Кошут. Герцен также считал возможным печататься на страницах «L’Homme» и рассматривал Рибейроля как политического союзника.

Тем не менее, как показывают публикуемые тексты, Герцен остро реагировал на космополитические тенденции, проявившиеся в «L’Homme», хотя и счел, по-видимому, свое выступление в печати по тактическим причинам несвоевременным. Он хорошо понимал, что космополитическая «архиреволюционная» фраза обладает на деле антидемократическим и антипатриотическим содержанием. Космополитизм, хотя бы и замаскированный «социалистической» и «пацифистской» фразеологией, уже в середине XIX века являлся прикрытием для национализма и шовинизма, пренебрежения к передовой национальной культуре. Космополитизм объективно служил дискредитации демократии и социализма, создавая карикатурное представление о будущем социалистическом обществе. Идеалом «космопатриотов» (это выражение, употребленное в первом наброске, Герцен позднее использовал в статье «Западные книги»; см. т. XIII наст. изд.) является, как говорит Герцен в своей сатире-пародии, «панмонотонность», обезличенная и серая «однообразная жизнь». По их мнению, в социалистическом обществе национальности подлежат уничтожению. Их лозунг — «долой национальность!». Сам же Герцен был убежден в том, что рост демократической культуры каждой нации означает развитие лучших национальных традиций, рост и раскрытие всех сил и богатств национального характера.

Следует оговорить, что ряд сатирических гипербол и шутливых выпадов Герцена не поддается сейчас расшифровке, поскольку они имеют в виду малоизвестные обстоятельства и подробности деятельности французской эмиграции середины прошлого века.

<Дорогой пангражданин!..>

Впервые опубликовано в ЛН, т. 61, стр. 93—94.

Печатается по автографу «пражской коллекции» Герцена — Огарева (ЦГАЛИ). Вполне возможно, что этот отрывок составлял вместе с предыдущим текстом единое целое (см. комментарий выше).

577

Premiere lettre <Письмо первое>

Впервые опубликовано в ЛН, т. 61, стр. 99-114.

Печатается по черновому автографу «пражской коллекции» Герцена—Огарева (ЦГАЛИ).

Эта рукопись Герцена перекликается с некоторыми другими, более поздними его произведениями 50-х годов и частично была в них использована. Но вместе с тем она обладает чертами замечательного своеобразия. В литературном наследстве Герцена, относящемся к этим годам, нет другого документа, в котором с такой силой проявлялись бы мотивы исторического оптимизма, боровшегося с пессимизмом и скептицизмом, охватившим Герцена после поражения революции 1848 года.

Герцен говорит здесь об относительной прогрессивности смены феодального общества обществом буржуазным. Вместе с тем, продолжая и развивая сопоставления, которые встречались еще в «Письмах из Avenue Marigny» (превращения Фигаро), он с презрением указывает на политическое и моральное падение буржуазии, некогда боровшейся против феодализма.

Эта нота исторического оптимизма не единична в рукописи. Давая характеристику «глубины морального упадка» буржуазии, Герцен зачеркнул следующие, первоначально им написанные слова: «Разве, по-вашему, этих симптомов недостаточно, чтобы объявить о полном разложении — либо буржуазный дух погибнет, либо Европа. Что касается меня, я еще верю в старушку» (см. «Варианты», стр. 503).

Таким образом, настоящая рукопись важна для понимания того сложного переплетения противоречивых элементов, которое характеризует мировоззрение Герцена в этот период.

Основные, наиболее принципиальные положения рукописи получили затем развитие в датированном 1 октября 1855 г. добавлении к «Западным арабескам», которое в «Былом и думах» было названо «Post scriptum», а впервые опубликовано без заглавия в ПЗ, 1856 г., кн. II. (см. т. X наст. изд., стр. 124—130).

Так, например, в начале рукописи говорится: «Мы изучали Европу по книгам…»; в начале же «Post scriptum^» Герцен заявляет: «Мы вообще знаем Европу школьно, литературно <...>, а судим à livre ouvert, по книжкам и картинкам…» (т. X, стр. 124).

Очень близки характеристики буржуазной морали в рукописи и в «Post scriptum’e», а также ироническое определение принципа всеобщей подачи голосов как «арифметического источника» — в рукописи и «арифметического знамени» — в «Post scriptumA» (т. X, стр. 128).

Последние две фразы рукописи почти совпадают со следующими словами из «Post scriptum’a»:

«Щель, сделавшаяся между партером и актерами, прикрытая сначала линючим ковром ламартиновского красноречия, делалась больше и больше; июньская кровь ее размыла, и тут- то раздраженному народу поставили вопрос о президенте. Ответом на него вышел из щели, протирая заспанные глаза, Людовик-Наполеон…» (т. X, стр. 129).

«Post scriptum» отличается от настоящей рукописи большей категоричностью и четкостью основных исходных положений, определяющих историко-философские воззрения Герцена, большей остротой и меткостью памфлетных характеристик буржуазии, ее политики и морали, наконец, литературной отделкой и блеском. Однако в «Post scriptum’e» исчезли очень существенные оптимистические ноты, которые как раз и придают комментируемой рукописи особенно большое значение.

578

Рукопись была впоследствии использована Герценом и в других произведениях.

Сопоставление Барнума, американского дельца-антрепренера, который, по мысли Герцена, является воплощением циничной прозы буржуазного общества, с Орасом, героем одноименного романа Жорж Санд, носителем лицемерно-риторической «поэзии» этого строя, получило позднее развитие в очерке-фельетоне 1856 г. «Оба лучше» (см. стр. 332—338 наст. тома).

Характеристика литературы «публичных мужчин», т. е. автобиографий и мемуаров разного рода предателей и шпионов — Делагода, Шеню, Шеппа и других, — встречается в части VI «Былого и дум», в главе, посвященной «лондонской вольнице» (см. т. XI наст. изд., стр. 198— 199).

Некоторые мысли об отношении русских передовых людей к западноевропейским Орасам, изложенные в рукописи, перекликаются с главами части V «Былого и дум», рассказывающими о семейной драме Герцена, особенно с «Тифоидной горячкой» (см. т. X наст. изд.).

Точная датировка рукописи затруднительна; следует полагать, что она была написана не ранее начала 1854 г. и не позже, чем «Post scriptum», т. е. до 1 октября 1855 г.

Уточнению датировки помогает выяснение того лица, к которому это «открытое письмо» (часто встречающаяся у Герцена