к «Колоколу» листок под заглавием «ПОД СУД!». Смотря по количеству материала, он будет выходить раз в месяц или в два месяца. Мы будем помещать в него все дела частные, которые однако не переходят в пустые личности и неинтересные сплетни. Честные люди, видя дело, решенное несправедливо, или видя кого -нибудь притесненным местного властью, могут всегда доводить встречаемые ими случаи до сведения публики и правительства посредством нового органа. Если они ошиблись, то мы всегда примем и напечатаем возражение другой стороны, будь она частное лицо или судебная инстанция, исправник или губернатор, благочинный или архиерей. Конечно, мы охотно предоставляем каждому лицу, постороннему в деле, присылать нам свое суждение о нем; но мы также предоставляем и себе право делать свои замечания, руководствуясь посильным здравым смыслом и существующими узаконениями. К какой бы губернии, к какому бы уезду, к какому бы городу или селу случай ни относился, мы предоставим всякому свободный голос. Не только случайно натыкаясь на какую-нибудь несправедливость, но даже следя за ходом дел по официальной части губернских ведомостей, всякий честный человек, проживающий в губернии или проезжающий по ней, может обратить внимание на видимую им неправду, проследить и обличить ее.

Мы открываем лобное место для частных лиц и частных дел; от наших соотечественников зависит добросовестно и смело воспользоваться нашим предложением. Мы желали бы, чтоб «Колокол» был голосом всех, а «Под суд» голосом каждого.

140

ВО ХРИСТЕ САПЕР ИГНАТИЙ

Мы никогда не имели большого доверия к архиереям из саперов, нам всегда казалось, что люди, наводящие понтоны на временные реки, — скверные понтифексы, когда идет дело о вечных понтонах, по которым души должны подыматься в райские селения. Вот, например, из саперов архиерей Игнатий, бывший архимандрит Сергиевской лавры и наставитель многих московских Магдалин, а ныне преосвященный владык» Ставрополя, написал возмутительный памфлет по поводу крестьянского вопроса. Цель памфлета состоит в христолюбивом доносе на архимандрита Казанской духовной академии Иоанна, поместившего «Слово об освобождении крестьян» (в янв. книжке «Православного собеседника»), и в благочестивом рвении доказать, что рабство — установление божественное, святыми отцами православныя церкви поддерживаемое, благоверными царями упроченное.

Ржевуский в подряснике уподобляет Казанскую академию и преимущественно автора «Об освобождении крестьян» «волкам, являющимся в одежде овчей», восстановляющим одно сословие против другого, подкопывающим престол, алтарь и пр. Потом ангельского чина сапер вступает в исторические исследования о происхождении крепостного состояния в России, доказывает, что рабство учреждено самим богом, что христианин должен только терпеть и не сметь даже думать об освобождении. Здесь полемика сосредоточилась на тексте

ап. Павла («Первое послание к коринфянам», глава 7, стих 20—23), где сказано: «Если ты раб — не смущайся; но если можешь сделаться свободным — тем лучше, умей воспользоваться». В славянском евангелии текст этот, как известно, искажен, сказано: «аще можеши свободен

141

Быти — том паче поработи себя ». Но в русском переводе, сделанном при Александре I Библейским обществом и потом запрещенном, он переведен так, как его восстановила теперь Казанская академия, т. е. «тем лучше, воспользуйся». К этому придрался во Христе сапер Игнатий и обвиняет академию в том, что она, в угоду народу, исказила слова апостола. Если б архиерей был мало-мальски добросовестен, то ему стоило только заглянуть если не в греческий и латинский, то во французский или немецкий текст, — а он по крайней мере по -французски то знает (этим языком он увещевал Магдалин), — там именно сказано так, как сказала академия. Далее архиерей восстает против прогресса, глумится над тем, что академия употребляет это слово и оканчивает апологией рабства, доказывая, что нету счастливее состояния, как крепостное право.

Мы слышали, что на Алеутских островах и в Камчатке есть закоснелые грешники, не верующие ни в святость рабства, ни в душеспасительство розог, ни в чистоту господских изнасилований, — что бы хоть Ростовцеву похлопотать о переводе туда во Христе сапера Игнатия!

142

ЗЛОДЕЙСТВА ПОМЕЩИКОВ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Благородные помещики пользуются двенадцатым часом своей безобразной власти. Вот что нам пишут:

В Тираспольском уезде опять ужасное происшествие: помещица ВЛАСОВА, у которой бежала горничная, призвала мать бежавшей и секла ее три дня, чтобы та сказала, куда девалась дочь. На третий день женщина повесилась. Барыня сама сняла ее с веревки. Следствие, конечно, все покроет, ибо следователи остановились у брата этой госпожи и пировали там дни и ночи.

Сапер Игнатий! Хорош же ваш бог, если он установил крепостное право с пытками, убийствами и безнаказанностью?

Да неужели ВЛАСОВУ не сошлют на поселенье… а впрочем, Орловского помещика Гутцейта оставили насиловать детей, отчего же и ВЛАСОВОЙ в продолжение переходной эпохи не позволить потешиться над старухами. В истории такого подлого, татарски-кнутового, грязного дворянства не было! Это вовсе не аристократия, а дворня, забравшая власть в руки!

<ЕЩЕ О «КОЛХИДЕ»>

В 37 листе «Колокола» мы упомянули о «слухе», что капитан-лейтенант парохода «Колхида» получил выговор от великого князя за какие-то воротники, выпушки. На днях получили мы письмо от лица, которое должно, кажется, иметь вернейшие сведения, что этого выговора не было, а что великий князь шутил. Мы очень рады этому. Уж лучше бы им и не шутить по части этой слабой струны всего семейства, унаследованной от императора Петра Феодоровича.

<ЕЩЕ О РАДЗИВИЛЛЕ>

Мы снова получили письмо о деле незаконной отдачи Николаем к. Радзивиллу, женатому на Урусовой, именья. Мы уже печатали об этом в 34 листе «Колокола»: видно, князь крепив, закусил николаевскую на- водку… Тут гласностью не поможешь. Не адресоваться ли кредиторам в агентство Адлерберга sen., jun. et С.

144

<ПАНИН СОШЕЛ С УМА>

Спешим поделиться с нашими читателями новостью, что министр юстиции Панин сошел с ума и остается министром юстиции. В прошлое царствование одного из умнейших людей в России, П. Я. Чаадаева, считали по высочайшему повелению умалишенным. Теперь сумасшедший Панин по высочайшей воле считается умным. Действительно неограниченное самодержавие!

<ССЫЛКА г. РЫБНИКОВА>

Мы были бы очень благодарны, если б нам сообщили подробности, за что сослан в Петрозаводск г. Рыбников. Нам пишут, что он сослан за то, что, изучая в Черниговской губернии промышленность, он ходил в русском, а не в немецком платье, — и это не при Бироне, не при Николае!

СМЕРТЬ ИЛИ КОСУШКУ!

Пра вда ли, что преступление трезвости дошло до того в Тамбовской губернии, что губернатор Данзас выслал военную команду для усмирения непьющих ? Бедное войско, бедные офицеры, мало было им защищать трон и алтарь, помещичьи розги и чиновничий разбой — пришлось теперь защищать кабак с его штофной и распивочной продажей. Уже не дадут ли им потом ведерные кавалерии через плечо, полуштофные крестики в петлицу, а нижним чинам медали с изображением голубя, сходящего на откупоренный штоф и с надписью: «Spiritus sanctus — spirito vini»!69[69]

Пока мы спрашивали о военных действиях Данзаса — еще сомневаясь в них — дошла до нас другая весть о том, как генерал Ефимович в Пензе и Саратове усмирял штыками трезвость. Неужели государь знает это? Неужели во всей семье его нет человека, который настолько бы любил его и Россию чтоб сказать ему это?

Таким образом мы еще дойдем до того, что Марию Бредау и ее дом вольного обращения будет защищать лейб-гвардия

146

БЛИСТАТЕЛЬНАЯ ПОБЕДА, ОДЕРЖАННАЯ В КОВЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ ГУСАРСКИМ Е. И. В. ПОЛКОМ

Взвод этого полка занял в Ковенском уезде деревню Воеводзишки и тотчас начал отбивать у неприятеля сено, солому и пр. За сопротивление крестьянина Матеуша Илгунаша солдаты взяли в плен и повели к ротному командиру Волкову. Помещик (фамильи недостает в письме) с дворовыми отбили мужика у солдат. Вслед за тем является к помещику поручик Лапу нов, требуя выдачу крестьянина, на этот раз как уже обвиняемого в том, что разрубил топором ноздри строевой лошади. Зная опасность военного положения, помещик хотел замять дело, но это уже было поздно. Капитан Волков донес полковому командиру Розену, что крестьяне воеводзишские бунтуют, что один из них хотел топором зарубить солдата, но не попал, а изувечил строевую лошадь. Видя неминуемое бедствие, помещик бросился в Ковно к предводителю Иосифу Довгирду, Иосиф Довгирд к исправляющему должность губернатора Порай-Лентковскому — troppo tardi70[70]: Порай- Лентковский уже донес обо всем Назимову.

И вот едут полковник Б о, жандарм Шварц, поручик Иваненко — депутат со стороны победоносного войска, другой депутат — со стороны побежденных. Назимов предписывает им произвести следствие. На спросе солдаты показали, что крестьянин не хотел рубить ни солдат, ни лошадиных ноздрей, что, когда его вязали, топор у него был за поясом, что лошадь была оцарапана случайно. Пристав Мицкевич с своей стороны отказался написать, что лошадь была изувечена (находя это гиперболой!), — оставалось оправдать помещика и оставить дело.

Но неумытный Назимов шутить не любит, он призывает Станислава Хотинского (первого губернатора из поляков!) и велит в пример и поучение другим помещикам наказать невинного (тем больше острастки, совершенно виновного наказать — не хитрость!). Хотинский, усердствуя общей пользе, делает такое заключение: что хотя помещик в деле не обвиняется, но, желая дело окончить административным порядком, губернатор предлагает помещика посадить под арест, взыскав с него протори, убытки

147

и прогонные деньги следопроизводителям — всего 108 рублей. Назимов, не видя тут никакой гиперболы, а, напротив, думая поставить полезную параболу, согласился с губернатором и предложил выдержать помещика 15 дней на гауптвахте. Военный министр утвердил! А тут есть беспокойные люди, удивляющиеся, что Панин сошел с ума и не сошел с министерства. Да разве при такой расправе кто-нибудь, кроме сумасшедшего, может быть министром юстиции!

<ОТЗЫВ НА ПИСЬМО О КОНТРАБАНДЕ>

Мы получили письмо, в котором неизвестный корреспондент описывает, почему и как провозят контрабанду на западной границе и какими средствами ее уменьшить. Это второе письмо о том же предмете, а потому мы и считаем неизлишним сказать, почему мы не печатаем их. Мы стоим за всякого рода о б л е г ч е н и я и о с в о б о ж д е н и я , и нам вовсе нет дела до полицейского или таможенного послабления, — мы не учим, как крепче, запирать тюрьмы и как прочнее клепать цепи

148

РУССКИЕ НЕМЦЫ И НЕМЕЦКИЕ РУССКИЕ I ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩИЕ НЕМЦЫ

«Историки делаются — поэты родятся», — говорит латинская сентенция. Наши правительствующие немцы имеют ту выгоду против историков и поэтов, что они и

делаются, и родятся. Родятся они от обруселых немцев, делаются из онемечившихся русских. Плодородие это — спору нет — дело хорошее, но чтоб они не очень гордились этим богатством путей нарождения, мы им напомним, что только низшие животные разводятся на два, на три манера, а высшие имеют одну методу, зато хорошую.

Из всех правительственных немцев — само собою