все просьбы, угрозы и обещания, они невода и не дали. Товарищи утонувших жаловались духовному начальству, но оно оставило жалобу без всяких последствий. Потом они хотели поместить маленькую, скромную статейку по этому поводу в «Киевском телеграфе», в надежде путем даже нашей безгласной гласности достигнуть того, чего не могли достигнуть путем законным, но редактор решительно отказался печатать подобные вещи. Тем дело и кончилось. Преподобние ангели и архангели, молите бога о нас!»

CRAB AND LOBSTER

Печатается по тексту К, л. 82 от 1 октября 1860 г., Стр. 688, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. Автограф неизвестен.

Авторство Герцена устанавливается на основании тематики заметки (дела морского министерства, деятельность князя Константина Николаевича были постоянным объектом разоблачений Герцена), а также некоторых стилистических особенностей, характерных для его публицистики — например, каламбурное обыгрывание имени Н. К. Краббе, на котором построена вся заметка. Включено М. К. Лемке в Dubia (Л X 400).

Характеризуя Н. К. Краббе, генерал-адъютанта, управляющего морским министерством с 1860 г., кн. П. В. Долгоруков на страницах своего журнала писал о нем как о «хорошем администраторе» и «человеке честном»: «Его политические убеждения (если они у него есть) неизвестны, но надо полагать, что обязанный карьерой и министерским портфелем великому князю Константину пойдет по политической стезе, проложенной его высочеством» («La Véridique», 1862, Стр. 82).

Стр. 315…. грешный старичок Менщиков — Герцен имеет в виду, с одной стороны, его «грехи» перед родиной (срыв крестьянской реформы в 40 -х годах, ответственность за неудачи в Крымской войне в 1853—55 гг.), а с другой — его противоестественные наклонности, обусловившие в свое время карьеру Н. К. Краббе.

572

<ТИХОЦКИЙ>

Печатается по тексту К, л. 82 от 1 октября 1860 г., Стр. 688, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без заглавия и подписи. Заглавие взято из ОК. Автограф неизвестен.

Авторство Герцена устанавливается на основании непосредственной связи с заметкой «Генерал-кулачный боец и детский кисель» (см. наст, том), а также некоторых стилистических особенностей, характерных для публицистики Герцена — например, каламбурное обыгрывание фамилии Тихоцкого. Включено М. К. Лемке в Dubia (Л X, 401).

Стр. 315. Имя кулачного бойца и генерала… — См. выше заметку «Генерал- кулачный боец и детский кисель».

ТИРАНСТВО СИБИРСКОГО МУРАВЬЕВА

Печатается по тексту К, л. 82 от 1 октября 1860 г., Стр. 688, где опубликовано впервые, в отделе «Смесь», без подписи. В ОК озаглавлено: «Петрашевский». Автограф неизвестен.

Авторство Герцена устанавливается на основании переписки Бакунина с Герценом по поводу дела Беклемишева и Неклюдова (см. «Письма Бакунина к Герцену и Огареву», Женева, 1896). Включено М. К. Лемке в Dubia (Л X, 401).

Стр. 315. Дело Беклемишева и Неклюдова.., — История дуэли Беклемишева и Неклюдова и разгоревшаяся вокруг нее ожесточенная борьба, связанная с общей оценкой деятельности генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева, получила широкое отражение в изданиях Герцен» (см. в наст, томе «Мы получили письмо», «Убийство Неклюдова в Иркутске», «По делу иркутской дуэли», «Письмо в редакцию по поводу дуэли Беклемишева с Неклюдовым», «Дуэль Беклемишева с Неклюдовым» в комментарии).

… Петрашевский был схвачен и сослан на поселение ~ от Минусинска?… — М. В. Буташевич-Петрашевский, живший в это время на поселении в Иркутске, на похоронах Неклюдова произнес речь, в которой назвал дуэль Беклемишева с Неклюдовым «изменническим убийством». В результате этого выступления Петрашевский 27 февраля 1860 г. был арестован и выслан в село Шушенское Минусинского округа.

ЛИШНИЕ ЛЮДИ И ЖЕЛЧЕВИКИ

Печатается по тексту К, л. 83 от 15 октября 1860 г., Стр. 689—692, где опубликовано впервые, за подписью: И —р. Этой статьей открывается лист «Колокола»..Перепечатано без иаменений в сборнике статей Искандера «Еще раз», Женева, 1866, Стр. 198—214 (об истории подготовки и выхода в свет этого сборника см. в комментарии к «Концам и началам» — т. XVI наст изд.). Автограф неизвестен.

В настоящем издании в текст внесено следующее исправление:

Стр. 322, строка 14: наводящие уныние вместо: наводящие уныния

В статье «Лишние люди и желчевики» Герцен продолжает полемику с редакцией «Современника», начатую в «Very dangerous!!!» и посвященную вопросу о «лишних людях».

Определение «лишний человек» впервые ввел в литературу Тургенев, автор «Дневника лишнего человека» («Отечественные записки», 1850, № 4). После опубликования повести Тургенева термин «лишний человек» стал

широко употребляться в критике пятидесятых-шестидесятых годов для обозначения особого социально-психологического типа, возникшего в среде русской передовой дворянской интеллигенции после ухода с исторической сцены декабристов. Характеризуя людей, не находящих для себя места в жизни в условиях николаевской реакции, трагически сознающих бесплодность своего существования, но и не способных на настоящую борьбу, этот же термин закрепляет и Герцен в 1851 г. в своей работе «О развитии революционных идей в России» (т. VII наст. изд.). Различными вариантами типа «лишнего человека» явились образы Онегина, Печорина, Бельтова, Рудина и примыкающих к ним героев тургеневских произведений.

Формулировка «желчевики», использованная Герценом в борьбе с критиками- демократами, сложилась в середине пятидесятых годов в кругу Тургенева, Григоровича, Боткина, Дружинина, иронически-близоруко объяснявших линию литературно-политического поведения Чернышевского «расстройством печени» или «разлитием желчи» (см. об этом в письме И. С. Тургенева к А. В. Дружинину от 11 ноября 1856 г. — «Письма к А. В. Дружинину», Гослитмузей, Летописи, 1948, кн. 9, Стр. 321; Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч.,т. 60, М., 1949, Стр. 75; Тургенев и круг «Современника», Academia, M. —Л., Стр. 422).

В 1859—60-х гг. пропаганда «идеи крестьянской революции, идеи борьбы масс за свержение всех старых властей» (В. И. Ленин. Соч., т. 17, стр; 97) являлась для Чернышевского и Добролюбова уже основной и непосредственной практической задачей. Оценивая сложившиеся силы русского общества с точки зрения предстоящей революции, вожди «Современника» энергично боролись с либерально-дворянской интеллигенцией, которая претендовала на руководящую роль в политической и культурной жизни страны. «Кровно связанный с тем, на что должен восставать», подчеркивал Добролюбов, русский либеральный «герой» выступаете роли «смешного Дон Кихота», непонимающего «ни того, за что он борется, ни того, что выйдет из его усилий» (Н. А. Добролюбов. Полн. Собр. соч., т. II, 1937, Стр. 229).

Борьба с либералами, объявлявшими себя наследниками деятелей тридцатых-сороковых годов, обусловила переоценку Чернышевским и Добролюбовым значения идей предшествующего периода для данного этапа общественной жизни. Разделяя убеждения Белинского, революционеры-демократы выдвигают на первый план тезис о недостаточности идейных достижений и требований прогрессивной интеллигенции 40-х годов, представителями которых в 50-е годы были Анненков, Боткин, Кетчер, Корш и др.

К Чернышевскому и Добролюбову, выступившим с критикой «лишних людей», примкнул Щедрин своими очерками «Талантливые натуры» («Губернские очерки», 1856 — 1857) и Отрывком из «Неизданной переписки» из «Книги об умирающих» («Русский вестник», 1858, № 3), в котором вынес суровый приговор дворянской интеллигенции прошлого за ее идеалистическую отвлеченность, пассивность, вызванную желанием устраниться от «черной работы», к которой она «всегда имела инстинктивное отвращение» (Н. Щедрин. Полн. Собр. соч., т. IV, 1935, Стр. 179).

Следствием той политической тактики, которую проводили критики-демократы, явилось враждебное столкновение и окончательный разрыв Тургенева с «Современником» и Некрасовым в марте 1860 г. из-за статьи Добролюбова о романе «Накануне».

После конфликта с Тургеневым критика либеральных тенденций в философских и политических взглядах писателя, начатая разбором «Накануне», приобрела еще более резкий характер. В июньском номере «Современника» за 1860 г., в рецензии на книгу Готторна «Собрания чудес, повести, заимствованные из мифологии» Чернышевский осудил Тургенева за колебания и нерешительность, обнаруженные им в работе над образом

574

Рудина. В следующем томе журнала, в статье «Благонамеренность и деятельность» Добролюбов выступил с протестом против тургеневского фатализма и неизбежно вытекающего из него вывода о невозможности появления в условиях России «твердого, деятельного характера». Комментируя эти и другие выступления Чернышевского и Добролюбова, Тургенев сообщил Герцену в начале 1861 г.: «С «Современником» и Некрасовым я прекратил всякие сношения, что между прочим явствует из ругательства a mon adresse почти в каждой книжке» («Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к Ал. Ив. Герцену», Женева, 1892, Стр. 134).

Во время пребывания Анненкова и Тургенева в Лондоне в августе-сентябре 1860 г. при встречах их с Герценом разговор, естественно, не мог обойти и отношений Тургенева с журналом Некрасова, тем более что имя последнего в эту пору особенно привлекало внимание в связи с процессом о деньгах Огарева, расстраченных А. Я. Панаевой. В этом процессе живо-заинтересован был Герцен, а Анненков принимал непосредственное участие по поручению своих друзей.

Вспоминая об этих летних беседах, Герцен 8(20) ноября 1860 г. писал Анненкову: «Читал ли ты «Лишних людей» в «Колоколе»? Я после-разговоров с тобой и небольшой статьи этих господ — вдруг вздумал анонимный портрет демократа-поэта поместить под «Колокол». Что это произвело за эффект?». Под «небольшой статьей этих господ» Герцен подразумевал упомянутую выше статью Добролюбова «Благонамеренность и деятельность» в седьмой книжке «Современника» за 1860 г. Именно эта статья Добролюбова и явилась ближайшим поводом к написанию «Лишних людей и желчевиков». Направленная против ряда выступлений «Современника» о лишних людях, статья Герцена была, в частности, развернутым ответом на аргументацию Добролюбова в «Благонамеренности и деятельности». Е. Н. Дрыжакова в статье «Полемика «Колокола» и «Современника» в 1859 — 1860 гг.» историю этой полемики осложняет соображениями о том, что спор Герцена с разночинцами- демократами был вызван лишь его ошибочным пониманием литературно-политических позиций Добролюбова. Между тем в этом споре сказались либеральные колебания Герцена, а не его якобы плохая информация об установках Добролюбова (см. «Ученые записки Ленинградского Гос. пединститута, факультет языка и литературы», вып. V, том XVIII, 1956, Стр. 66). Подробнее см. об этом в статье Н. А. Золиной «О статье Герцена «Лишние люди и желчевики» («Ученые записки Ленинградского Гос. университета», № 229, 1957, Стр. 260—262).

Герцен решительно настаивает на необходимости строгого исторического разграничения тех, кто стал лишним в условиях николаевского режима, и современных бездеятельных героев,

«вольноопределяющихся в лишние люди». Соглашаясь с отрицательной оценкой последних, Герцен сосредоточивает внимание на защите «почетных», «николаевских» лишних людей.

В отличие от Чернышевского и Добролюбова, подчеркивавших, что «лишние люди» возникли на почве крепостничества, обеспечивающего возможность праздной жизни, Герцен объяснял появление этих «героев» реакцией 30—40-х гг., парализовавшей все попытки полезной деятельности. Эта точка зрения, неоднократно высказывавшаяся Герценом ранее (см., например, «О развитии революционных идей в России», «О романе из народной жизни в России», «Very dangerous!!!» и другие статьи), получила отражение и в его художественной практике — в романе «Кто виноват?» (см. т. ^наст. изд., Стр. 322—325). Характерно, что именно в период острой полемики вокруг «лишних людей» в русской печати конца пятидесятых годов Герцен переиздает в июне 1859 г. в Лондоне «Кто виноват?» как важный аргумент для подтверждения своих теоретических деклараций. Учитывая в известной степени влияние крепостного права на формирование

575

личности